- Там невозможно находиться, - ответила Беатрис, не глядя в это каменное ненавистное лицо. - С неба падает пепел. Столько пепла, что нечем дышать и ничего не видно.
Меган Маклахен выжидательно замерла у двери. Она надеялась, наверное, что Ллойд и Беатрис убедят сейчас хозяина, что ей не стоит выходить на улицу.
- И что? - нахмурил брови Пирс Маклахен. - Наверное, думаете, что теперь будете сидеть на диване и обжиматься? Чёрта с два! Работёнка для вас найдётся, не думайте. - И, повернувшись к Меган: - Ну, чего присохла к двери, чёртова дура? Пшла на кухню!
Меган облегчённо вздохнула и поторопилась исчезнуть в коридоре, пока её царь и бог не передумал не посылать её в эту адскую пелену, на верную смерть.
В дверях с ней едва не столкнулся возбуждённый Липси. В лице его не читалось страха, но лишь радостное удивление.
- Вы видели?! - вскричал он, показывая на окно. - Вы видели, что творится на улице?! Какая красота!
- Да уж, красота... - отозвалась Беатрис. - Попробовали бы вы дышать этой красотой.
- Особенно над морем красиво, - поддержал Липси Ллойд. - Сначала водная гладь, гладь, а потом - стена. И падающие на море небеса. Почему я не поэт!
- Ай, что делается! - вслед за Липси в гостиную ступила Джайя. За её спиной показалось любопытное лицо Меган. - Пепел гнева божьего падает на нас с неба. Ай мэ!
Ллойд заметил, с какой неприязнью и даже ненавистью взглянул на цыганку Пирс Маклахен.
- Только попробуй каркать здесь! - прорычал хозяин. И кивнул на Ллойда и Беатрис: - Этим много не надо, чтобы с ума сойти. Тем паче один-то уже сошёл, дальше некуда.
Беатрис поджала губы, взяла Ллойда под руку, поглядывая на хозяина с нескрываемым отвращением.
- А и правда, давайте не будем сгущать краски! - жизнерадостно воскликнул Липси.
- Какие уж там краски, - возразила Беатрис. - Всё серо.
- Ох! - вздохнула Меган, которая тихонько прокралась обратно в гостиную вслед за Джайей и присела на краешек стула у дальней стены. - Ох!.. Умру я скоро... Что-то плохо мне совсем.
- Я вот тебе умру! - прикрикнул на неё Пирс Маклахен.
- Мы все умрём, - подтвердил Ллойд.
- Но ты сдохнешь первым, сморчок, - оскалился на него хозяин, - если будешь молотить языком почём зря.
- Сердце дрожит, - простонала Меган. - Вот-вот оторвётся.
- Ну ты! - Пирс Маклахен погрозил ей пальцем. - Ты мне это брось! Я тебе где сказал быть? Тебе ещё ужин готовить этим.
Он обвёл презрительным взглядом собравшихся.
- Я приготовлю, - вызвалась Джайя. - А ты, Меган, пойди приляг, моя золотая, полежи.
- И не надейся! - прищурился Маклахен. - Никто тебя к кухне не допустит. Ты ведь хочешь подсыпать чего-нибудь в еду, признайся. Отравить меня хочешь? Только ничего у тебя не выйдет, черномазая! - И он повернулся к Меган: - Эй, а ну хватит придуриваться, чёртова баба!
Ллойд заметил, как Джайя, пока Маклахен не видит, осенила его крестным знамением, нашёптывая что-то себе под нос.
Ллойд тоже относился к цыганам с недоверием. Он не особо любил это шумное племя, с которым сталкивался несколько раз на рынках да на просёлочных дорогах. Они были громкоголосы, неприятно приставучи и нахальны. Они были слишком уверены в себе. Ллойд, для которого отказать в просьбе человеку, даже совершенно незнакомому, было непосильной задачей, с глупой улыбкой на лице раздавал им последние деньги, бормоча только: "У меня совсем не много денег... Позвольте, но вы же оставите меня без гроша... Не лезь в кошелёк, мальчик, пожалуйста!.. Ну вот, осталась только мелочь..." и беспомощно разводил руками.
Кроме того, Ллойд охотно верил во все басни, которые рассказывались об этом народе. Он нисколько не сомневался в природной преступности их натур, врождённой тяге к обману, воровству и непринуждённому убийству. Поэтому, когда хозяин намекнул на скрытые цели Джайи, Ллойд, который питал к старой цыганке смутную неприязнь, нисколько не сомневался в обоснованности хозяйских подозрений.
- Ужин могу приготовить я, - улыбаясь, произнёс между тем Липси. - Было дело как-то, целый месяц готовил себе сам, когда жена уезжала к матушке. И весьма неплохо ел, доложу я вам. Это, правда, было давно, но... Особенно здорово, знаете ли, получались у меня сосиски в омлете и тосты с...
- Заткнись! - небрежно оборвал его Пирс Маклахен.
Липси неопределённо посмотрел на него; беглая улыбка медленно сползла с его губ.
- Я просто... - начал было он, но Маклахен не дал ему договорить.
- А я сказал, заткнись!
Наступило мрачное молчание, которое давило на плечи Ллойда ничуть не меньше, чем давеча это чёрное, опалённое, иссохшее небо, которое так медленно осыпалось на землю. Вон, на воротничке блузки у Беатрис осталась не сбита эта серая пушистая "снежинка".
В полной тишине Меган поднялась со скрипучего стула и, держась за сердце, скрылась за дверью.
- Ах, чёрт! - выругался вдруг Пирс Маклахен и метнулся к выходу на улицу. - Моуи! Вот же я пень старый! - пробормотал он на ходу.
- Куда же вы?! - воскликнула Беатрис, когда он взялся за ручку двери. - Туда нельзя!
- Тебя не спрашивают, - огрызнулся хозяин.
- А ведь правда, мистер Маклахен... - оживился Липси.
- Отвали! - бросил ему тот.
Когда хозяин вышел на крыльцо, в открытую дверь было видно, что белый свет совсем исчез за падающими с неба хлопьями.
- Пойду-ка я к Меган, - сказала Джайя. - Может, помогу чем.
- Весь урожай погибнет под этим пеплом, - с горечью произнесла Беатрис, когда Джайя вышла.
- Ну-у, - махнул рукой неунывающий Липси, - думаю, хозяин не позволит этому случиться. Собрать теплицу - дело пяти минут.
- А солнце? - возразила Беатрис. - Солнце он тоже соберёт?
Липси пожал плечами, улыбнулся.
- Будет вам нагонять тоску, Беатрис, - сказал он. - Всё пройдёт, всё кончится. Повоюют, навоюются вдосталь, и всё вернётся на круги своя. Правило номер семьдесят восемь гласит: всё плохое рано или поздно кончается, и...
- И начинается худшее, - рассмеялся Ллойд своей шутке.
Липси бросил на него критический взгляд, покачал головой.
- Всё плохое рано или поздно кончается, - повторил он, - и тогда каждый получает по мере своей веры в лучшее.
- Длинно, - не оценил Ллойд. - И не аксиоматично.
- Мудро, - не согласилась Беатрис.
- Детский лепет, - настаивал Ллойд.
- А ты, значит, - она ущипнула его за руку, - можешь быть не только ребёнком, но и циником?
Что-то в её тоне, какое-то нетерпение больно кольнуло Ллойда в сердце. Он почувствовал тревогу. Нет, это был не джип, который неожиданно вырулил из-за поворота и сигналит - нет, это был всего лишь звонок велосипеда. Но...
- Мы ссоримся? - неуверенно спросил он.
- Да нет конечно, глупый! - улыбнулась Беатрис.
- Ну и чудно, - кивнул Липси. - Каждому воздастся по вере его. Надеюсь, с этим-то наш господин Кэрролл, - он подмигнул Ллойду, - спорить не станет.
- Эту же пословицу любил приговаривать мой отец, - вспомнил Ллойд. - Когда сёк меня розгами.
- А? - поднял брови Липси. - Э-эм-м... Простите, Ллойд, если чем-то...
- Пустяки, - улыбнулся он.
Улыбка наверняка вышла вымученной. Теперь Липси станет думать, что обидел его. И станет хуже относиться к Ллойду, как часто поступают люди с теми, перед кем чувствуют себя виноватыми.
- Бедный мальчик! - Беатрис погладила его по волосам.
У неё волшебные руки, у милой Беатрис. Правда, правда. Одним прикосновением она способна вернуть ему душевное равновесие. Странное чувство любовь. Странное, необыкновенное и...
- Да, я не богат, - произнёс он. И, почувствовав зов жареного картофеля из-за двери: - Кажется, из кухни запахло обедом.
- О! - обрадовался Липси. - Надо пойти глянуть, что там у нас. Пока хозяин не вернулся.
- Ллойд, - Беатрис неуверенно коснулась его руки, когда Липси скрылся за дверью. - Ллойд, поцелуй меня, мой хороший.
Глаза её приблизились, заглянули в душу. Ллойд не мог бы объяснить себе значение её взгляда. Было в нём что-то... что-то тоскливое. И одновременно будто искорки плескались, посверкивали где-то в глубине.
- Тебе грустно? - спросил он.
- Почему ты так решил?
- Ну-у, женщина обычно просит поцеловать её, когда ей грустно.
Она рассмеялась, показав белые красивые зубки.
- Не только, мой хороший. - И, как бы шутя, но грудным каким-то и подрагивающим голосом: - Ты будешь целовать или нет?
Он коснулся её губ, осторожно впитал их мягкую нежность.
- Ещё! - требовательно произнесла она, когда он вернулся из быстрого поцелуя. - Только... Только - как мужчина целует свою женщину. Властно. Жадно. Можешь так?
- Н-не... Не знаю, - выдавил он, поёжившись. - Попробую.