- Ничего, - Висенна встала и подошла к лежащему в папоротнике трупу.
- Ты только посмотри, - Корин стоял рядом. - Словно статуя с дворцового фонтана. А была скрюченная, вся в морщинах, как столетняя. Чтоб мне на этом месте…
- Корин, - оборвала Висенна, - нервы у тебя крепкие?
- А? При чем тут мои нервы? Ну, если тебя это интересует; я на них не жалуюсь.
Висенна сняла со лба ремешок. Самоцвет в диадеме налился молочным блеском. Она стояла над трупом, вытянув руки, зажмурив глаза. Корин таращился, разинув рот. Она склонила голову, шептала что-то, чего он не понимал.
- Греалхан! - выкрикнула.
Папоротник вдруг зашевелился. Корин отскочил, выхватил меч, изготовился к защите. Труп затрепетал.
- Греалхан! Говори!
- Аааааааа! - раздался из папоротника нарастающий хриплый вой. Труп выгнулся в дугу, парил в воздухе, касаясь земли лишь пятками и затылком. Вой прервался, перешел в заглушенное. бормотанье, прерывистые стоны и крики, громкие, но совершенно нечленораздельные. По спине Корина, словно гусеницы, поползли холодные струйки пота. Собрав всю силу воли, он едва удерживался, чтобы не припуститься в лес.
- Огггг… нннн… ннгаррррр… - бормотал труп, драл землю ногтями, кровавые пузыри булькали на его губах. - Нарр… еее…
- Говори!
Из протянутой ладони Висенны брызнул туманный лучик света, в нем клубилась пыль. Из зарослей папоротника взлетели сухие листья и ветки. Труп поперхнулся, захлюпал и вдруг явственно выговорил:
- …шесть миль от ключа на юг. Поо… посылал. В Круг. Парнишку. Прика… а… зал.
- Кто?! - вскрикнула Висенна. - Кто тебе приказал? Говори!
- Ффффф… ггг… генал. Все письмена, бумаги, амулеты. Перс…стень.
- Говори!
- …ревала, Кащей Ге…нал. Забрать бумаги. Пер… гаменты. Придет с маааааа! Ээээээээ! Ныыыыыы!
Голос сорвался на пронзительный визг. Корин не выдержал, бросил меч, зажмурил глаза и зажал ладонями уши. Так он стоял, пока не ощутил на плече чужую ладонь. Задрожал всем телом.
- Уже все, - сказала Висенна, вытирая пот со лба. - Я ведь спрашивала, как у тебя с нервами.
- Ну и денек! - выдохнул Корин. Поднял меч и вложил его в ножны, стараясь не смотреть в сторону неподвижного трупа. - Висенна?
- Слушаю.
- Пойдем отсюда. И подальше.
II
Они ехали вдвоем на коне Висенны лесной просекой, заросшей, в рытвинах. Она впереди, в седле, Корин сзади, на крупе, обнимая ее за талию. Висенна давно уже привыкла без стеснения утешаться случайными связями, время от времени жертвуемыми ей судьбой; и сейчас с удовольствием прислонилась к груди мужчины. Оба молчали.
- Висенна, - почти через час решился Корин.
- Слушаю.
- Ты ведь не только целительница. Ты из Круга?
- Да.
- Судя по тому… зрелищу, ты из Мастеров?
- Да.
Корин убрал руки с ее талии и взялся за луку седла. Висенна зажмурилась от гнева. Он, понятно, этого не увидел.
- Висенна?
- Слушаю.
- Ты поняла что-нибудь из того, что она… что это говорило?
- Не так уж много.
Снова молчание. Пестрокрылая птица, пролетая над ними в листве, громко закричала.
- Висенна?
- Корин, сделай одолжение.
- Да?
- Не болтай. Дай мне подумать.
Просека спускалась вниз, в ущелье, где неглубокий ручей лениво струился среди черных пней и валунов; остро пахло мятой и крапивой. Конь оскальзывался на камнях, покрытых илом и глиной. Чтобы не свалиться, Корин снова обхватил талию Висенны. Отогнал навязчивые воспоминания о том, что слишком долго странствует в одиночестве по лесам и дорогам
III
Деревня состояла из одной улочки, приткнувшейся к горному склону и вытянувшейся вдоль тракта - солома, дерево, грязь, покривившиеся заборы. Едва они подъехали, псы подняли гвалт. Конь Висенны спокойно стоял посреди дороги, не обращая внимания на вившихся вокруг него собак.
Сначала никого не было видно. Потом из-за заборов по ведущим с гумна тропкам к ним осторожно приблизились жители, босые и хмурые. С вилами, кольями, цепами. Кто-то наклонился, поднял камень.
Висенна подняла руку. Корин увидел, что она держит золотой ножик, маленький, серповидный.
- Я - врачевательница, - сказала она ясно и звонко, хоть и негромко.
Крестьяне опустили оружие, переглянулись. Подходили все новые. Те, ко стоял ближе, сняли шапки.
- Как называется деревня?
- Ключ, - раздалось из толпы.
- Кто над вами старший?
- Топин, милостивая госпожа. Вон его дом.
Сквозь толпу протолкалась женщина с младенцем на руках.
- Госпожа… - робко коснулась она колена Висенны. - Дочка у меня… Горячка…
Висенна спрыгнула наземь, потрогала головку ребенка, зажмурилась.
- Завтра будет здорова. Не кутай ее так.
- Спасибо вам, милостивая… Уж так спасибо…
Староста Топин был уже здесь; казалось, он раздумывал, что ему делать с зажатыми в руке вилами. Наконец сбросил ими с крыльца куриный помет.
- Здравствуйте, госпожа, и вы, рыцарь, - сказал он, поставив вилы к стене. - Извините, времена нынче такие смутные… прошу в дом, окажите такую честь.
Они вошли.
Жена Топина (за юбку ее цеплялись две светловолосые девочки) подала яичницу, хлеб и простоквашу. Висенна, в отличие от Корина, ела мало, сидела тихая и угрюмая. Топин не находил себе места и говорил, говорил:
- Смутные времена. Ох, смутные. Беда у нас, благородные господа. Мы овец разводим, на шерсть, и шерсть ту продаем, а купцов теперь не стало, вот и приходится овец резать, это рунных-то овец, да что делать, есть что-то надо. Раньше купцы за яшмой, за зелеными камнями ездили в Амелл, за перевал, где копальни. Там яшму копают. А как проезжали они, то и шерсть у нас брали, платили хорошо, добро разное оставляли. Да не стало теперь купцов. Даже соли нет, убоину теперь за три дня съесть нужно, чтоб не пропала.
- Караваны здесь больше не ходят? Почему? - Висенна, задумавшись, касалась ремешка на лбу.
- Ох, не ходят, - сказал Топин. - Закрыт путь в Амелл, на перевале расселся проклятый Кащей, ни одной живой души не пропускает. Что ж купцам туда идти? На смерть?
Корин не донес ложку до рта:
- Кащей? Что за кащей?
- А я откуда знаю, господин? Говорят, Кащей, людоед. На перевале будто бы засел.
- И караваны не пропускает?
Топин бегал по избе:
- Смотря какие. Свои. Свои, говорят, пропускает.
Висенна нахмурилась:
- Как это - свои?
- Свои, - сказал бледный Топин. - Людям в Амелле еще горше, чем нам. Нас хоть чащоба спасает. А они сидят на своей скале и тем только живут, что им кащеевы меняют на яшму. Обдирают как липку, но что им, в Амелле, делать? Яшму есть не будешь.
- Какие такие "кащеевы"? Люди?
- Люди, и Вороны, и другие. Стража его, стало быть. Они в Амелл возят что отберут у нас и меняют там на яшму да на зеленый камень, а у нас все силой отбирают. Грабят по селам, девок позорят, а кто упрется, убивают, дома жгут. Стражники Кащеевы.
- Сколько их? - спросил Корин.
- Кто бы их там считал, благородный господин. Сильные они, друг за дружку держатся. Не дашь - налетят ночью, избы сожгут. Лучше уж дать им, чего требуют. А то говорят…
Топин еще больше побледнел, задрожал.
- Что говорят, Топин?
- Говорят, Кащей, если его разозлить, слезет с перевала и пойдет сюда, в долину.
Висенна рывком поднялась. Лицо ее изменилось. Корина пробрала дрожь.
- Топин, - сказала чародейка. - Где тут ближайшая кузница? Конь у меня потерял подкову.
- За деревней, у леса. Там кузница, и конюшня там.
- Хорошо. Теперь иди узнай, где есть больные или раненые.
- Висенна, - сказал Корин, едва за старостой закрылась дверь. Друидесса обернулась к нему. - У твоего коня все подковы целы.
Висенна молчала.
- Зеленый камень - это, конечно, жадеит, им славятся копальни в Амелле, - сказал Корин. - А в Амелл можно попасть только через перевал. Дорога, откуда не возвращаются. Что говорила покойница на поляне? Почему хотела меня убить?
Висенна не ответила.
- Молчишь? Ну и не надо. И так все начинает проясняться. Бабулька ждала кого-то, кто остановится перед дурацкой надписью насчет того, что идти на восток нельзя. Это было первое испытание - умеет ли путник читать. Потом другое - ну кто сейчас поможет голодной старушке? Только добрый человек из Круга Друидов. Любой другой, голову даю на отсечение, еще и клюку бы у нее отобрал. Хитрая бабка начинает говорить о несчастных людях, которым нужно помочь. Путник, вместо того, чтобы ублаготворить ее пинком да грубым словом, как сделал бы любой здешний житель, развешивает уши. И бабка понимает - это он и есть, друид, идущий расправиться с теми, кто грабит эти места. А поскольку бабка наверняка сама из тех грабителей, она хватается за нож. Ха! Висенна, я ведь не глуп?
Висенна не ответила. Смотрела в окно. Мутная пленка рыбьего пузыря не препятствовала ее взгляду, и она видела пестрокрылую птицу, сидевшую на ветке вишни.
- Висенна?
- Слушаю, Корин.
- Что это за Кащей?
Висенна резко обернулась к нему:
- Корин, ну что ты лезешь не в свое дело?
- Послушай, - Корина ничуть не смутил ее тон, - я уже влез в твое, как ты говоришь, дело. Так уж вышло, что меня хотели убить вместо тебя.
- Случайно.