- Нет обмана, потому что дверь отворяется, и можно всё видеть и всё понять?
Я задумался. В своей голове я не увязывал воображаемую дверь с теми обманами, которые мы перетерпели со времени прихода в Вавилон.
- Если бы ты попался мне в руки, когда тебе еще не было двенадцати лет, мой осленочек, я бы многому тебя научил. А сейчас уже поздно - и тебе, и мне...
Тут в хозяйскую спальню заглянул Арбук и сказал, что пришли двое разумных и просят их впустить.
- Гони их прочь! Пусть Фош выплеснет им вслед помои! - закричал хозяин. За дверью раздался хохот.
- Впусти нас, почтенный Гумариэль! Мы пришли звать тебя на пир! У нас праздник, мы хотим видеть тебя на празднике! - заговорили наперебой два мужских голоса. - Впусти, мы принесли хорошую новость!
- Входите, ослиные охвостья, - позволил хозяин, и они вошли. Один был толстый, как очень богатый купец, и его зад был как у красивой женщины, которую нужно возить не на осле, а на верблюде, и его плешь, не прикрытая повязкой, была окаймлена черными волосами, как пруд торчащим тростником, а второй был гораздо моложе, худощав, с безумным взглядом и бородой, в которой застряли крошки от десяти трапез.
- Мир дому твоему, Гумариэль, - сказал толстый. - Собирайся и вели своим носильщикам нести тебя к нам на ярус.
- Я слаб и ноги меня не слушаются, - строптиво ответил хозяин. - И мой смертный час близок. Уйдите, дайте мне спокойно умереть.
- Агенор прислал нас за тобой. Без тебя мы не начнем.
- Уйди, Ровоам, я не хочу тебя видеть. И ты уйди, Амалек.
- Не уйду, - сказал тощий. - Клянусь священным скрипом нашей крестовины!
- Вы бы ее маслом смазали... - буркнул хозяин. - Слушать этот скрип - значит приближать свой смертный час и призывать бога-судьбу Намтара.
- А если смажем - спустишься? Тебя ждет целый пир, и вино, и мясо, и мы посадим тебе на колени красивых девушек...
- Убирайся, пока я не запустил в тебя скамейкой!
Амалек рассмеялся.
- Мы ждем тебя, наставник, - сказал он. - Хотя ты и против нашей затеи, но ты же честный человек - ты обрадуешься, увидев, чего мы достигли. Такого еще ни в одной башне не было. Но нас ждет тяжкое испытание - придется всем объяснять, что мы взяли на службу утукки, асакки, этимме, галле...
- Перестань перечислять чертей, мерзавец!
- Собирайся, Гумариэль. Ведь ты не хочешь, чтобы я упал на колени? Если я упаду, то пролечу сквозь пол на третий ярус и тебе придется чинить башню...
- Убирайся, Ровоам! В твои годы пора поумнеть!
Такую беседу вел с гостями мой хозяин, и они наконец ушли. Тогда он сел на постели, свесив ноги, и задумался.
- Для чего этот молодой блудливый козел перечислял чертей, как ты думаешь, осленочек? - спросил он.
- Не знаю, господин.
- Что они там такое затеяли?
Я ничего не ответил. Что я мог ответить?
- Принеси мне тушеной свеклы с подливкой.
Я сходил на кухню к женщине Фош и принес.
- Мне кажется, пахнет жареной рыбой, - сказал он.
- Да, Фош готовит еду для Арбука и Бубука, господин.
- Знаешь что... Принеси мне рыбы... А свеклу унеси!
Я унес и принес.
Он уставился на рыбу - ив его взгляде была тайная ненависть.
- Я понял, - сказал он. - Я не хочу рыбы, я хочу грехов. Пускай Фош очистит мне целую миску! А эту Мерзкую рыбу ешь сам!
Дважды приказывать ему не пришлось.
Потом он долго смотрел на миску с очищенными орехами.
- Знаешь ли ты, осленок, что это такое, похожее на внутренности человеческой головы? - спросил он. - Откуда тебе знать! У вас в деревне они не растут, а в Вавилоне это пища жрецов, простым людям их есть запрещается. Вот что - съешь несколько штук. Они прибавляют человеку разума и памяти.
- А боги не покарают меня, господин?
- Нет, потому что разум тебе нужен. Если ты не получил его при рождении, то нужно добывать как-то иначе, осленочек.
Я съел горсть орехов, но никаких перемен в голове не почувствовал.
Хозяин сгрыз один орех и, судя по лицу, разуму у него прибавилось сразу.
- Что я сижу тут, словно грешный дух в подземном царстве? - спросил он. - Эй, Фош, Арбук, ступайте сюда, помогите мне одеться!
На него надели белое длинное платье, а сверху синее платье, а сверху красное с желтым, так что его тело совсем в этих платьях потерялось. И ему намотали на голову повязку, и спустили длинные концы на грудь, и обули его в сандалии с серебряными бусинами и накладками, и дали ему в руки высокую трость. Мы с Абдадом впряглись в носилки, но он сказал:
- Нет! Пусть Вагад возьмет меня на спину и снесет по лестнице. Я хочу появиться внезапно. Чтобы они не успели меня обмануть. Слышишь, осленочек? Может, орехи помогут тебе понять эту уловку. Появись там, где тебя не ждут, и узнаешь много любопытного.
Я взял его на спину и понес вниз по лестнице. Впереди шел Бубук со светильником.
У двери, ведущей в небольшой храм и к счетному устройству, стоял человек, опираясь лопатками о стену и низко опустив голову.
- Ты что тут делаешь, Евер? - спросил хозяин, встав на ноги.
- Стою.
- Отчего ты не на празднике?
- Это не мой праздник! Кто я теперь при устройстве Самариаха? Никто! Тень! Песок летящий!
- Тебя обидели? - участливо спросил господин Осейф.
- Нет... да! Как будто ты не видишь!
Этот человек, если судить по голосу - совсем не старый, говорил с хозяином грубо.
- Я многое вижу, - согласился хозяин. - Когда я был там в прошлый раз, я видел всех, только не тебя.
- Они не хотели, чтобы я им помогал налаживать печатню. Они вообразили себя богами! Еще бы! Их переманили из той башни за три сотни сиклей!
Я подумал, что ослышался. Три сотни сиклей! Только за то, чтобы они ночью, с мешками за плечами, прошагали несколько часов!
- Я думал, они привезут что-то полезное, - сказал хозяин. - Но в их корзинах с табличками для меня ничего не нашлось. А я так хотел сделать настоящие расчеты по строительству...
- Я знаю, наставник...
И оба они затосковали на лестнице, возле закрытой Двери.
- Если бы главным был я, а не Агенор, я бы сделал Для тебя расчеты, но сейчас я не могу считать даже ночью, ведь они наладили устройство только для нужд печатни, наставник.
- Я так и думал. Слишком мало табличек?
- Те таблички, что были у нас, не поладили с теми, которые привезли Ровоам и Амалек, пусть бы их унесли демоны.
- Вот почему они так долго возились. А мне ни слова не сказали.
- Им запретил сам знаешь кто.
- Да, знаю... Пойдем всё же, посмотрим, что там у них получилось.
- Я видел, как это работает, и держал в руках пробные оттиски. А ты ступай, наставник. Когда увидишь, что у них получилось, то поймешь, из-за чего вся суета и кому это нужно.
- А ты так и будешь стоять на лестнице?
- Я пойду вниз и потом поднимусь на пятый ярус, в харчевню. Лучше пить в харчевне с честными носильщиками и разносчиками, чем с этими...
И он поспешил вниз по лестнице.
- Отворяй дверь, осленочек, - сказал хозяин. - Этот человек меня раззадорил. В самом деле, на что они употребили всю силу счетного устройства? Ты, Бубук, постарайся никуда не совать нос, иначе выставлю, и будешь меня ждать на лестнице. И если стянешь хоть одну табличку - скажу Арбуку, чтобы он тебя хорошенько выпорол. А ты, Вагад, просто стой у самой двери.
Мы вошли.
Оказалось, что между помещениями, где разместилось счетное устройство Самариаха, и теми помещениями храма, которые примыкали к Трубе, была перегородка, и ее убрали. Это не были его главные залы с алтарями, но изваяний Мардука и крылатых богов хватало. Там были накрыты столы, а между окнами, выходящими в Трубу, я увидел большое сооружение с колесами и веревками, достигающее потолка. Рядом с ним стоял длинный стол, у стола - огромное корыто с сырой глиной.
Все, кто в тот миг стояли в храме и готовились сесть за столы, были ярко и красиво одеты. Я заметил среди них несколько женщин, из которых только две были одеты как жрицы, и одна из них оказалась Таш, чему я совершенно не удивился. Она держалась возле того мужчины, а он вел себя как хозяин храма, хотя рядом стояли и шестеро жрецов. Я их не знал, Я за то время, что трудился в Другой Башне, побывал только в храме Асторет на седьмом ярусе и чувствовал себя там очень неловко: седьмой все-таки, туда богатые люди ходят, ткачи и гончары, даже наш Зубастый.
А что было на столах! Я никогда не видел столько жареного мяса и таких больших жареных рыб! Стояли блюда с такими лакомствами, что я даже не знал, как они называются, а на женщинах были платья таких цветов, какие я видел впервые, и голоса у них были звонкие, нежные, певучие, не то что у бедной Лиш, которой приходится целый день кричать в своей харчевне.
- Наконец-то! - сказал господин Агенор Лути. - Как хорошо, что мы еще не возлегли за столы! Эй, Аршак! Покажи наставнику Гумариэлю, как работает печатня. Гляди, друг, такого ты еще не видал!
Пожилой мужчина в переднике, как у гончара, подошел к сооружению и стал крутить большое, двух локтей в поперечнике, колесо. От него тянулись толстые веревки к другим колесам, и всё закрутилось, заскрипело, большой деревянный ящик, бывший на уровне моей головы, Поехал вниз. Аршак ловко подвел одной рукой под него раскатанную в ровную полосу сырую глину, ящик опустился, поднялся, и я чуть не вскрикнул - поверхность стола поехала влево. Это была натянутая плотная ткань, на ней и лежала глиняная полоса. А на ткани я увидел свеженькую табличку с выдавленными знаками.