Таш дала знак возчикам, и обе повозки неторопливо покатили в нашу сторону. А мужчина, не сходя с мула, давал советы и хвалил нас всех поочередно. Мы же трудились изо всех сил.
Так мы вынули из воды все шесть корзин и ни одной не опрокинули, а тачки решили оставить в канале - ведь у нас теперь были другие. И тут Таш, не желавшая видеть нашего торжества и разъезжавшая поблизости, подала сигнал тревоги.
Наверно, кто-то, имевший отношение к тем корзинам, заметил нас с Нашей Башни и выслал стражников на ослах.
- Скорее, скорее грузите корзины, - велел мужчина. И мы вскинули их, словно они были наполнены пухом, а не тяжелыми табличками. Тут же возчики ударили ослов, и повозки покатили прочь.
- Мы должны встретить их и не дать им догнать повозки, - сказал мужчина. - Вы драться умеете?
- Кулаками, - ответил за всех Тахмад.
- Ясно. Идти с кулаками на всадника нелепо. Будете нападать так - вдвоем на одного. Один хватает осла за поводья и не дает ему шагу ступить, другой стаскивает наездника наземь и бьет ногами, - тут мужчина посмотрел на нас очень внимательно. - Вставайте в пары - ты вот с этим, в голубой повязке, ты - с этим, ты - с этим. Осла останавливают - ты, ты и ты. Всадника стягивают - ты, ты и ты.
Мы поблагодарили богов за такого хорошего господина. Если бы не он, мы могли бы вшестером броситься на одного осла.
Этих стражников было десять человек с копьями. Наш господин выехал вперед и вступил в переговоры. Мы не слышали, о чем он толковал с их старшим, но они не договорились, и четверо наездников поспешили к нам.
Лучше бы они этого не делали. Мы справились с ними, отняли у них копья, а двоих скинули в воду. Зато, когда подоспели еще пятеро, нам пришлось тяжко. Они уже поняли нашу ухватку. С шестым, их старшим, сцепился господин, скинул его с осла и поскакал прочь, не оборачиваясь.
Мы бились отчаянно, а между тем закатная пора перешла в ночную. Мы ободрали все кулаки об этих проклятых стражников. Но они были жирные и со слабыми руками, а мы - молодые, крепкие и с сильными Руками. Зато их учили драться, а нас - нет. Кончилось побоище тем, что нас оттеснили к канаве, и мы все вместе туда полетели. Они с берега еще пытались достать Нас копьями, но мы ушли по канаве, и если кто скажет, что бежать по илистому дну, путаясь в каких-то скользких водяных травах, большое удовольствие, отдайте его жрецам Асторет, чтобы его всего обрили и лишили мужского орудия.
Наконец мы, мокрые и злые, вылезли из канавы неведомо где и уже собирались пойти неведомо куда, но вовремя обернулись. Время было еще не позднее, и во многих окнах Другой Башни горел свет.
- Туда, - сказал Тахмад. - Мы честно бились, и мы заработали хотя бы горячую кашу. Как твоя рука, Гугуд?
- Ничего, почти не болит.
- А твое плечо, Абад?
- Какое плечо?
Стараясь подбадривать друг друга, мы потащились в потемках к Другой Башне, но, пока мы дошли, все огни погасли и стало ясно, что каши мы не получим. Никто нас не встречал, никто о нас не беспокоился, и нас утешала только мысль, что корзины, которые мы чуть не погубили, спасены. Мы нашли свой дом, но его дверь была заперта. Ведь мы не одни там жили, а еще несколько парней, гонявших тачки, и почему они должны оставлять дверь на ночь открытой?
- Идем к пекарне, - решил Тахмад. - Там еще ночью начинают печь лепешки, и там тепло. Попросимся к пекарям - может, позволят хотя бы лечь на полу возле печки.
- К тому же в Нашей Башне нас научили дружить с теми, кто, как мы, работает много, а получает мало, - напомнил Левад. - Вот и начнем.
Пекари впустили нас и по доброте душевной дали нам черствые лепешки. Мы размочили их в воде, съели и заснули на полу.
Утром, на заре, они нас растолкали - должен был прийти их хозяин, а он не любил, чтобы чужие сидели в пекарне. Мы вышли на свежий воздух голодные, но уже почти здоровые - разве что в синяках.
- Идем в харчевню, - сказал Тахмад. - Хоть каши наедимся вдоволь. А потом нас, может быть, найдут и поблагодарят.
А в харчевне свершилось чудо - я увидел Лиш.
Миски с горячей кашей нам выдавали внизу, в большой харчевне на двадцать длинных столов, - и вот так вышло, что мою миску принесла она. Я посмотрел на нее и понял, зачем сбежал из Нашей Башни в Другую Башню. У нее были кудрявые волосы, которые торчали из-под платка во все стороны, и тонкий нос с горбинкой, как мясницкий нож, и губы, как разрезанный плод красной сливы, и глаза, как колодцы в пустыне! Я посмотрел на нее, она посмотрела на меня, и мы поняли, что должны вечером встретиться. Ведь девушек, которые работают в башнях, охраняют не очень строго - это просто невозможно.
Мы взяли свои тачки, пошли к глиняной горе, нам накидали тяжелой влажной глины, и мы погнали тачки ко входу в нору. Там оказалось, что не у всех у нас есть таблички на веревочках - Гугуд и Левад потеряли свои во время драки. Их впустили, но велели добыть для них новые таблички. Так начался день, который показался мне странным - тачка почти ничего не весила, а уклон норы словно бы исчез. Я думал - нужно покрепче держаться за тачку, а то взлечу!
- Как звали того господина, к которому нас посылала Таш? - спросил Тахмад, когда мы внизу у горы ждали своей очереди. - Того, который велел Зубастому взять нас? Вспоминайте - мы пойдем опять на третий ярус, Найдем его, а он поможет найти Таш.
- Не поможет, - вдруг сказал Гугуд. - Мы были ей нужны только ради проклятых корзин. Без нас она бы их не привезла в Другую Башню. А теперь корзины уже здесь - и мы ее больше не увидим.
Самый младший из нас сказал то, что должен был сказать старший, - вот как странно действуют на людей эти башни.
- Может, оно и к лучшему, - ответил ему Тахмад, покосившись на Гамида.
Нам нагрузили тачки, и мы погнали их в нору.
Я всё время поглядывал на Гамида, мне не нравилось его молчание. Лучше бы он изругал Таш на все лады - так думал я, зная, что потом ему полегчает. Но он молчал и отворачивался. И так - до самого вечера, до ужина.
Когда мы жили в Нашей Башне, то ходили в город развлечься. Но тут до города было далековато. Мы спросили у товарищей по тачке, чем они развлекаются, и нам показали площадку, где играют в кости, и другую, где бросают камни в цель, и место, где поют и пляшут. Но плясать я не собирался.
Возле Другой Башни был пруд, где поили скот. Мне никто не говорил, что парни, которые хотят увидеть девушек, вечером гуляют у пруда, - я сам догадался. И она тоже догадалась, что я туда приду. Мы увидели друг друга, но сразу я подойти не мог - это непристойно. Она с подругой пошла вокруг пруда, а я пошел следом, понемногу приближаясь. Десять кругов мы сделали, прежде чем я оказался рядом! Она потом сказала - если бы у меня не хватило смелости ее догнать, она бы мне не досталась. А я как раз десять кругов набирался смелости. Ведь заговорить с девушкой, которая носит платок, а не с храмовой жрицей, - это всё равно что посватать ее. Наверняка же где-то рядом брат или старшие сестры.
Мы просто посмотрели друг на друга, и она всё поняла.
На следующий день я взял миску из ее рук и спросил:
- С чем сегодня каша?
- Со шкварками, - сказала она, хотя шкварки я видел сам, они горкой лежали посреди миски.
- Они хорошо поджарены?
- Я сама пережарила их с луком.
Меня заторопили сзади, и я ушел с миской. Радость моя была - как желтый огонь в большом храмовом светильнике.
Но скоро от радости ничего не осталось - Тахмад сказал мне, сколько стоит печать. Три "раба" она стоила! Самая простая! А получше - до пяти "рабов"! Не наших, принесенных из Той Башни, а здешних "рабов". Они отличались так: у тех ноги были расставлены в стороны, а у здешних стояли вместе. И если менять, то мы очень много теряли.
Тахмад сообщил эту новость, и мы закричали от возмущения. Чуть ли не месяц работай, питаясь только казенной кашей, за эту самую печать! Он еще кое-что сказал. Питьевую воду в Другую Башню привозили издалека, и ее не разносили мальчики, наливая из бурдюка, сколько угодно. Ее нужно было покупать.
Мы посоветовались с другими парнями, которые гоняли тачки. Они сказали, что без договора никак нельзя и мы будем дурнями, если не заключим его. Вот у них есть договоры, поэтому хозяин заплатит ровно столько, сколько должен, и не заставит их работать лишнее время. А если нет договора - вообще может не заплатить. Как ты докажешь, что на него работал? А есть Договор - заплатит!
Ни Таш, ни тот мужчина так и не появились. А ведь они могли бы заплатить нам хоть немного.
Мы пошли продавать наши красивые одеяла. Потом мы поочередно дежурили у дома резчика, чтобы заказать печати. Часть денег заплатили сразу, остальные обещали отдать за два месяца.
К тому времени я уже разговаривал с Лиш у пруда. И ей первой я похвастался новенькой печатью, подвешенной к поясу, из розового сердолика с белыми прожилками.
- На что тебе она? - спросила Лиш. - Да еще такая дорогая?
- Без печати нельзя, как же я скреплю договор? У нас у всех теперь хорошие печати.
- Вы ведь из одной деревни и пришли вместе?
- Да, и мы все - родня, наши роды в родстве, - объяснил я.
- Родня? А кто у вас главный?
- Тахмад.
- Ну так он бы и заключил договор за всех за вас и скрепил его печатью! И в договоре было бы сказано: я, Тахмад, с братьями моими... Так всегда делается!
- Нам не сказали...