Ударился оземь. Сильно. Открыл глаза. Лежу на каменном полу. Посиневшее лицо с выпученными глазами уставилось на меня, язык высунут. Дневной свет струится из высокого окна. Сердце бьется о грудную клетку, стремясь выскочить наружу. Все болит. Увидел руки на горле. Мои руки. С большим усилием разжал их. Белые пальцы еле слушались.
Во мне все еще нарастала боль. Мне что-то нужно было, но я не мог вспомнить, что именно. Перед глазами - красные вспышки, мысли перескакивают с одной на другую. Я дотянулся немеющими пальцами до горла и обнаружил там руки.
Я не знал, чье это лицо. Женщина?
Мир стал отдаляться, боль притупилась.
"Ренар". Откуда-то всплыло имя, а вместе с ним прибавилось сил. Руки, которые разомкнули пальцы душителя на шее, казалось, не принадлежат мне. "Ренар!" Первый вздох получился со свистом, словно я затягивал воздух через трубочку.
Воздух! Мне нужен воздух.
Я задыхался, втягивал воздух, но ничего не помогало, я был сосредоточен на дыхании, ставшее слишком узким горло не справлялось со своей задачей. "Ренар".
Посиневшее лицо принадлежало женщине с седыми волосами. Непонятно. "Ренар. И Корион".
"Господи!" Наконец-то вспомнил. Вспомнил ужас, но он тлел слишком слабо по сравнению с тем холодным гневом, который пожирал меня сейчас.
"Корион". Впервые за четыре года с той ночи в башне я произнес его имя. Вспомнил. Воскресил в памяти все, что было стерто, и в первый раз за вечность ощутил себя единым целым.
Я нашел в себе силы приподняться.
Это была одна из комнат замка, и я лежал рядом с кроватью. Свалился с нее, когда старуха пыталась меня придушить.
Дверь дрогнула. Кто-то загремел замком.
- Ханна! Ханна! - Женский голос.
Каким-то образом мне удалось подняться до того, как дверь распахнулась.
- Катрин. - Я смог лишь прошептать ее имя, на самом деле я хотел прокричать его, выкрикивать много раз.
- Убийца! - воскликнула она и достала из-за пояса нож, острый кинжал приличной длины, который мог проткнуть насквозь. - Твой отец был прав.
Я попытался заговорить с ней, но уже не мог произнести ни слова. Хотел поднять руки, но сил не хватило.
- Я закончу то, что он начал, - заявила она.
Мне оставалось только восхищаться ее красотой.
41
В поединке на мечах тебя могут убить из-за недостатка мастерства. Однако чаще все зависит от удачи или, если борьба длится слишком долго, от усталости.
В конце концов, все определяется тем, надолго ли хватит у тебя сил. На могильных плитах надо ставить эпитафию "Устал", возможно, не от самой жизни, просто слишком устал, чтобы за нее цепляться.
В настоящем поединке - а большинство из них настоящие - самым искусным убийцей становится усталость. Меч - это тяжелый кусок металла. Размахиваешь им, после чего руки начинают действовать независимо от тебя, они сами знают, что могут, а чего нет. Даже когда на кону твоя жизнь.
Да, я помнил времена, когда поднять меч для меня уже было сродни подвигу Геракла, но никогда прежде я не чувствовал себя таким опустошенным, как сейчас, когда Катрин занесла нож.
- Ублюдок!
Огонь, полыхающий в глазах, был столь жарок, что способен был испепелить меня раньше.
Я напрягал волю в надежде остановить ее, но ничего не получалось.
Нож - довольно пугающая штуковина, особенно приставленный к горлу, острый и холодный. Это напомнило мне ночь, когда мертвецы вышли из топей на Дорогу Нежити.
Острие лезвия сверкнуло, когда она шагнула ко мне, и я представил, как оно режет мою плоть, выкалывает глаз. Такие фантазии способны ввести в ступор. Но лишь до тех пор, пока не осознаешь, что такое может произойти на самом деле. Из-за этого можешь проиграть. Завалишь партию, вылетишь из игры. А поведал мне об игре Корион. Какими своими мыслями я обязан ему? Какая часть моих рассуждений была никчемным мусором, оставленным пальцами дряхлого старика?
Я пробыл в темноте слишком долго. Большая игра отступила на задний план.
И хотя моя сила представляла собой не более чем тлеющие угли, я приподнял руки. Широко развел их, приготовившись принять удар. Улыбнулся.
И нечто неуловимое между нами сдержало готовую разить руку. Я понял это по лицу Катрин, ее идеальным бровям, изогнутым в гневе.
- Кажется, отец не сумел добраться до сердца, - хрипло прошептал я. - Может, тетушка, у тебя рука искуснее.
Нож задрожал. Интересно, она когда-нибудь резала по живому?
- Ты… ты убил ее.
Правой рукой я ухватил с полки у кровати что-то тяжелое и гладкое.
Она опустила глаза, разглядывая лицо старухи.
Я ударил. Не сильно, потому что был слишком слаб, но достаточно, чтобы разбить о ее голову вазу, которую нащупал. Не издав ни звука, она повалилась на пол.
Катрин лежала в омуте темно-синего платья, распластавшись на каменных плитах. Я вновь ощутил, как жизнь струится по венам. Казалось, силы начали возвращаться, когда она потеряла сознание. Словно магия исчезла.
"Убей ее - и освободишься навсегда". Знакомый голос, шуршит, словно сухая бумага. Мой или его?
Волосы прикрыли лицо, рыжее пятно на темно-синем фоне.
"Она твоя слабость. Вырежи ее сердце".
Я знал - это правда.
"Задуши ее".
Представил свои бледные руки на ее покрасневшей от крови шее.
"Возьми ее". Голос терновника. Тернии вонзились глубоко под кожу и заставили опуститься рядом с ней на колени. "Возьми ее. Забери то, что, возможно, никогда тебе не будет принадлежать". Я узнал его слова.
"Убей - и будешь свободен".
Я услышал отголоски далекой грозы.
Волосы Катрин струились между пальцами, как шелк. "Она моя слабость". На этот раз мой голос, мои губы. Один маленький шажок, всего одна смерть, и ничто в мире больше не сможет тронуть меня. Один маленький шажок, и дверь в ту дикую ночь захлопнется навсегда. Игра по-настоящему станет игрой. И я буду тем игроком, который победит.
"Задуши. Возьми ее". Голос терновника. Треск в голове. Дыхание могилы. Пустота.
Ничего.
Шея на ощупь теплая. Пульс бился под кончиками моих пальцев.
"Убей ее, Принц Терний".
Я увидел, как тонкие губы произносят эти слова в пустой комнате.
"Убей ее".
Снова шевелящиеся губы. Непроницаемые глаза, уставившиеся в вечность.
"Убей ее".
"Корион!"
На мгновение я обхватил шею Катрин.
"Я иду за тобой, старый ублюдок". Разжал руки.
Улыбка искривила тонкие губы, ухмылка жестокости. Я рассмотрел их, когда видение исчезало, непроницаемые глаза и злобная ухмылка. Моя ухмылка.
Он играл мной. Я скитался многие годы, ни разу не вспомнив о нем, полагая, что сам принял решение оставить в покое Ренара, убежденный в своем выборе - отставить в сторону слепую жажду мщения, предпочтя путь, ведущий к власти. И теперь, на пороге забвения, я уяснил, чего лишился. Выздоровевший или спасенный. Я взглянул на Катрин. Вспомнил ангела в темноте. Зыбкое видение исчезло.
Я поднял с пола ее кинжал и встал. Катрин я оставил лежать около старой задушенной карги. Дверь вела в знакомый коридор, я сразу понял, где нахожусь. Это были Западные Покои. Я поднес нож к губам и поцеловал лезвие. Граф Ренар и кукловод, дергающий за нити. Одного острого клинка для обоих вполне достаточно.
42
Брат Роддат, столкнувшись с троими, сразил их ударами ножа в спину, по очереди. С ним я постигал науку бегства и учился скрываться. Трусов стоит уважать. Они лучше других знают, как причинить сильную боль. Загнать такого в угол - значит преодолеть свой страх и пойти на риск.
- Уйди с дороги.
- Кто, черт…
- Бог ты мой! Ты ведь тот самый старый мешок с бородавками, который пытался меня остановить в прошлый раз! - Это был он. Зловоние ударило в нос, как только он широко распахнул дверь. - Я удивлен, что отец оставил тебя в живых.
- Кто…
- Кто, черт возьми, я такой? Ты что, меня не узнаешь? Не узнал и в прошлый раз. Тогда я был немного ниже, вот такого роста. - Я вытянул руку, показывая. - Кажется, с тех пор прошла целая вечность, но ты старик, а что такое три или четыре года для старика? - Я отвесил поклон. - Принц Йорг к вашим услугам или, скорее, ты к моим. В прошлый раз я вышел отсюда с шайкой разбойников. На этот раз мне нужен всего лишь рыцарь, будь так любезен. Сэр Макин из Трента.
- Я должен позвать стражников, - неуверенно заявил он.
- Зачем? Король не делал никаких распоряжений на мой счет. - Всего лишь догадка, но отец ведь полагал, что нанес мне смертельный удар, поэтому, вероятнее всего, я был прав. - Кроме того, это лишь приблизит твою смерть. А если ты надеешься на того здоровяка с копьем, то я размозжил его башку о стену минуты три назад.
Тюремщик отступил и дал возможность пройти, как это было в детстве, когда Лундист шел со мной в подземелье. Я воспользовался случаем и, проходя мимо, врезал тюремщику. Раз - в живот, второй, когда он согнулся пополам, - сзади, по шее. На мгновение я задумался, не убить ли его ножом Катрин, но решил не рисковать и оставил тюремщика-неумеху в живых.
Я забрал ключи и пошел вниз по проходу, держа нож наготове. Я предпочел бы, чтобы у меня с собой был меч. Без него я чувствовал себя словно полуголым. Мысленно я постоянно возвращался к тому, что он не со мной, нет ощущения тяжести у бедра, - так язык возвращается к дырке от зуба, оценивая потерю.
Макин дал мне в руки меч в тот день, когда нашел меня. Отправившись на поиски наследника, капитан королевской гвардии имел право на фамильную ценность. С тех пор я все время держал меч при себе, клинок Анкратов из стали Зодчих.