В доме загорелась свеча, женский голос что-то спросил, батя ответил и женщина заохала, запричитала.
- А ну цыц мне тут! Хочешь, чтоб краснюки пришли?
Дверь заскрипела и на по пороге появилась грузная фигура. Артемий подошел и обнял отца, которого не видел все три года войны. Тот прижал сына к груди и кусал губы. Не чаял уже увидеть. Сам бы в семнадцатом с сыновьями ушел, кабы не деревяшка вместо ноги.
- Заходи! - отстранился старый казак. - Дай хоть погляжу на тебя.
Артемий зашел в родной дом, понимая, что в последний раз. У печи соляным столбом застыла мать, зажавшая себе рот рукой и во все глаза смотревшая на него. Старик поднял свечу и с изумлением оглядел сына, затянутого в черно-серебристую форму с горящим багровым светом глазом на левом плече.
- Это что ж на тебе за форма такая, сынку? - спросил он.
- На новой службе выдали, - вздохнул Артемий. - За вами я, бать. Собирайтесь, времени нет. Наши сейчас заняли станицу, но ненадолго. Победили краснюки, нету больше белой армии. Все. Я чудом живым остался, спасли одни люди. У красных в сарае расстрела ждал, так меня вытащили и службу предложили. Куда деваться было? Да еще и семью с собой забрать позволили, помогли сюда добраться.
- Так, давай по порядку, - нахмурился старый казак. - Ничо я что-то не понял. Садись, глотнем понемногу и поговорим.
- Ладно, - вздохнул Артемий. - Только Михал Петрович говорил, чтоб собирались быстро. Он тоже за своими пошел. И Пашка Мерещенко.
- Михась с вами? - усмехнулся батя, садясь за стол, на котором уже стояла четверть с самогоном и кусок сала с с душистым, домашним хлебом. - Тогда я спокоен. Он вам баловать не даст.
- Он и здесь у нас командиром, - кивнул парень, тоже сев. - Я сам не сильно понимаю, чего случилось. Утром сидели в сарае, думали, все, скоро расстреляют. Краснюки в Крыму тридцать тыщ народу постреляли. Обещали, что раз война кончилась, то простят. Обдурили. Потом нам сказали, что они всех решили перебить.
- Ясно… - помрачнел старый казак и наполнил стаканы самогоном. - Выпьем за помин души рабов божьих.
- И бать… - потупился Артемий.
- Чего?
- Петра я сам похоронил. Еще год назад…
- Вот оно как? - вытер старик слезу с глаз. - Земля пухом…
Они молча выпили и сжевали по куску сала. Услышавшая о смерти старшего сына мать вцепилась зубами в край платка и глухо завыла. Понимая, что шум подымать нельзя, она плакала почти молча. Артемий виновато посмотрел на нее и только вздохнул. С печи виднелись глаза младших сестер, тоже утиравших слезы. Совсем уже девки на выданье, годков по пятнадцати, не меньше.
- Дальше чего было? - спросил батя.
- А потом нас стали выводить. Поначалу подумал, что краснюки на расстрел ведут, оказалось нет. Спасли нас.
- Кто?
- Орден Аарн, - вздохнул Артемий. - Так они себя называют. Я теперь тоже с ними. Они кучу народу из Крыма вывезли, а к себе взяли тыщи три-четыре, не боле. Остальных какому-то Фарсену сбагрили. Я, честно говоря, пошел к ним, когда увидал, что дядька Михась там. Он меня к себе в отряд взял. Пашку тоже. Собирайся, бать. Дядька Михась сказал ничо не брать, там все есть. Нету у нас времени, до рассвета уйти должны. Эти Аарн всем, кого взяли, помогают семьи забрать. Не вернемся мы больше на Русь, бать…
- Это ты чего-то не то говоришь, сынку, - помрачнел старый казак и налил еще самогону.
- То он говорит, Василь, - раздался в комнате голос есаула, вышедшего из закрутившегося на стене гиперперехода. - Краснюки порешили казачество под корень резать. За вами всеми скоро придут, месяц-другой, не боле.
- Ну, здравствуй, Михась! - встал старый казак, не увидевший откуда вышел есаул, и обнял друга. - Рад, что живой. Значит, под корень, говоришь? А откель знаешь?
- Списки я их расстрельные видел, - помрачнел тот. - Командир мой новый показал. А ему я верю, не станет Никита Александрович в таком деле дурить. Краснюки хотят всех, кого в станицах уважают, порешитьь, чтоб не мешали им народу мозги парить. Учителей, священников, богатых казаков. Ты в Манковке человек уважаемый, тебя они одним из первых кончат. Власть теперь ихняя. Так что, собирайся, Василь. Ничо не бери, что на тебе одето, того и хватит. Там, где жить станем, все по-другому. Но дом будет, земля будет. Везде люди живут.
- Оно-то так, да только…
- Все понимаю, а деваться некуда.
- Тогда отца Филарета предупредить надо, - посмотрел на друга старый казак.
- Уже подумал, - усмехнулся в усы Михал Петрович. - Собирается. Негоже нам без батюшки, а отец Филарет человек хороший, да и казаком когда-то был добрым.
- Тогда выпьем на дорожку, - вздохнул Василь. - Держи стакан, сынку.
Артемий взял протянутый стакан, чокнулся с отцом, с Михал Петровичем и выпил.
- Подымай девок, Прасковья, - повернулся старый казак к жене. - Уходим мы отсель. Нам с краснюками на одной земле не жить. И не выть мне тут!
- Бери оружие, на память чего, и хватит, - посоветовал есаул. - Теплой одежки не надо, идти недалеко.
- А куда ж это? - удивился Василь.
- Щас увидишь, - ухмыльнулся в усы Михал Петрович. - Асиарх, будь добр, открой проход в каюту Артемия. Их пятеро, знать, пять спален.
- Хорошо, - раздался с потолка ворчливый голос дварха.
- А собаку можно взять? - спросил Артемий. - Негоже Серка бросать, он нам всю жизнь верно служил.
- Да на здоровье, - фыркнул Асиарх. - Только смотри, чтобы твоя собака в энергоцентр не поперлась. Сгорит на фиг. О, каюта готова. Открываю проход.
- Эт-то кто говорит? - спросил Василь, ошеломленно хлопая глазами.
- А хрен их знает, кто они такие, эти двархи, - пожал плечами Михал Петрович. - Кажись, душа без тела. Там они везде. Если что надо, у них спрашивай, всегда помогут. Не удивляйся, Василь, скоро такого насмотришься, что ни в одной сказке не слыхал. Эти аарн мертвых оживляют! Не буду брехать, только тех, кто помер пару часов назад. Если раньше, то все.
- Мать твою! - недоверчиво посмотрел на него старый казак.
Артемий стоял немного в стороне и смотрел, как мечутся по дому мать с сестрами, увязывая какие-то вещи в узлы. Батя то и дело порыкивал на них, заставляя оставить то одно, то другое. Сам старик взял только припрятанные в подполе червонцы, иконы из красного угла, ордена и именную саблю. Пошел в конюшню попрощаться со старым, почти слепым конем, долгие годы верно служившим ему. Потом вернулся в дом. Артемий вышел во двор, поймал Серка и привязал к ошейнику пса веревку. Тот все пытался прыгать и ластиться, приходилось постоянно придерживать его.
- Ну, все, - вздохнул старый казак и поясно поклонился дому, в котором родился, вырос и прожил жизнь. - Куда идти?
- А вон, в углу черная воронка, - показал рукой Михал Петрович. - В нее. Ничо страшного, я сам поначалу боялся.
Василь только сейчас обратил внимание, что в темном углу что-то не так. Он подошел ближе и с удивлением уставился на бесшумно вертящуюся, черную, туманную воронку аршина в два высотой. Есаул снова ухмыльнулся в усы, вошел в воронку и сразу вышел обратно, показывая, что действительно ничего страшного.
- Прасковья! - рыкнул старый казак. - Марья, Фенька! Сюда идите!
Заплаканные женщины нерешительно подошли к нему. Он по очереди втолкнул их в воронку и вошел сам. Артемий вздохнул, поднял на руки Серка и последовал их примеру. Его взгляду открылась хорошо знакомая картина жилой каюты орденского дварх-крейсера. Около стола в центре замер батя, ошеломленно вертя головой во все стороны. Мать с сестрами испуганно сбились в кучу рядом с ним. Артемий подошел к почти невидимой двери в спальню и дотронулся рукой до сенсора в виде человеческой ладони. Дверь мгновенно исчезла.
- Где мы, сынку? - хрипло спросил старый казак. - Это что за хоромы? Как мы сюды попали?
- Эти черные воронки сразу на тыщи верст человека переносят, - вздохнул парень. - Через них и нас спасали. А попали мы на летучий корабль ордена, называется "Пик Мглы". Здоровенной такой, пятьдесят верст в длину будет. И как он такой здоровый в небе держится, ума не приложу…
- В небе? Мать твою… Кто ж они такие, эти твои орденцы?
- Если б я знал, батя, - тяжело вздохнул Артемий. - Давай устраиваться, нам здесь теперь жить. Тут пять спален, баня и эта комната, столовая, что ли. Вон та дверь - выход в коридор, потом надо будет с соседями познакомиться, каюты Пашки и Михал Петровича рядом где-то.
- Это тут все время жить? - скривился старый казак.
- Не, только пока до их дома лететь будем, там, говорят, хоть царский терем себе строй. Может, месяц, может, чуть поболе.
- Тогда ладно, тогда не страшно, - вздохнул Василь.
- А где кушать-то готовить? - спросила немного пришедшая в себя мать.
- На корабле все готовое, только спросить надо, где брать.
Артемий озадаченно почесал в затылке и позвал:
- Асиарх!
- Слушаю, - отозвался тот. - Нужна помощь?
- Да, - кивнул парень. - Я хотел спросить, где нам брать еду и воду…
- В каждой каюте есть свой биокомп, - пояснил дварх, - в вашей тоже. Тебе достаточно позвать его и заказать все, что нужно. Заказанное появится на столе немедленно. Можешь дать биокомпу любое привычное вам имя. Это все?
- Спасибо, - кивнул Артемий. - По службе я на сегодня могу быть свободен?
- Да, а утром вас соберут. Часов в десять по земному времени. Отдыхайте. Чего понадобится, зови, не стесняйся.
- Еще раз спасибо, - усмехнулся парень. - Познакомься с моими родителями - Сысоевы Василь Андреевич и Прасковья Ивановна. Сестры - Мария и Феонила.