- Опять же, господа, - усмехнулся светловолосый, - это я скажу людям, которые примут одно из наших предложений и подойдут нам по некоторым критериям. Понимаю, что трудно принимать подобные предложения от кого-то неизвестного. Впрочем, кое-что я могу сказать уже сейчас. Орден Аарн является, по вашим меркам, международной полицией. Но не только. В случает появления чего-то угрожающего жизни людей в масштабе галактики, первыми идут в бой наши легионы. Люди часто даже не подозревают, что их жизнь подвергались какой-то неизвестной опасности. И хорошо, что не подозревают. Устранить эту опасность - наша задача. Лично я считаю, что останавливать большое зло - дело, ради которого стоит жить.
- Согласен с вами, - кивнул полковник. - Достойное дело. Но поясните, будьте добры, что значит в масштабе галактики?
- Хорошо, - вздохнул лор-капитан. - Прошу только учесть, что у тех, кто не примет наших предложений, будет стерта память о пребывании на нашей станции. Мы имеем такую возможность и умеем это делать.
Офицеры начали перешептываться и переглядываться. Стоявший перед ними человек не лгал, судя по всему. Умеют стирать людям память? Да, про такое даже в сказках не рассказывалось. Какова же сила этого непонятного ордена? Что они еще могут? Похоже, многое. Самое непонятное, что никто и никогда до сих пор о них не слышал. Как смогла остаться в тени организация такой мощи?
- Мне очень не хочется этого делать, - продолжил лор-капитан, - но иного выхода мы не имеем. Информация об ордене Аарн не должна стать достоянием общественности на Земле. Вас всех внизу считают мертвыми. Красные уверены, что расстреляли вас. Мы наложили им фальшивую память о том, чего не было.
- А почему внизу? - спросил какой-то офицер со второго ряда.
- Вот почему, - повел рукой светловолосый. - Смотрите.
Стена за его спиной стала прозрачной, и собравшиеся в амфитеатре люди увидели на ней покрытый клочьями облаков голубой шар. Сперва мало кто понял, что перед ними, и только чуть позже многие рассмотрели знакомые по картам и глобусам очертания материков внизу. Постепенно до большинства начало доходить, что они видят. Кто-то вскочил на ноги, кто-то наоборот откинулся на спинку кресла. С каждым мгновением все больше и больше людей понимало, что они столкнулись с чем-то невероятным, невозможным. С чем-то, что выходило за рамки всего привычного, всего, с чем им довелось сталкиваться за свою жизнь.
- Если вы еще не поняли, господа, - снова заговорил лор-капитан, - то перед вами ваш родной мир, планета Земля. Вы сейчас находитесь на высоте нескольких тысяч миль, на нашей боевой станции, которая лишь немногим меньше здешней Луны. И наш орден, и Конфедерация Фарсен находятся отнюдь не в вашем мире. Скажу больше, Солнце вместе с несколькими сотнями близлежащих звезд замкнуто в непроницаемый извне пузырь. И благодарите за это Бога, господа, а то бы нашу планету давным давно завоевали. Земля отстала в развитии от остальных на тысячи лет и не способна дать отпора войскам более развитых планет. Орден, конечно, запретил межзвездные войны и пытается следить за соблюдением этого запрета, но мы не боги и за всем уследить не в состоянии. Пример тому - планета Фарсен, которую атаковали втихомолку от нас. Десять лет фарсенцы вели страшную войну, защищая свою родину от чужаков. Четыре миллиарда человек погибло. Вслушайтесь в эту цифру, господа. Четыре миллиарда!
- Господи боже мой! - вздрогнул артиллерийский полковник, так и продолжавший стоять. - Что же там за война такая была?
- Страшная война, генерал Гласс позже расскажет вам подробнее, если пожелаете. Хорошо, что мы все-таки узнали о происходящем и совместно с армией Фарсена уничтожили захватчиков. Но об этом потом. Я понимаю, что вы все до крайности изумлены тем обстоятельством, что вас спасли люди с других миров. Многие даже не слышали, что наш мир далеко не единственный во Вселенной, и сейчас растеряны. Но я говорю вам правду, и те, кто решит рискнуть, увидят все своими глазами.
- Но зачем вам мы? - спросил кто-то, Артемий не понял кто.
- Это моя инициатива, господа, - вздохнул лор-капитан. - Так получилось, что попав в орден, я сразу оказался в гуще событий. Буквально через два месяца на меня свалилась огромная ответственность, руководство очень масштабным делом. После окончания этого дела мне поручили еще одно, куда более масштабное. Но я не мог забыть, что на моей родине остались десятки тысяч честных, умных и порядочных людей, которым больше некуда идти. И я предложил набрать русский легион. К моему предложению прислушались, и вот мы здесь.
- Приятно слышать, господин лор-капитан, - усмехнулся полковник и сел на место. - Значит, вам в этом ордене понравилось?
- Очень, - рассмеялся светловолосый. - Такой взаимовыручки, дружбы, уважения друг к другу я не встречал ни разу за всю свою жизнь. Если человеку поручено дело, то ему верят и не мешают. Наоборот помогают всем, чем только могут. Хотя потом спрашивают строго. Но разве это не правильно?
- Правильно, - согласился артиллерист. - Однако никак не могу поверить в ваш рассказ.
- Станете одним из нас, поверите. А нет - так и не нужно.
Он немного помолчал, затем продолжил:
- Господа! Пусть каждый из вас взглянет на левый рукав ваших комбинезонов. Вы видите разноцветные полоски?
Офицеры сдержанным гулом подтвердили, что да, видят.
- Это не просто полоски. Пока вы находились на станции, вас незаметно проверяли. Не надо обижаться, сделать по-другому было невозможно. Так вот, те, у кого одна коричневая полоска, должны избрать страну, в которую эмигрируют. Каждому выделят деньги на несколько лет безбедной жизни в валюте этой страны. О нашей станции вы забудете, память о пребывании здесь мы сотрем. Снова приношу свои извинения, но иначе поступить мы не имеем права. Далее. Те, у кого вдобавок к коричневой полоске есть желтая, имеют возможность дополнительного выбора. С нами прибыл представитель объединенной армии Фарсена, генерал Гласс. Желающие могут могут эмигрировать на Фарсен и стать офицерами ОАФ с сохранением звания и выслуги лет. Те, у кого вдобавок есть серебряная полоска, могут стать Аарн и войти в русский легион. Впрочем, необязательно, в ордене никого и никогда не принуждают. Если человек, ставший аарн, не хочет оставаться военным и решил пойти учиться, жить мирной жизнью, то ему никто препятствовать не станет.
- А по какому критерию вы выбирали? - вскочил с места какой-то покрасневший пехотный капитан. - Почему у меня только коричневая полоса, а у капитана Вальцева все три? Мы в одинаковом звании, служили в одной части. Может, я тоже хочу служить в этом вашем русском легионе!
- Вы действительно хотите, чтобы я объяснил вам это прилюдно? - криво ухмыльнулся лор-капитан. - Не боитесь?
- Уверен!
- А зря. Припомните-ка разграбленный обоз около деревни Шоховка и убитых вами солдат. Ваших собственных солдат, увидевших, как их командир запихивает в котомку украденные драгоценности. Вспомните брошенного вами умирать в лесу раненого поручика Хортича, который выжил бы, если бы вы помогли ему добраться до госпиталя. Вспомните изнасилованную вами около Запорожья девушку, обратившуюся к вам за помощью. Могу напомнить еще кое-какие моменты из вашей "богатой" биографии, капитан. Хотите?
- Н-не н-н-а-д-д-о… - с трудом выдавил из себя тот, падая обратно в кресло.
Он весь побелел и с ужасом смотрел на стоящего на сцене, гадливо скривившегося человека в черно-серебристой форме. Откуда чужак знает обо всем этом?! Не было же свидетелей! Хотелось отрицать, но каким-то шестым чувством капитан понял, что в этом случае будут представлены куда более убойные доказательства. Лучше не рисковать. Сидевшие около него офицеры постарались отодвинуться подальше, поглядывая на капитана с не меньшей гадливостью, чем аарн. Бросить на поле боя раненого товарища, спасая собственную шкуру? Не было в их глазах более подлого и более бесчестного поступка. Бледность капитана говорила о том, что обвинение не голословно.
- Господа, - продолжил Аарн со сцены. - Вы должны понять, что раз нам нетрудно наложить человеку фальшивую память, то еще легче считать подлинную. Ни нам, ни Фарсену не нужны люди, способные на подлость. Потому я искренне не советую господам с одной полоской требовать объяснений. Они окажутся ничуть не более приятны, чем произошедшее только что.
- То есть, - снова встал на ноги артиллерийский полковник, - вы хотите сказать, что все, у кого одна полоска, совершили какие-то бесчестные поступки?
- Либо способны на них, - холодно ответил лор-капитан. - В орден людей отбирают по душевным качествам, мы не можем допустить присутствия в наших рядах ни одного человека, могущего совершить что-нибудь подлое или жестокое ради собственной выгоды. У Фарсена требования менее жесткие, но люди, которым хватает совести бросить раненого товарища умирать, не нужны и им. Прошу не обижаться, мы другие. Поймите это. Став аарн, любой становится чем-то большим, чем просто человек. Чем-то иным, не таким, каким был раньше. Я уже не смог бы жить в России, я слишком многое узнал и повидал. Для меня вся планета Земля станет попросту большой клеткой.
- А чем тогда отличаются люди с двумя полосками от людей с тремя? - спросил полковник, хмуро смотря на собственный левый рукав, на котором светились три полоски.