- У меня есть подарок, на удачу, - внезапно сказал Гвоздарь. - Хороший. В честь того, что я выбрался из нефти.
Он старался говорить спокойно, сделать вид, что не понимает, что отец собирается его побить. Пытался изобразить невинность. Говорить нормально, так, будто сейчас не будет боли, криков и погони.
- Вот тут, - сказал он.
Иди медленно. Чтобы он не подумал, что ты пытаешься бежать.
- Вот он, тут, - снова сказал Гвоздарь, открывая дверь и протягивая руку. Схватил подарок Девочки-Луны и дал отцу. Бутылка заблестела в свете лампы.
- "Блэк Лин", - сказал Гвоздарь. - Мне его ребята из команды дали. И сказали, чтобы с тобой поделился. Потому что мне повезло, что ты у меня есть.
Он затаил дыхание. Холодный взгляд отца упал на бутылку. Может, отец выпьет. А может, выхватит бутылку и ударит его ею. Что именно, Гвоздарь не знал. Чем меньше отец работал с командой на берегу и больше - с теневыми воротилами, тем больше наркотики превращали его в комок злобы и гнева.
- Дай-ка глянуть.
Отец забрал бутылку у Гвоздаря и посмотрел, сколько в ней осталось.
- Не слишком-то много оставил отцу родному, - посетовал он. Но открыл пробку и принюхался. Гвоздарь ждал, моля богов об удаче.
Отец отпил. Понимающе улыбнулся.
- Хорошая штука, - сказал он.
Опасность начала улетучиваться. Отец ухмыльнулся и махнул Гвоздарю бутылкой.
- Чертовски хорошая штука.
Он бросил другую бутылку в угол.
- Куда лучше этого пойла.
Гвоздарь вымученно улыбнулся:
- Рад, что тебе нравится.
Отец отпил еще и вытер рот.
- Ложись спать. Тебе завтра работать с командой. Если опоздаешь, Бапи тебя точно выгонит.
Он махнул рукой в сторону одеяла.
- Везучий ты парень, - сказал он, снова улыбнувшись. - Может, теперь так тебя и называть? Везучий.
Его зубы внезапно сверкнули в благодушной улыбке.
- Нравится имя "Везучий Парень"? - спросил он.
Гвоздарь нерешительно кивнул.
- Ага. Нравится.
Он постарался улыбнуться еще шире. Все, что угодно, только бы отец остался в нынешнем настроении.
- Очень нравится.
- Хорошо, - ответил отец, удовлетворенно кивнув. - Иди спать, Везучий Парень.
Отхлебнул еще глоток и сел у двери, глядя на надвигающийся ураган.
Гвоздарь накрылся грязным одеялом.
- Ты поступил правильно, - пробормотал его отец, сидя на другом конце хижины.
Гвоздарь внезапно почувствовал огромное облегчение. Вспомнил отца, прежнего, когда он был маленьким, когда была жива мама. Это были другие времена, и отец тогда был другим. В тусклом свете лампы Ричард Лопес показался ему тем же самым человеком, который помогал ему вырезать на стене изображение Ржавого Святого, в изголовье у матери, когда та заболела. Как давно это было.
Свернувшись клубочком, Гвоздарь порадовался тому, что хоть эту ночь сможет чувствовать себя в безопасности. Может, завтра все будет по-другому, но этот день закончился хорошо, а завтрашний день пусть сам о себе позаботится.
6
Ураган надвигался с неумолимостью танка, оружия прежнего мира. Гряды туч собрались на горизонте, а затем наползли на побережье. Пошел дождь. Над океаном разносились раскаты грома, молнии били от туч в воду и обратно.
Начался ливень.
Гвоздарь проснулся от рокота грома, сотрясавшего бамбуковые стены хижины. Сквозь распахнувшуюся дверь дул ветер и хлестали струи дождя, внутрь проникал свет вспышек молний. Отец, будто тень, лежал рядом с ним, с открытым ртом храпя. Ветер завывал, цепляясь за лицо Гвоздаря ледяными пальцами. Ударил в стену, сорвав с нее картинку с клипером. Бумажка бешено завертелась на ветру, и в следующее мгновение ее унесло в окно, в темноту, раньше, чем Гвоздарь успел хотя бы протянуть руку, чтобы поймать ее. Он почувствовал на коже капли дождя, холодные, они летели сквозь прорехи в крыше из пальмовых листьев, которую раздирало на части ветром.
Гвоздарь перелез через спящего отца и, спотыкаясь, бросился к двери. На берегу царила страшная суета, люди уносили ноги, забираясь поглубже в джунгли, следом за животными. Ураган, похоже, оказался не просто бурей, а настоящим убийцей городов, судя по тому, как клубились тучи и сверкали молнии. Хотя сейчас должен был быть отлив, волны накатывались на берег, доходя до кромки джунглей. Ураган нагнал воду к берегу.
Отец, конечно, говорил, что ураганы становятся сильнее с каждым годом, но Гвоздарь впервые видел ураган такой чудовищной силы. Бросился обратно к хижине.
- Папа! - заорал он. - Все уходят от берега! Нам надо уходить от наводнения!
Отец не ответил. Люди из ночных смен спешно выбирались с кораблей, мужчины и женщины сбегали по пеньковым лестницам, путаясь в них и спотыкаясь, падая, как блохи, спрыгивающие с собаки, нырнувшей в воду. В свете электрических разрядов черные туши кораблей стало видно как днем. В следующее мгновение все погрузилось во мрак. Ливень хлестал по берегу.
Гвоздарь бегал по хижине, глядя, что можно забрать с собой. Натянул последнюю оставшуюся у него смену одежды, схватил банку со светящейся мазью, отыскал серебристую серьгу и мешок риса, которые ему подарили на удачу. Хижина скрипела и раскачивалась под ударами ветра. Жесть и бамбук долго не продержатся.
Это точно убийца городов, понял Гвоздарь. Ураган, какие некоторые называли "крутой вечеринкой" или Орлеанским Наводнением. Выглянув наружу, он увидел, что все бегут от берега и ищут убежища покрепче. Ссутулившись, люди бежали сквозь струи дождя в поисках укрытия. Такого, например, как грузовой поезд, возивший металлолом. Его стальные вагоны вряд ли унесет ветром.
Гвоздарь подтащил собранные вещи к недвижному телу отца. Сдернул одеяло, завернул в него их нехитрый скарб и принялся завязывать одной рукой. Раненое плечо жгло болью от такой активной работы. Наконец он связал узел. Сквозь крышу и стены разваливающейся хижины все сильнее лил дождь. Бледная кожа отца уже блестела от воды, но он так и не просыпался.
Гвоздарь схватил его за покрытую татуировкой руку.
- Папа!
Молчание.
- Папа!
Гвоздарь тряхнул его еще раз. Попытался вцепиться ногтями в украшенную изображением дракона кожу.
- Проснись!
Отец едва шелохнулся. После вчерашней дозы амфетамина он ничего не чувствовал.
Гвоздарь внезапно выпрямился и задумался.
Если на них обрушится вся мощь убийцы городов, здесь ничего не останется. Он слышал, что иногда наводнения сдвигали береговую линию на целую милю, превращая пляж и прибрежные джунгли в грязное болото с морской водой. Все из-за повышения уровня океана. Такой ураган может сдвинуть и корпуса кораблей. Прямо на хижину, если ее раньше ураганом не сдует.
Гвоздарь наклонился, подхватил узел и поднял его со стоном. Подошел к двери. Ветер хлестнул его по лицу каплями дождя, песком и листьями. Сверкали молнии. В их мерцающем свете ветер пронес мимо курятник Перлы, кувыркая его по песку. Кур в нем уже не было, они исчезли в серой грохочущей мгле урагана. Гвоздарь поглядел на отца. В нем боролись разные чувства.
Тот не шевелился. Обмен веществ в его мозгу настолько замедлился, что он не проснется даже от урагана. Иногда, после особо хорошей дозы, он мог проспать пару дней. Обычно Гвоздаря это радовало. Пока отец валялся в отключке после наркоты, жить становилось намного проще…
Он поставил на землю узел с пожитками. Выругав себя за глупость, ринулся наружу, сквозь ураган и ливень. Отец, конечно, пьянь и ублюдок, но он ему родной. У них глаза одного цвета, память о его матери, одна на двоих, еда одна на двоих, выпивка одна на двоих… Он - его семья, уж такая, какая есть.
Вокруг хижины вихрь крутил песок, куски провода и пластика - остатки от их работы на кораблях. Гвоздарь босиком побежал по берегу, к хижине Пимы. Лохмотья ржавого металла, куски изоляции и провода впивались в кожу, как ножи.
Порыв ветра сбил Гвоздаря с ног, он упал на колени, плечо взорвалось болью. Над головой пролетел лист металла, словно воздушный змей. Чья-то крыша или кусок металла, снятый с корабля, сложно сказать. Врезался в кокосовую пальму, и дерево упало. Сквозь рев урагана Гвоздарь даже не услышал грохот падения дерева.
Стоя на карачках на песке, он прищурился и поглядел сквозь завесу дождя. Хижины Пимы не было на месте, но он увидел силуэты девушки и ее матери, вцепившихся в веревки и пытающихся удержаться на ветру.
Гвоздарь всегда считал мать Пимы большой и сильной, ведь она работала в команде по тяжелым грузам, но сейчас, посреди урагана, она показалась ему такой же маленькой и хрупкой, как Ленивка. Дождь ненадолго утих. Садна и Пима оттащили от берега лодку и привязали ее к стволу дерева, гнущемуся на ветру. Их осыпало мусором. Когда Гвоздарь подобрался поближе, то разглядел у Пимы порез на лице. Кровь стекала по лбу, но она не перестала помогать матери, завязывая веревки.
- Гвоздарь! - крикнула ему Садна, махнув рукой. - Помоги Пиме тащить, по этой стороне!
Она бросила ему веревку. Обмотав ее вокруг здоровой руки, Гвоздарь потянул, и вдвоем они смогли сдвинуть лодку, плечом к плечу. Пима быстро завязала на ней узлы. Мать тут же махнула им рукой.
- Бегите за деревья! Там дальше есть выемка в скале! Там укроетесь!
Гвоздарь мотнул головой.
- Папа там! - ответил он, махнув рукой в сторону его хижины, которая чудом еще не развалилась. - Не просыпается!
Мать Пимы посмотрела на хижину сквозь дождь и мрак. Сжала губы.
- Черт. Ладно.
Махнула рукой Пиме.
- Заберешь его.