- Досточтимый магистр, - титаническим усилием Славяну удалось удержать истерический смех ("Да что я за непутёвщина такая, опять во что-то вляпался!") и сказать со спокойной ровной вежливостью: - будьте так любезны, объясните своё столь необычное поведение. - На последние слова выдержки не хватило, всё-таки прорвались истеричные нотки.
- Ваше появление большая честь для крепости, эмиссар, - ответил магистр и лишь потом выпрямился.
- Не понял, - честно ответил Славян, - так я прошёл лабиринтное испытание или нет?
Декстр только вздохнул. Орденской жизнью Славян всегда интересовался мало, но чтобы об эмиссаре не знать…
- Прошёл, - ответил он. - Причём по высшей форме. Теперь ты эмиссар ордена. Подчиняешься только одному гроссмейстеру, выполняешь его самые секретные и важные поручения. Статус выше, чем у магистров. Когда ты на задании, можешь приказывать им как любому бойцу в крепости.
- А когда не на задании - стою у трона и подтираю гроссмейстеру задницу, - продолжил Славян. - "Шестёрка" для особых поручений. А что именно будет особостью, решает прихоть гроссмейстера. Нет, спасибо. Боюсь не справиться со столь ответственной работой. Гроссмейстеру сапоги вылизывать - дело серьёзное, особого таланта требует. У меня его нет.
- В большинстве случаев эмиссары сами становятся гроссмейстерами, - сказал Декстр.
- То есть из "шестёрки" обычной стать козырной. Грандиозная карьера. Потратить жизнь на угождение своре орденских чиновников - нет, такие игры не для меня. - Славян снял курсантский пояс.
Магистр смерил его цепким, пронзительным взглядом, небрежным движением кисти прекратил яростный гвалт геометриков.
- Я ждал отказа, - спокойно ответил он. - Эмиссарство стало сюрпризом, но особой роли оно не играет. Давайте пояс.
Салливан передал пояс адъютанту.
- Сжечь сразу же после церемонии.
Славян отдал ему обычный вежливый четвертьпоклон и встал рядом с Декстром. Тот с удивлением глянул на магистра. "А ведь он знает настоящее имя Чижика. Догадался совсем недавно, но раньше меня".
Магистр едва заметно кивнул. "Да, знаю. И потому не боюсь тебя отпускать. Бродников сумеет позаботиться о тебе, Ежонок, пока ты не научишься жить в большом мире".
- Курсантка Прежан! - возгласил магистр. - Подойдите.
Заметно взволнованная Линда подошла чётким строевым шагом.
- Пояс.
Линда отдала курсантский пояс.
- Вы проявили отвагу, честь и доблесть достойную звания рыцаря ордена Ястребов. Согласны ли вы войти в орден и служить его делу верно и беззаветно, ни в чём не сомневаясь и не колеблясь, не ожидая никаких наград и почестей?
- Да, - твёрдо сказала Линда.
- Согласны ли вы дать в том клятву пред изначалием мира?
- Да.
- Так поклянитесь.
Линда подняла правую руку, совсем как свидетель в зале суда.
- Я, Линда Прежан, будучи в здравом уме, твёрдой памяти и совершеннолетних годах, клянусь…
По рядам геометриков волной прокатился смятенный шёпот, растерянно хлопнул глазами магистр. Ну и посвящение сегодня! Сюрприз за сюрпризом. Ладно Чижик, к скандальным выходкам чумы конопатой все давно привыкли, такого ни могила, ни эмиссарство не исправят, но чтобы рыцарка древнего рода давала присягу не преклонив коленей… В реальность происходящего не верилось.
- Присяга будет недействительной, - перебил её Салливан.
- Изначалию безразлично, магистр, произношу я клятву стоя посреди площади посвящений или сидя на унитазе.
И опять Салливан унял возмущённый гвалт движением руки.
- Не безразлично ордену, Прежан, - сказал он. - Вы должны преклонить колени, дать клятву и получить рыцарский пояс. Только после этого вы станет рыцаркой.
- Я уже рыцарка, магистр, потому что прошла лабиринт. Орденское посвящение роли не играет. Если орден хочет получить моё служение, пусть принимает клятву так, как достойно принимать её у людей. Если в орден принимают только рабов, я обойдусь и без ордена.
- Ваш пояс будет сожжён, а имя вычеркнуто из родового свитка Прежанов.
- И свиток, и пояс никогда не входили в список базовых предметов жизнеобеспечения, - ответила Линда.
- Даже так? - магистр льдисто усмехнулся. - Надеюсь, вы составите неплохую компанию Декстру и Чижику.
- Я тоже на это надеюсь. - Линда встала слева от Славяна. Справа стоял Декстр.
- Готовы? - спросил их Славян.
Декстр и Линда кивнули. Славян включил возвратку.
Если путешествие через внесторонье - всегда удовольствие, то возвартка - переживание довольно неприятное. От резкого рывка желудок взметнулся к самому горлу и с противным чваканьем шлепнулся на своё законное место. Славян помотал головой, отгоняя дурноту.
- Ну и зачем было цирк устраивать? - недовольно спросил Декстр. - Нельзя было уйти по-людски, тихо и вежливо?
- Нельзя, - ответила Линда. - Потому, что в крепости ещё есть люди, а не только птички безмозглые. Людям нужен спектакль - яркий, запоминающийся, эффектный. Надеюсь, что и эффективный. Может, хоть один очнётся от морока, задумается, во что превратился орден.
- Так вы всё заранее придумали? - разозлился Декстр. - И мне не могли сказать?
- Так вы бы и не согласились, - фыркнула Линда. - Эмиссарство мы не планировали, тут Славяну пришлось экспромт давать, но получилось неплохо, как считаете?
Декстр ответил матерно. Линда разулыбалась, спектакль удался как нельзя лучше.
- Ладно, мальчики, я работу пошла искать.
- Работу? - не понял Декстр. - В этой помойке?
- Сразу видно младшего наследника, - хихикнула Линда и, в ответ на недоумённый взгляд Славяна, пояснила: - В рыцарских семьях дома воспитывается только самый старший ребёнок, мальчик или девочка, без разницы. Остальных, как семь лет исполнится, отправляют в орденские школы. Потом одних в десять лет разбирают учителя, другие так и живут в казарме. В восемнадцать все получают посвящение, и вот вам рыцари, которые большой мир знают только как зону для спецопераций, вне орденских резиденций жить не умеют.
- А старшие? - спросил Славян.
- А старшие курсантами становятся только в девятнадцать лет. До того живёшь исключительно среди взрослых, которые усиленно лепят из тебя будущую главу рода, даже со сверстниками встречаешься под надзором гувернанток и чинно беседуешь по этикету. Или так же чинно играешь, - зло сказала Линда. - Ни тени чувства, ни грамма жизни. Одна отрада - с кухонной прислугой поболтать или с детьми дворника иногда в догонялки побегать. Так я научилась готовить и узнала, как быстро найти непроститутскую работу в большом городе. - Линда обернулась к Декстру и пояснила: - Близ конюшен полно маленьких дешёвых забегаловок, в которых повара меняются чуть ли не каждую неделю. Кормёжка, ночлег, немного денег. Есть тут и маленькие симпатичные ресторанчики, рекомендации которых годятся не только чтобы попку подтереть. Поскольку повара им нужны и дешёвые, и хорошие, подыскивают их как раз в забегаловках. А в ресторанчиках ищут поваров уже рестораны солидные. Так что через год я буду шеф-поваром в очень приличном заведении, а ещё через три - владелицей собственного ресторанчика. А там и о расширении бизнеса, и о кулинарных конкурсах можно подумать.
- Блестящая карьера для рыцарки древнего рода, - презрительно покривил губы Декстр.
- Именно, - твёрдо сказала Линда. - Даже если я так и не вылезу из окрестных рыгаловок, то всё равно стану тем, кем хочу стать, а не тем, что из меня пытались сделать. - Она резко взмахнула рукой. - Всё, мальчики. Хватит философствовать, пошли искать работу, благо уборщики и котлетожарщицы тут требуются везде. Вон тот столб видите? Встречаемся у него в восемнадцать ноль-ноль и хвастаемся успехами.
Линда ушла. Внимания на неё не обращали, одежда в стиле орденской формы в последнее время на королевских землях стала очень модной, половина снующих по рабочему двору зевак, служителей и клиентов одета так же.
- Ну что, пошли? - сказал Декстру Славян.
- Подожди, - остановил его Декстр. - Там, в лабиринте… Последний этап - встреча с собой. Кого ты увидел?
- Никого, как и ты. Пауль, встретится с самим собой нельзя - только с представлением других о тебе. В лабиринте ждёт представление ордена о нужном рыцаре, соискателя проверяют на соответствие эталону. А самого себя можно только сделать, слепить, как чашу из глины, из тех способностей, что у тебя есть. Тот, кто стремится подстроить себя под кого-то - орден, соседа, учителя, тот и встречает в лабиринте шаблон, под который более или менее успешно себя подгоняет. Это люди-тени, они просто не способны жить самостоятельно, у них нет ни собственных чувств, ни мыслей, ни стремлений. Чтобы почувствовать, что они живы, что они есть, им надо обязательно пристроить себя к кому-то, сделать себя частью живого, придатком. Это душевные калеки, Пауль, полутрупы. Они согласны терпеть любые унижения, лишь бы прицепиться к кому-то, лишь бы загородить его спиной собственную ущербность. - Славян улыбнулся, в глазах засияли солнечные искорки. - А тех, кто может сделать себя сам, чужие ожидания почти не интересуют. Поэтому в лабиринте мы никого и не встретили. Я, Пауль, другого не пойму: почему у меня вообще лабиринта не было?
- А тебе мало тех лабиринтов, из которых ты выбирался эти два года? Да ещё и других умудрялся выводить?