- Я же говорил, - напомнил Славян, - у них своя шкала ценностей. И если хотите с хелефайями договориться, её надо уважать.
Адвокат помолчал, а потом спросил, почему хелефайи так любят зелёный цвет.
- Живут в лесу, - охотно объяснил Славян. - Не в красном же среди листвы прятаться. Зелёный обеспечивает удачу, здоровье, телесное и душевное благополучие в самом прямом смысле: если на долину нападут враги, подстрелить одетого в зелёное хелефайю не так-то просто. Но вы ведь не это хотели спросить.
- Не это, - согласился адвокат. Решиться ему было трудно, но Славян ободряюще улыбнулся. - Простите, если мой вопрос бестактен, мсье Бродников, но… - Адвокат глянул на безобразно покрашенную стену. - Но правда ли, что хелефайи такие неумехи, как в поговорках? Или они действительно непревзойдённые мастера, как в балладах?
- И то и другое, - ответил Славян. - Мастерить без волшбы хелефайи не могут, а магия у них слишком крепко завязана на долинные источники. Для большого мира разработана только боевая волшба - нападение, защита, охрана, слежение - и целительная. Но тут другие сложности: убить можно кого угодно, а исцелять хелефайи могут только тех инородцев, кому симпатизируют, тут всё слишком сильно завязано на глубинные эмоции, поэтому хелефайев-лекарей в большом мире нет, только наёмники. Как и у других волшебных рас, кстати. Целители они хорошие все, но не для всех. - Славян немного помолчал, обкатывая формулировку, и сказал: - Работать без магии хелефайи обучаются ничуть не хуже других людей, но воспринимают такую работу как издевательство или наказание. Или беду - когда нет другого способа прокормиться. А вещи, изготовленные на долинной волшбе, теряют её, как только пересекают чарокамный круг. На Магичке становятся просто тяпляпистыми, но вполне пригодными к использованию, на Срединнице - бракодельем, а на Техничке - откровенным мусором. К большому миру приспособлены только алииры, дальдры и венцы владык. - Славян припомнил, сколько трудов потратил Дарик, чтобы сделать кувшин для воды, не теряющий своих полезных свойств за пределами долины - очищать воду от вредных примесей, сохраняя полезные; налитая в него вода должна оставаться холодной даже в самую сильную жару на солнцепёке, прогонять усталость и наполнять утомлённое тело силой и бодростью. И при всём при этом - не бьющийся. В долине такие кувшины обычное дело, в них отстаивают водопроводную воду. Но за чарокамным кругом поражающие красотой и совершенством гончарные изделия превращались в кривобокие поделки, хрупкие и ненадёжные. Подарить другу кувшин собственной работы Дарик вознамерился твёрдо, во всю силу знаменитого хелефайского упрямства, и провозился с ним месяц, да ещё и Миратвен всё время помогал, у Дарика не хватало ни волшебнического мастерства, ни знаний. На Технической стороне подарок волшебные свойства терял, но совершенная красота работы сохранялась неизменной. Славян сочувственно улыбнулся воспоминанию и сказал: - Отсюда легенды о хелефайских дарах, которые с рассветом обращаются в сухие листья. Об оплате за товары и услуги желудями и навозом. Легенды неимоверно древние, хелефайи многие столетия торгуют только тем, что не портится, покидая чарокамный круг - лечебными травами и бальзамами, косметикой и разнообразными овощными маринадами, приправами - но живучие.
- Нам пора, - глянул на часы Жерар.
* * *
День выдался солнечный и тёплый, задерживаться ещё и на февраль гаврская зима не собиралась.
На противоположной стороне площади Весны хелефайи выходили из такси, строились: впереди светловолосый вестник, затем два стража-дарко, владыка-лайто в светло-сиреневом тайлонире. Венец с цветками вереска и стрекозами, как и водится у правителей волшебных долин, тонкий, серебряный. За владыкой - четыре старейшины, парами дарко-лайто.
- За старейшинами - советники. Вон те две дарко, - пояснил Славян. Он, адвокат и Жерар смотрели на делегацию из окна кабинета на втором этаже. - У волшебных рас советник - должность временная. Если правителям нужна юридическая консультация, то адвокат носит звание советника, пока есть необходимость в его помощи. Потом опять становится обычным долинником. Поэтому серые у них только мантии, а рубаху выбирают по своему вкусу, за исключением высоких и запретных цветов, разумеется.
- Это что ещё такое? - спросил Дегре.
- Цвета-символы, причём символика закреплена законодательно. Синий, серый, фиолетовый - высокие, как и все их оттенки. До некоторой степени - голубой, но только в определённых случаях: свадебный наряд, облачения целителя. Тут весь тайлонир голубой, а так носят либо голубую мантию, либо рубаху, тогда цвет ничего особенного не значит. Запретные - белый, красный, оранжевый. Их используют только в случае беды. Причём розовый к красному никакого отношения не имеет, хороший цвет.
- Сложно, - загрустил адвокат.
- Ерунда, - отмахнулся Славян. - Запомнить легко.
- Они всегда в однотонном ходят? - спросил Жерар.
- Преимущественно. Расписных тканей хелефайи не любят, тонированные разве что. Или с почти незаметным тканым рисунком.
- Интересно, что за советников привёз владыка, - проговорил адвокат.
- Юриста и архитектора, - хмыкнул Славян. - А вы бы взяли агронома и косметолога?
- Столько стражи… - испугался Жерар.
- Обычная десятка. То есть по две четвёрки с командиром, - ответил Славян. - Или восьмёрка, командир и заместитель. Хелефайи любят чётные числа, особенно два, четыре и восемь.
Стражи тем временем окружили владыку, старейшин и советников, процессия через площадь последовала к дому Жерара.
- Дозатворничался нитриенец, - развеселился Славян. - Из-за такого пустяка, как дом купить, сам едет, любой другой владыка просто отправил бы двух советников и пару стражей. Но Риллавену командировать некого, все его подданные разучились за четыреста с лишним лет дела с человеками вести. Вот и пришлось самому переться. А значит - свиту с собой волочь. Он ведь глава государства, в одиночку ездить этикет запрещает. Вот и припёр кучу народу. Так что не бойтесь, и не стесняйтесь, все преимущества у вас.
Вестник позвонил в дверь. Открыл специально нанятый на сегодня привратник. Задал все положенные по этикету вопросы, доложил мажордому. Тот - Жерару. Хелефайи терпеливо дожидались у порога.
- Впускайте, чего уж теперь, - сказал Жерар.
Мажордом сочувственно улыбнулся, визит целой оравы эльфов нравился ему ничуть не больше, чем Жерару.
Встречать гостей Жерар вышел в холл, к подножию лестницы. Адвокат и Славян встали по бокам. Холл просторный, с университетский спортзал, и оформлен в хелефайском вкусе: стены со светло-зелёными обоями в мелкий, малозаметный цветочный рисунок, золотистый потолок. Пол и ступени лестницы на второй этаж затянуты мягким ковролином цвета палой листвы. Низкие мягкие кушетки вдоль стен, обтянутые золотисто-бежевым плюшем, между ними - керамические горшки с вьющимися растениями. Двери в комнаты первого этажа, перила лестницы - из кусочков тёмного и светлого дерева, резные. Лёгкие, весёлые, и в тоже время прочные, основательные. Только люстра резко выбивается из общего стиля - тяжеловесно-вычурная хрустальная поделка в стиле барокко, помпезная, холодная, крикливо-роскошная и безвкусная.
Пока хозяин дома и гость обменивались приветствиями, Славян разглядывал нитриенцев.
Он и забыл, что хелефайи так прекрасны. За эндориенские выходные и пиаплиенские шабашки их красота примелькалась, стала обыденной и незаметной. Но Риллавен с первого же мгновенья напомнил презренным потомкам обезьяны, кто и что есть Старшая раса, Перворождённые.
Водопад золотистых кудрей, волосы у Риллавена густые и невесомо лёгкие. Тонкие, совершенные черты лица. Изящные, гибкие кисти рук идеальной формы, посеребрённые миндалевидные ногти - безупречно правильной длины, ни миллиметром больше, ни миллиметром меньше. Кожа чистая, гладкая, юная, с безукоризненно ровным загаром.
И глаза - для человека невозможно огромные, немного, на ближневосточный лад, раскосые, синие как васильки. Сравнивать их с холодным, бездушным блеском сапфиров Славяну показалось неправильным и оскорбительным. Светло-коричневые брови владыки тонкие, длинные, безукоризненного рисунка. И невероятно густые и длинные ресницы того же цвета.
Остальная свита ничуть не хуже - мужчины и женщины всё той же невозможной, недостижимой для других рас красоты. Движения гибкие, сильные, грациозные как танец пламени и течение воды. Совместить такое могут лишь хелефайи.
Выглядят хелефайи всю свою почти бесконечную жизнь на двадцать лет.
И человеки - тяжёлое неуклюжее тело, лица грубые, словно слепленные наспех, нос-рот на месте и ладно. Слабосильные, беспомощные перед болезнями и одряхлением. Проклятые ничтожно коротким сроком бытия, из которого на детство и старость, то есть на преджизнь и послежизнь приходится две трети. Рядом с вечной юностью и совершенной красотой хелефайев убожество человеческой природы ранит потомков обезьяны ещё сильнее.
Славян нахмурился, слишком откровенно выпячивали нитриенцы своё превосходство, до сих пор у хелефайев Славян такого не встречал, долинники Эндориена и Пиаплиена держались куда как проще. Да было бы ещё чем хвалиться! В том, что хелефайями родились, никакой их заслуги нет, с таким же успехом могли быть гоблинами или человеками.