* * *
Простота хелефайского жилья Славяну понравилось. Почти нет мебели, светлые нежно-золотистые стены и потолок, бархатистый прохладный пол цвета темного мёда. После одуряющей жары долины ничего лучше и быть не может. Кухня оказалась в дальней от входа правой комнате, треугольной. В левой - мыльня, ничем не отличается от совмещённого санузла в малогабаритной квартире. В ближней от входа правой треугольной комнате - мастерская, Дариэль оказался умелым гончаром. Левую комнату хелефайя показывать не стал, только ухмыльнулся многообещающе.
- Хочешь ещё котлету? - спросил Дариэль.
- Куда ещё-то? Вкусно готовишь.
- А то.
Дариэль сгрёб посуду в мойку.
Кухня у него небольшая, но уютная: у одной стены холодильный шкаф, работает на магии, шкафчики для посуды и продуктов. Плита похожа на электрическую, но вместо привычных Славяну металлических нагревателей - волшебные блиноподобные камни. Вторая стена - дверь и мойка. У третьей, под окном - стол. Окна в хелефайских домах огромные, почти во всю стену, с рамой-"ветрорезкой": много длинных узких створок, шарниры не с краю, а посередине, открытая створка торчит ребром что в комнату, что на улицу. Из-за жары окна почти всегда нараспашку, такое ощущение, что сидишь на террасе.
- Славян, часа через два на поляне Львалл будет воскресный турнир менестрелей. Тема - "Луна и водопад". Голосуют все слушатели. Пойдём?
- И что я там пойму?
- А это уже моя забота. Идём в каминную.
Каминной оказалась та самая комната слева от входа. Камин сложен из дикого камня, промазан глиной - поделка неожиданно грубая и тяжеловесная, как в доме крестьянина раннего средневековья. На камине - серебряный кувшин, высокий, узкогорлый, с тонкой, изящной чеканкой: ландыши и васильки сплетаются в сложный узор. Рядом низкая широкая хрустальная чаша со сложной резьбой - бабочки большие, бабочки маленькие, и деревянный стаканчик - тёмный, гладкий, древний. Пол, как в бедуинском шатре, устлан коврами, подушками, толстыми неширокими одеялами.
Дариэль сел перед камином на корточки, провёл над сложенными шалашиком дровами рукой, прошептал заклинание - вспыхнул огонь. Дариэль обводил его руками - пальцы выплетали замысловатый узор, огонь менял цвет с оранжевого на серый.
- Садись. - Дариэль бросил перед камином две подушки, сел, скрестив ноги калачиком, по-турецки. Выглядел при этом хелефайя совершенно естественно. - Смотри на огонь. И слушай.
Он раскрыл захваченную из длинной комнаты книгу, стал читать. Серый огонь выплясывал свой жаркий танец, мелодично потрескивали дрова - аккомпанемент чтецу и хелефайским стихам.
- Лучей золотой водопад
Струится медовым светом,
Ты уже не вернёшься назад,
И сама мне сказала об этом.
- Ничего, - одобрил Славян. - Вычурно немного.
- Это долинник Нитриена Кариавен из семьи Канермис, прозванный Пимиалар. Стихи у него действительно заумные, кроме как в Нитриене, их больше нигде и не читают. Но в определённых случаях Кариавеновы вирши - именно то, что надо. Если ты через его словоряд продрался, поймёшь кого угодно, даже менестрелей.
Тут до Славяна дошло, что говорит он на хелефайгеле. И даже понимает значение всех этих заморочистых довесков к именам: шен, ар, ли.
- Но как? - только и выговорил он. На хелефайгеле.
- Это мудрый огонь, - пояснил Дариэль. - Если ты будешь смотреть на него и слушать чужую речь, то научишься говорить на этом языке. Если кто-нибудь будет тебе на нём читать, то ты тоже узнаешь грамоту. Если, конечно, уже умеешь читать и писать на каком-нибудь другом языке. Неучей мудрый огонь грамотными не сделает.
- Так вот почему ты не умел читать, но говорил по-французски так свободно, - понял Славян.
- Да, через мудрый огонь научился. Новости по радио слушал, в костёр смотрел. Хорошо, что в Гавре есть уличное радио.
Внезапно Славяну резко заломило голову, потемнело в глазах, качнулся пол. Страшно хотелось пить, горло просто горело. Дариэль налил в деревянный стаканчик воды, дал напиться.
- Отдохни, - сказал он Славяну. - От мудрого огня очень устают, а волшбу исцеления применять нельзя, исчезнут знания.
Дариэль помог ему лечь на одеяла, испуганно дёрнул ушами - уловил боль.
- Сейчас пройдет, - успокоил Славян.
- Я принесу лекарство, - вскочил Дариэль.
- Обойдусь. Говорю же, сейчас пройдёт. Нет, лучше принеси. В куртке, в левом нагрудном кармане. Верхнем. - Лекарство требовалось больше Дариэлю. Именно поэтому Славян и старался держаться отстранённо, не заводил, насколько это было возможно, друзей, не позволял любовницам влюбляться, - видеть их перепуганные глаза невыносимо. Лучше оставаться одному, когда придёт время, плакать о нём никто не будет.
Пока хелефайя бегал за таблетками, боль и в самом деле отпустила. Славян сунул пластинку в задний карман джинсов, на такой жаре явно пригодится. Пальцы наткнулись на какую-то цепочку.
- Совсем забыл, - вытащил её Славян. - Как ещё не потерял.
- Вампирский оберег? Откуда? - изумился Дариэль.
- Из Латирисы.
Хелефайя осторожно взял цепочку.
- Мощная штука. Надо отдать упырям должное, - неохотно сказал он, - за работу они всегда платят честно. Держи. Такие вещи не в кармане надо носить, а на шее.
- Да чего мне тут бояться? - Славян встал, сунул цепочку в карман.
- Я тоже раньше думал, что в Эндориене бояться нечего, - хмуро сказал Дариэль.
- Но ты сумел вернуться.
- Не сумел. Меня вернули.
- Садись. - Славян плюхнулся на одеяло. - И расскажи по порядку.
- Что ж… - Хелефайя сел на подушку у камина, отрешённо смотрел на огонь - уже обычный, оранжевый. Уши обвисли, отвернулись к затылку. - В январе в словохранилище стал ходить один парень, Маолирин. Биреоинг ар-Шеддр ли-Пеллк. Среди посетителей я выделил его сразу: на любителя читать он был совсем не похож, но брал все книжные новинки, читал внимательно. И его мнение всегда совпадало с моим. Даже слова говорил почти такие же. И разговор начинал первым, не подстраивался, просто - совпадало. Вскоре мы подружились.
Дариэль немного помолчал, встал, налил в чашу воды из кувшина, залил огонь.
- Все хелефайи очень любят молоко и мёд, - сказал он, не оборачиваясь. - Но в долине ни коровы, ни козы не доятся никогда. Мы даже их не держим. И пчёлы не живут, все цветы опыляют бабочки. Молоко и мёд мы покупаем у человеков в приграничье. В последних днях апреля Биреоинг пожаловался на занятость и попросил меня сходить за молоком для его девушки. Продавец должен был ждать на тракте, близ дельты тропы Эндориена.
"Там, где тропа примыкает к тракту", - сообразил Славян.
- На крестьянина продавец был совсем не похож, типичный горожанин Магички - городская одежда со шнуровками и множеством пуговиц, руки без мозолей… А молоко было в литровой пластиковой бутылке со Срединницы. Славян, - резко обернулся к нему Дариэль, верхушки ушей оттопырились под прямым углом к голове, кончики повернулись к Славяну, - я тогда ничего не заподозрил, веришь? Мне и в голову не пришло…
- А что ты должен был заподозрить?
- Биреоинг был наркоторговцем, а тот человек - поставщиком, - сказал Дариэль.
- Так на вас же человеческие наркотики не действуют! - удивился Славян.
- Ягоду беляшку знаешь? (Славян кивнул, на Срединнице её сок так же популярен, как томатный или апельсиновый на Техничке). Героин, растворённый в её соке, действует на хелефайев как и на человеков. Стандартная человеческая доза на полстакана сока. Вот и всё. - Дариэль опять отвернулся, отошёл к окну, уши снова обвисли. - Сок беляшки по виду похож на молоко, и я ни о чём не догадался. Ни над чем не задумался. А ведь должен был! - Дариэль хлопнул ладонями о подоконник. - Принёс бутылку Биреоингу, поставил в холодильник. В тот же день он опять попросил помочь - собрать немного тривицы. Это очень ядовитая трава, один из немногих ядов, которые действуют на хелефайев. В её отваре вымачивают кожу при выделке. Биреоинг сапожником был. Готовил отвар тоже я, Биреоинг и чай-то заварить путёво не мог. - Дариэль повернулся к Славяну, но смотрел в пол. - А на следующий день его нашли мёртвым. Отравленным тривицей. Вот и получается, что я убийца и наркоторговец, убил прежнего распространителя ради того, чтобы себе торговлю захапать. Нашлись свидетели, которые видели, как я встречался с поставщиком и собирал тривицу. Дознаватель представил владыкам все материалы дела, меня признали виновным и приговорили к казни. А я сбежал. Едва выбрался из долины, стража искать бросила, вышвырок всё равно что мёртвый. При желании меня могли найти, владыки прекрасно знали где я, но… Вышвырок того не стоит. - Дариэль поднял взгляд. - Два месяца назад в долине опять появились наркотики. Началось новое расследование, меня оправдали. В минувшую пятницу ко мне пришёл вестник. Я вернулся в долину. Всё.
- Что-то у тебя одно с другим не срастается.
- Я говорю правду! - у Дариэля выступили слёзы. - Хочешь, поклянусь пред изначальем?
- Успокойся. - Славян подошёл к хелефайе, слегка встряхнул за плечи. - Ты-то правду говоришь, а вот…
- Ты мне веришь? - перебил Дариэль. - Я знаю, всё выглядит недопустимо глупо, в такое поверить невозможно, таких ушехлопов просто не бывает. Но я говорю правду. Я дурак и растяпа, но не убийца, Славян, не наркоторговец. Ты веришь мне?
- Да. Верю, - твёрдо сказал Славян. - И нечего плакать. У вас что, у всех глаза на мокром месте?