- Ты теперь мне каждый праздник будешь поминать тот случай? - хмыкнул я. В этот момент, наш повар внес блюдо с запеченным осетром и по столовой поплыл совершенно одуряющие запахи.
- О, да! - весело кивнула Лада.
- Ла-адно, - смерив жену взглядом, протянул я. - Земля квадратная, за углом встретимся…
- Как-как? - удивилась жена.
- Вот так, вот так. После поймешь, - махнул я рукой, выкладывая на свою тарелку кусок запеченного осетра. Чуть-чуть лимона и нежная мякоть буквально тает во рту. Но насладиться вкусом блюда, приготовленного учеником Лейфа, в тишине не удалось. Я ощутил, как от жены пахнуло любопытством, и не сдержал довольной улыбки.
- Что ты задумал, Вит?
- Увидишь.
- Когда?
- Скоро.
- Вит?
- Да?
- Что ты придумал, ответь?
- Увидишь.
- Р-р-р.
- Полностью согласен, дорогая, - я отодвинул от себя пустую тарелку и, ласково улыбнувшись, сверлящей меня взглядом Ладе, договорил. - Передай мою благодарность Творимиру. Обед был великолепен, ничуть не хуже, чем у Лейфа.
- Господин Старицкий, я с вами еще не договорила! - воскликнула она, едва я поднялся из-за стола.
- Извини, солнышко, но мне пора ехать в училище. Мой заместитель скоро получит новую должность, так что я должен быть уверен, что он к ней готов. Поговорим вечером… - скороговоркой выдал я и выскочил за дверь. Пускай помучается.
А вот нечего было напоминать о моем прошлогоднем конфузе с костюмом. И вообще, у меня действительно не было возможности переодеться к балу, устроенному Бернгардтом Брячиславичем… Сначала доклад Кабинету о работе училища, потом прием у государя, я банально не успевал заехать домой.
Нет, если бы Лада была со мной, она бы ни за что не допустила такого поворота, вот только, жена в то время гостила вместе с детьми у своего отца, так что, наставить меня "на путь истинный", было просто некому… Хотя, не скрою, многие из присутствовавших тогда в Туровском дворце, сочли мое появление на бале-маскараде, в парадном вицмундире, эдакой фрондой и замечательной шуткой. И хозяин дома, между прочим, был в числе этих ценителей юмора.
Приняв из рук дворецкого пальто и шляпу, я натянул перчатки и, подхватив трость, хотел было уже выйти из дома, когда на пороге холла появилась Лада. Процокав каблучками по каменному полу, она подошла ко мне вплотную и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но… У меня нет времени на споры!
Запечатав губы жены долгим поцелуем, спустя минуту я выпустил ее из объятий и, подмигнув, выскочил в предусмотрительно открытую дворецким, дверь.
- Вит, мы еще не договорили! - донеслось мне вслед. Договорим, милая, обязательно. Вечером.
Заряда хорошего настроения, подаренного мне Ладой, хватило ненадолго. Ровно до того момента, пока я не оказался в училище, где столкнулся с Абаевым. Насколько сей господин был замечательным заместителем, настолько же отвратительным он оказался коллегой. Не знаю, у него случилось "головокружэние от успэхов", или просто вылезла дурная натура, до того скрываемая от начальства, но его высокомерный вид и разговоры через губу, заставили меня сначала удивленно хмыкнуть, а когда он проигнорировал приказ предоставить сводный отчет, подготовленный преподавателями, я не сдержался.
- Кантемир Талгатович, вы, кажется, всерьез решили, что имеете право игнорировать мои распоряжения? - я прищурился, глядя на сидящего справа от меня заместителя, и говор преподавателей собравшихся на совещание, стих. - Так вот, позвольте вас разубедить. Вы числитесь в штате и обязаны исполнять все мои приказы, до тех пор, пока кто-либо из нас не покинет стены этого заведения.
- Тихомир Храбрович, - не дождавшись ни звука от багрового зама, я повернулся к Бережному, вот уже пять лет занимающему в училище должность учителя фехтования и куратора атлетического зала. - Какое наказание предусмотрено для курсанта, намеренно проигнорировавшего приказ командира?
- Согласно уставу, - Бережной ухмыльнулся в усы. - Наказание за неисполнение приказа командира, определяет непосредственный начальник нарушителя. В случае курсантов, это их курсовые офицеры, в случае преподавательского состава, директор училища.
- Замечательно - я смерил взглядом округлую фигуру Абаева, и растянул губы в улыбке. - Хм. Поскольку наше училище, структура военная, наказывать вас рублем, я считаю неверным, Кантемир Талгатович. А посему… сорок кругов, вокруг училища. Тихомир Храбрович, будьте любезны, проследите.
Глава 6. И этот вечер томный…
Визит к нашей старой доброй знакомой, удался на славу. В отличие от многочисленных балов и приемов, на которых мне приходилось бывать в предыдущие года, в силу занимаемой должности, вечер у Заряны Святославны отличался искренностью и… душевностью, что ли?
Здесь не было места напыщенным речам и лицемерным улыбкам. Домашние посиделки, да и только. Ну, если вы в силах представить себе посиделки компании, едва не переваливающей за сотню человек.
Но вообще, если в этом уходящем году и было что-то действительно приятное, так это сравнительно малое число всяческих приемов, приглашения на которые обычно прибывали в наш дом, чуть ли не пачками. Особенно, в праздники и зимой. Но, не в этом году, что не могло меня не радовать. Да и Лада уже давно подустала от этих "светских" развлечений, и не переставала появляться на них, лишь в силу приличий… ну, когда бывала дома, а не гостила у отца в Старой Ладоге, или у Лейфа в Конуграде. В таком случае, я отдувался за двоих. К счастью, не так часто это бывало, иначе бы конфузы, подобные истории с вицмундиром, преследовали бы меня постоянно, к вящей радости сплетников из разряда великосветских львов и… хм, кошек.
Впрочем, если судить по сегодняшнему дню, то стоит признать, даже присутствие на приеме Лады, не гарантирует спокойного и беспроблемного вечера. Свидетельством чему, стала беседа с приглашенным Смольяниной товарищем министра просвещения, Вельяминовым Дмитрием Саввичем. Он и раньше относился ко мне с известной прохладцей… Ну как же, возглавляемое мной училище мало того, что не подчиняется его родному ведомству, с чем он, с горем пополам, еще мог смириться, имея перед глазами пример иных образовательных учреждений, входящих в вертикаль военного министерства. Но, ведь и к "золотопогонникам" наше училище относится постольку поскольку. А самое главное, я, как директор этого заведения, подчиняюсь напрямую Малому Государеву кабинету, что в негласном табеле о рангах, ставит меня на одну ступень с господином статским советником Вельяминовым.
Но сегодня, в своей фанаберии, советник переплюнул сам себя, отчетливо напомнив мне сорвавшегося с нарезки Абаева. Я даже пожалел, что не могу заставить этого кадра наматывать версты, хотя бы вокруг смольянинского имения. Уж он бы, у меня, сороковочкой не отделался.
А получилось все, как-то неожиданно. Вельяминов находился в компании людей, большую часть которых я знал, либо по знакомству с Высоковскими, либо по "клубу" Заряны Святославны, включавшему в себя людей, занимающихся старыми учениями…
Так вот, один из этих "староверов", заметив меня, пригласил поучаствовать в беседе, и я, сопроводив Ладу под опеку хозяйки дома, присоединился к компании оживленно спорящих философов и поклонников древних учений.
- Добрый вечер, господа. Рад вас видеть - я поклонился.
- И вам доброго вечера. Вот, Ратмир Ставрич, господин Старицкий уже четыре года проводит в своем училище занятия по прикладной философии и, насколько я знаю, это совершенно не мешает включать в курс и наработки старых школ… - подозвавший меня, старейшина Стрибожьей стези повернулся к скептично качающему головой собеседнику, в котором я, не без удивления, узнал главу кафедры философии хольмского университета, Кронского.
- Дорогой Всеволод Тверитич, я ничуть не сомневаюсь, что определенные приемы старой школы можно изучать одновременно с теорией естествознания, но вот брать что-то большее, я имею в виду мировоззрение, систематику старой школы и вводить их в образовательный курс одновременно с изучением естествознания, занятие неблагодарное, и скажу больше, вредное. Ничего кроме путаницы, оно учащимся не даст… - профессор послал мне легкую извиняющуюся улыбку.
- Понимая ваше опасение, Ратмир Ставрич, я все-таки хотел бы возразить… - пришлось и мне вступить в разговор, тем более, что он касался темы, за которую, не далее как четыре года назад, мне пришлось выдержать самую настоящую битву в Кабинете. Да и сейчас еще, кое-кто со скепсисом посматривает на введенный в училище курс. - Здесь, много зависит от подачи материала. Если не смешивать в одну, так сказать, кучу, философию старых школ и теоретические выкладки естествознания, а наоборот, проложить меж ними четкую и ясную границу, то это скорее заставит учеников думать, размышлять над поданным материалом, и делать собственные выводы. И кто знает, может один из них, заинтересовавшись вопросом, когда-нибудь создаст непротиворечивую теорию, синтезирующую старые и новые знания, приводящую их к… хм… общему знаменателю, если хотите.
- И ради надежды на этого единственного, вы предлагаете нагружать учеников изучением такого огромного пласта знаний? - хмыкнул Кронский. - Ведь время обучения не резиновое, да и способности к усвоению получаемых сведений у человека далеко не беспредельны.