Аура Клары полыхала багровыми огнями. Странно. Ничего не понимаю. Лицо спокойное, даже скучающее. Хоть поволновалась бы для приличия, да и остальные - тоже…
Что я и сказала. Всем и сразу. Мохнатые нахалы даже и не подумали смутиться.
- Юля, после общения с Андрэ нас мало что может напугать, - честно предупредил Валентин. - Клара, я полагаю, тоже насмотрелась в Туле, - кивок головой и яркая вспышка красного, розового и оранжевого в ауре оборотнихи, - а твой брат до сих пор думает, что в сказку попал. И размолвка с дедом его беспокоит намного больше всего остального.
- Старый мерзавец, - буркнул Славка. Я было зашипела, но слов не понадобилось. Валентин шагнул к нему и одним ударом смел на пол.
- Юлия Евгеньевна Леоверенская - фамилиар нашего Князя. Константин Савельевич - ее дед и личный знакомый Князя. Поэтому фильтруй базар, сопляк!
Последние три слова вышли низким, почти ультразвуковым рычанием. Я довольно улыбнулась, а вот Клава выпрямилась и дернулась к Валентину.
- А он - ее брат!
- Он сам ушел. Иуды мне не братья, по ним осинка плачет, - пояснила я.
Буровато-красные вспышки какой-то дурной ярости в ауре лисицы.
- Вы могли бы помирить его с дедом, госсспожа!
Вот так шипение! Не будь они лисицей, я бы сказала, что она - кобра.
- У меня и без того дел хватает, - отмахнулась я. - Вот, годика через три, дед чуть по-стынет… Что ты еще можешь сказать про убитых вампиров?
- Да ничего особенного. Не самые сильные, но и не слабые. Николая - самый сильный, Виктор - его друг, третьего почти не знаю.
- А как Иван к ним относился?
Я спрашивала уже без особой надежды. Так и вышло.
- Что может знать пади?
Я поглядела на Валентина. Но оборотень покачал головой. Мол, не врет. А аура так и полыхает. Ничего не понимаю. Ой, кажется, я повторяюсь, но ведь правда - НЕ ПОНИМАЮ!
- А с кем они дружили? Больше всего?
- Вампиры - дружили?! Так не бывает!
- Бывает. Борис и Вадим - друзья.
- Неправда, - Клара говорила, как первый апостол христианства. Убежденность в ее го-лосе можно было развешивать килограммами. - Если вампиры не убивают друг друга, то только из-за запрета Совета.
Я попробовала представить себе Мечислава, который убивает Бориса или Вадима. Не получилось. Потом ребят - убивающих друг друга. Даниэля, вонзающего нож в спину Мечислава. Нереально. Чушь.
- Дружить они просто не умеют. Это жестокие и неблагодарные существа, в которых больше от змеи, чем от человека!
- Я приму к сведению твое мнение, - окрысился на нее Валентин. - Пади навсегда останется пади.
- Пади и не могла видеть ничего хорошего от вампиров, - вступилась я. - Ладно. Мне и так ясно, что ничего мы не узнаем. Надо отправляться к ИПФовцам.
- Ты общаешься с ИПФовцами!? - у Клары отвисла челюсть. - Но… они же считают, что всех нас надо убивать!!!
- Да, но они не знают, что я - из вас, - объяснила я. - Валь, Мечислав больше ничего не говорил?
- Нет.
- Ладно. Тогда к ИПФовцам, потом переодеться - и в "Три шестерки".
- К ИПФовцам - это в Покровскую церковь. Ладно, Костя и Глеб - с тобой, они или справятся - или дадут нам знать.
- Именно, - подвела я итог. - Всем - чао!
Я помахала рукой и вышла. Нам надо было еще общаться с ИПФовцами.
* * *
Покровская церковь встретила меня открытой дверью. Я подумала, прошлась по храму, вызывая неодобрительные взгляды умоленных старух - и поинтересовалась у одной из них.
- Лекция тут - где?
- Ты бы хоть голову-то платком прикрыла, безбожница!
- Бабуся, я к вам по делу, а не по болезни. Лекция тут где? Или мне во все двери стучать? Ты учти - я их ногой открываю. А мальчики - я махнула в сторону оборотней, маячивших у двери, - мне с удовольствием помогут. С косяком вынесут, если что!
Бабка сверкнула глазами и махнула рукой.
- Выйдешь во двор, там пристройка. Туда стучись.
- Вот и ладненько, вот и умница, - пропела я. - И не больно было, правда?
Развернулась и вышла.
Точку поставил оборотень, так хлопнувший массивной дверью, что она скрипнула, странно хлюпнула и перекосилась.
- Ребята посидите в машине, - приказала я оборотням. - Где я и что - вы знаете. Я буду вам отзваниваться по телефону. А заходить не надо. Там могут и узнать, кто вы такие.
- Ладно, - согласился Глеб. Более молчаливый Константин кивнул. И я отправилась искать загадочную пристройку.
Нашла. Постучалась. И что? Никто даже не открыл. Поорать, что ли? Звонка нет. Можно и поорать. Только - творчески. Что на ум придет…
- Я вышла на Пик-кади-и-и-и-илли, набросив на попу шаль, за что вы меня люби-и-и-или, за то, что мне вас не жа-а-а-аль…
Музыка - великая вещь. Я и довыть не успела, как передо мной распахнули дверь.
- Юлия Евгеньевна? - открывший мне дверь монашек смотрел строго и неуживчиво.
Может, спеть еще один куплет? Ладно, пожалеем окружающую среду. А то от моего голоса все деревья облетят.
- Она самая. Рокин - здесь?
- Он занят.
- Так скажите ему, что я - пришла! - я была не в настроении. Адреналин все еще гулял по телу, а встреча с Клавкой не давала покоя мозгам. Ну, вот чего она так радовалась чужой беде? И аура у нее плохая… Если бы Славка не говорил, что она его любит и даже смогла удержаться от жора после превращения… да я бы в жизни не поверила, что с та-кой аурой можно хоть кого-то любить!
- Я не могу этого сделать.
- Он что - с бабой или с начальством?! - окончательно взъерепенилась я. - Так стащите за ноги! Или покажите мне - где, я сама стащу!
Монашек смотрел так, словно я начала проповедовать идеи Лавея аккурат во время богослужения.
- Что происходит? - густой голос прорезал пространство, и монашка потеснили с порога. Передо мной воздвиглось… пузо. Или брюхо. Или мамон. Короче, увидев такое у женщины, я бы подумала что у нее девятый месяц и тройня. М-да, с таким брюхом попу действительно можно говорить "вы". Они (сам поп и брюхо) взятые по отдельности ве-сят, больше меня.
- А что тут может быть хорошего, - агрессивно ответила я. - Вот, пришла к Рокину, пришла по делу, а ваш холуй меня не пускает.
- Холуй!? - взвился монашек. - Да как смеешь ты богохульствовать в доме Господ-нем?
- Если Господь тебя терпит, то на меня он точно не прогневается, - отрезала я. - Ты лучше прыщи выведи, а то на морде буквально написано - диагноз - спермотоксикоз!
Монашек задохнулся - и дело взял в свои руки поп.
- Дочь моя, - прогудел он - Рокин сейчас слушает прибывшего к нам из Америки пастора. Мы не можем его вызвать. Но если хочешь, мы проведем тебя в зал - и ты сможешь найти его и тихонько поговорить.
Я чуть остыла. Однако…
- Умного человека и послушать приятно. Ведите.
- Следуй за мной, раба божия.
Я зашипела. Остыла? Я!? Порву на тряпки!!! Я - раба божия!? Еще чего! Это все равно, что сказать отцу или матери: "я вам не ребенок, а раб". Результат представляете? Как ваши предки не знаю, а меня и мать и дед за такие заявки тут же выдрали бы за уши.
- У меня есть имя. Можете звать просто - Юлия Евгеньевна.
- Не Леоверенская ли?
- Леоверенская ли. А откуда вы про меня знаете?
- Слухами земля полнится…
Поп медленно шел впереди меня, показывая дорогу.
- Полнится. Но хотелось бы подробнее. Кто, зачем, когда, что именно… Или мне Рокина допрашивать? Громко и четко, прямо на лекции? Я могу!
Поп укоризненно покачал головой. Видимо, призывал меня устыдиться. Наивный! Чтоб после общения с вампирами я еще и стесняться могла? Ну-ну.
- Юлия Евгеньевна, Рокин говорил, что сила ваша велика, но принять сторону добра или зла вы пока не можете. Вы боретесь с бесами в своей душе. Бойтесь их, ибо грозят искушения вечными муками…
Я зафыркала. Не смогла удержаться, простите. Тоже мне, Нострадамус - обстрадамус. Как он вообще это себе представляет?
- А чем выводят бесов? Про блох я знаю, а рогатых? - постом и молитвой, дочь моя, только молитвой и постом.
Я замотала головой.
- Если человек голоден - ему хочется есть. Если человек стоит на коленях и молится - ему хочется усесться в мягкое кресло поудобнее. И лучше - с бокалом вина. Тогда и можно подумать про рогатых и хвостатых…
- Вино - грех. Оно будит дьявола в душе человека.
- Вот. А в древности поэты после него стихи писали. Хайяма знаете? Это который Гийас ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Хайям ан-Нишапур? Сколько он выпил - не счесть, а каким ученым был? А поэтом? И никаких чертей в душе… Разве что из-под стола, после пятого кувшина…
Поп вздохнул всем брюхом. Или это брюхо вздохнуло?
- А вы знаете, что в древневосточной литературе пить - значит любить?
- Так вы же и любовь отрицаете, - не смутилась я. - Вот вы хоть кого-нибудь люби-те?
- Мы Бога любим. И людей. И молимся за них. - когда любят всех, значит - не любят никого, - отрезала я. - А от ваших молитв никому не жарко и не холодно. Лучше бы вы детским домам помогали и домам престарелых. С любоовью…
- Мы помогаем… - заикнулся было поп, но тут же осекся под моим взглядом.
- Не вижу! Новые церкви - вижу! И у нас в городе и по стране! Новые епархии, храмы, молельни, источники… дохода! Что угодно вижу. А вот пользы от вас - нет. И помощи обычным людям - тоже.
- Вы заблуждаетесь…