Мы вышли на узкий горный перешеек. Плотность огня справа была просто сумасшедшая. Совы над нами ухали как бешеные. В первую же секунду сняли Дикого. Старику... Я никогда такого не видел... Старику отстрелили голову. Черт, из чего они там стреляют? Или просто у Старика вышел запас прочности?
Я теперь командир. Веду цепочку. Надо вздрючить молодых салабонов, что тащатся сзади - Рыжего, Маленького, Гуся.
- Налево не смотреть! Кто посмотрит в пропасть, туда и полетит. А сам не полетит - я помогу.
А направо ребята посматривают. И я смотрю. Иногда удается разглядеть снайперов. Хотя, в общем, что это за снайперы... Говно, а не снайперы. На наше счастье.
Когда-нибудь все это кончится. Ребята только о том и мечтают - чтоб все это поскорее кончилось и они вернулись домой, к обычной жизни. Я не хочу им говорить, но я понимаю: для нас обычной жизни больше нет. Не существует.
Пуля просвистела над самым ухом. И я вижу, кто стрелял! Совсем молоденькая сучка. Черные волосы собраны в пучок на затылке. Подумать только - совсем еще девчонка!
Здесь случается так много всякого дерьма, что надо иметь крылья и летать, чтобы не сидеть в этом дерьме по шею...
По радио ди-джей читает письмо радиослушательницы: "Наш сын сейчас выполняет интернациональный долг в горячей точке. Когда он уходил, мы сказали ему...
Рыжий оборачивается к Маленькому:
- А мне, когда я уходил, мой батя сказал так: "В том, что ты вернешься домой, я не сомневаюсь. Но желательно, чтобы ты вернулся не по частям, а целиком".
Рыжему попали в живот, он скрючился и полетел вниз.
Ди-джей заканчивает читать письмо слушательницы: "...Возвращайся к нам скорее, сынок! Мы любим тебя!"
"Любэ" затянуло свою волынку: "Давай за все, давай, брат, до конца..."
И, все-таки, всем чертям назло, мы дошли! Не все, но дошли! Только я, Маленький и Гусь, но мы добрались! Дорогие наши товарищи, Дикий, Старик, Рыжий - ваши смерти не напрасны! Вы помогли нам дойти.
Вот только что нам делать дальше? Об этом никто нам не сказал. Наверное, Дикий знал, но я не знаю. Черт, что еще за хрень?! Какого х...??!
Впереди провал, и я лечу вперед, в пропасть.
Дикого убили сразу. Теперь наш командир - Старик.
Справа стреляют. Слева зияет бездна. Если смотреть налево, может закружиться голова. Пропасть может загипнотизировать, притянуть. Посмотришь налево - и сам не заметишь, как полетишь туда. На месте командира я бы объявил, что смотреть налево запрещается. Может, командир и хотел бы это сказать. Но у нашего командира, Старика, нет головы. А значит, нет и рта. Нечем говорить.
Безголовый ведет нас куда-то вперед. А мы хотим домой. Но у нас есть только два пути домой - смерть или победа. Причем, что такое "победа" - мы понятия не имеем.
Налево не смотреть, направо тоже лучше не смотреть. Если же совсем закрыть глаза, то в моем сознании всплывает улитка. Я вижу улитку, ползущую по лезвию бритвы. Это мой сон. Мой ночной кошмар. Ползти, скользить по лезвию бритвы, но выжить!
Гусь боится, что погибнет, и так и не успеет побывать в Дисней-Ленде. По его мнению, это самое удивительное место на свете. А по-моему, самое удивительное место на свете - здесь.
Маленький жалуется:
- Гусь опять трахает мне мозги! Он прямо специалист по этому делу!
А Гусь летит вниз. Сняли Гуся. Прощай, братишка. Если я выберусь, я побываю за тебя в Дисней-Ленде, обещаю!
Я видел, кто стрелял. Совсем молоденькая сучка. Черные волосы собраны в пучок на затылке. Она действительно снайпер.
Какая-то часть меня боится того, что я найду в конце пути, и главное, я совсем не знаю, что буду делать, когда (и если) дойду. Но есть и другое чувство, посильнее страха. Желание пройти до конца вопреки этой черноволосой сучке. Назло ей!
Пули свистят поверх наших голов. В вышине Большая и Малая Медведицы застучали молотками по своей космической наковальне. Завертелись лопасти небесной мельницы.
И вдруг безголовый Старик впереди остановился.
- Извини, девочка, но мы закрываемся. И так уже десять минут девятого.
Черноволосая девочка с сожалением отложила ружье.
- Но у меня осталось еще три пульки!
- Приходи с ними завтра. Мы начинаем работать с десяти утра.
Дядя выключил транспортер и уточки остановились. Потом дядя выключил свет и стал запирать тир.
Безголовый Старик остановился. Остановились и мы. Командир почувствовал приближение ночи. И правда - тут же мгновенно стемнело. Мы тихо стояли. По ночам не стреляют, и все же, в горах в темноте лучше не передвигаться.
Вещь в себе
Алле-оп! Так кричал в цирке укротитель тигров, заставляя своих бедных артистов прыгать с тумбы на тумбу. А может, так кричал в цирке "джигит из солнечного Дагестана", перед тем как сползти под брюхо лошади, несущейся по кругу манежа. Или серьезные артисты цирка так не кричали... А кричал так коверный клоун рыжему клоуну, пока тот целился из лука в яблоко, лежащее на голове белого клоуна. А может, в том цирке, в котором в детстве бывал Артем Васильевич, вообще не кричали: "Алле-оп!" Возможно, это Артем Васильевич читал в книгах про старый цирк. У кого-то... у Куприна, что ли... был такой рассказ: "Allez". Или не у Куприна... Память не хранит не только этой давно уже не нужной информации. Что там! Память не хранит куда более важных вещей. Как звали покойную жену? Впрочем, это тоже не важная информация... Или не покойную? Не важная, не важная информация.
Классическую литературу Артем Васильевич давно уж не читал. Как, впрочем, и всякую другую, кроме научной фантастики. В цирке же последний раз был лет шестьдесят назад. А вот почему-то помнилось Артему Васильевичу: "Алле-оп!" И казалось, что именно это веселое словечко кричит синий хищник, смыкая тридцать две пары своих челюстей. Веселый хищник, глотающий одним махом тонн по восемь естественной биомассы. А что - тоже своего рода уникальность, достойная цирка. Точнее, балагана. Варварского средневекового балагана, только версии нового, еще более варварского, 21-го века. И звучит этот крик синего монстра так же весело, но с хищным акцентом - злым, скрежещущим, металлическим даже каким-то акцентом:
-Адзе-оп!
Свой пост Артем Васильевич занимал уже без малого тридцать лет. И ко всему уже привык он, кажется, в этом диком мире, так не похожем на светлый человеческий мир. Ко всему за исключением хищников. К этим тварям Артем Васильевич, наблюдатель с тридцатилетним стажем, так и не привык, и не привык бы и за сто, и за двести лет! Отвратительные толстые гигантские черви длиной метров сто пятьдесят с гладкой синей кожей, у каждого из которых вдоль тела расположено тридцать два ротовых отверстия. Они же (вот ведь дикая физиология чужого мира) - они же одновременно и анальные отверстия!
Пещера, в которой находилась наблюдательная капсула Артема Васильевича, была одним из излюбленных мест охоты хищников. Основное население этого мира, так называемая "естественная биомасса" или ЕБ, как ее сокращенно называли наблюдатели, как правило, скапливалась именно в подобных пещерах, не понимая того, что как раз тут-то она и станет пищей очередного хищника.
- И!
- с таким звуком из норы, сокрытой в темноте, врывается в пещеру гигантский червь. Сначала становятся видны три пары его горящих глаз, стремительно несущиеся из мрака подземного хода, а через мгновение уже все тело червя вытягивается вдоль пространства пещеры. И с первых же секунд своего появления хищник парализует волю естественной биомассы. "Как там, у нас, на земле, удав гипнотизирует кролика", - такое сравнение нашел для себя Артем Васильевич, пытаясь в свое время хоть как-то поставить эту дикую среду в рамки своего привычного мироощущения. И вот уже биомасса послушно ползет к ротовым отверстиям хищника, и порой кажется, что она даже торопится быть поглощенной гигантским червем.
Существует специальный термин, описывающий магнетическое волевое воздействие хищника на биомассу.
"Ыро."
Так на местном языке называется то гипнотическое влияние, которое заставляет естественную биомассу послушно втягиваться в пасть, а точнее, в пасти, чудовищ-хищников. "Волевое воздействие", "гипнотическое влияние" - не совсем точные, упрощенные термины... Если серьезнее - тут речь идет скорее о философии здешнего мира. О которой, откровенно говоря, мало что и известно. Да и то сказать - "местный язык"! Ну да, он существует. Но чей это язык? Биомассы? Хищников? Или скаларисов? И кто из них, вообще, хотя бы потенциально, является наиболее вероятным носителем сознания и, соответственно, языка? Тайна за семью печатями. А язык существует. Есть свидетельства. Есть надписи на стенах, наконец. Есть даже и послания для наблюдателей, сделанные на языке землян! Артем Васильевич сам обнаружил однажды на борту своей собственной капсулы, с внешней стороны, надпись, примерный смысл которой, если расшифровать принятое у наблюдателей сокращение, был: "Естественная биомасса - твоя мать!"
Отдельные составляющие естественной биомассы имели разнообразные виды и формы, в основном гуманоидного вида. Во всяком случае было совершенно очевидно, что раса людей, обитающих на земле, и местные гуманоидообразные организмы, формирующие биомассу, имеют общие корни. Но где-то в далеком прошлом пути развития разошлись... И вот мы имеем две расы, радикально отличающиеся друг от друга (если биомассу вообще можно назвать расой). Отличающиеся не столько телесно, сколько сознанием.