Сама не понимаю, что заставило меня обернуться на его кошмарный испанский. Ведь я с трудом понимала, что он хочет сказать. Голос его тоже звучал как-то странно. Слово habla незнакомец пророкотал на басовой ноте, словно кто-то задел толстую струну. Но от него исходило какое-то тепло, заслонявшее собой все остальное. Это тепло волной обдавало мою кожу, уже не струйкой, а полноводной рекой.
Незнакомец замер, глядя на меня. Я тоже таращилась на него, готовая в любую минуту броситься наутек, если он подойдет ближе.
– Preguntar me te decir, – снова попробовал он вступить со мной в контакт.
Грамматика в его словах отсутствовала напрочь.
– Que?
– Despierto mi, – произнес он. – Yo espanol mal.
Он плохо говорит по-испански? Это еще мягко сказано!
– А по-английски?
– Говорю! – На его лице читалось облегчение. – Гораздо лучше.
По-английски мужчина говорил с сильным акцентом, но понять его было легче. И примерно в каждом предложении голос его срывался на рокот, будто кто-то задевал басовую клавишу на пианино. Иногда она звучала октавой ниже, иногда октавой выше, но всякий раз в басовом ключе.
– Что вам надо?
Он протянул руки ладонями вверх, словно показывая, что безоружен. Уверенности мне это не прибавило. Вдруг у него где-то спрятан нож или пистолет. Правда, в одной руке незнакомец до сих пор держал загадочную коробку.
– Заблудил, – произнес он. – Найдите меня помочь?
– Что-что?
Незнакомец на минуту умолк. Лицо его утратило всякое выражение, словно экран выключенного компьютера.
– Вы не могли бы мне помочь? Я заблудился, – наконец произнес он.
– А куда вам надо?
– Первоначально в Вашингтон.
Я все напряглась. Наг и его компания вечно ошивались возле винного магазина "Вашингтон". Они всё носили черное, как и этот тип. И как у него, у них были напульсники. Я потихоньку попятилась.
– До "Вашингтона" вам не близко.
– Да, – произнес незнакомец. – Я специально не стал приземляться в столице.
Он что, имеет в виду Вашингтон, округ Колумбия? А у него с мозгами все в порядку? Хотя нет, разговаривал он как вполне нормальный человек. Нельзя сказать, чтобы незнакомец нес какую-то околесицу, да и язык у него не заплетался. Просто плохо говорил по-английски.
– А что у вас в Вашингтоне? – поинтересовалась я.
– Прием.
Я едва не расхохоталась.
– То есть вы собрались туда на прием в таком виде?
– Это моя повседневная форма. Парадная форма осталась на корабле.
Интересно, он сам понимает, что говорит? Нет, в нашем районе таких, как он, отродясь не бывало.
– А как вас зовут?
– Эльтор.
Эль Тор? Похоже на кличку. У Нага в банде почти у всех клички, хотя и не такие экзотические.
– Вы имеете в виду Тора? Ну, этого, у которого молот?
– Извините, но я не представляю, кого вы имеете в виду. Кого? Вообще-то я сомневалась, что есть люди, которым знакомо это слово. Несмотря на усталость, надо мной с каждой минутой брало верх любопытство.
– А это что у вас? – показала я на коробку.
– Транском, – ответил он.
– И для чего он?
– Передает и получает волны. В настоящий момент я пытаюсь обнаружить радиосигналы.
Он подошел ближе, демонстрируя мне коробку. Я попятилась. Как только попала в круг светового пятна, отбрасываемого уличным фонарем, незнакомец замер на месте, изумленно глядя на меня, словно только что увидел. В некотором роде так оно и было, потому что до этого я стояла в темноте.
– О Боги! – пошептал он. – Ты прекрасна!
Я же продолжала пятиться в сторону аптеки на углу.
– Не двигайся! – приказал Эльтор и шагнул ко мне.
Но не успел он сделать и шага, как я бросилась со всех ног.
– Подожди! – крикнул он мне вслед.
Я остановилась, обернулась и посмотрела на него. Почему? Что-то в нем показалось мне знакомым, но, как ни старалась, я не могла с уверенностью сказать что. Более того, я ощущала это кожей, словно струйки тумана, поднимающиеся утром над рекой. Или что-то теплое. Что это? Душевное тепло? Я замерла на месте, готовая в любую секунду броситься прочь и одновременно снедаемая любопытством. Что же он предпримет дальше?
Эльтор отошел к уличному фонарю, чтобы я могла его разглядеть. Он был высок, почти шесть футов ростом. Глаза темные, почти черные, хотя в тусклом свете уличного фонаря разглядеть их настоящий цвет было трудно. У него была светлая кожа и, насколько я могла рассмотреть, курчавые волосы точно такого же цвета, что и бронзовый браслет у меня на руке – мама подарила мне его незадолго до смерти. Я должна была признать, что парень он симпатичный. Странный, конечно, но симпатичный. Однако если он хорош собой, это еще не означает, что я собираюсь с ним тут долго разговаривать.
– Ты из компании Нага? – спросила я.
– Кого?
– Нага. Можно подумать, ты его не знаешь.
– Нет, не знаю.
– Ну, значит, видел. Такой высокий. Англо. Голубые глаза. Прическа "двести двадцать".
– Нет, этот человек мне неизвестен, – ответил Эльтор и пристально посмотрел на меня. – Так ты не узнаешь мою форму?
– Не знаю я никакой формы, – поморщилась я. – Я вообще не представляю, какая она. – Даже сейчас, когда я говорю на семи языках, я все равно, вопреки всем правилам, употребляю в английском двойное отрицание. Странно, однако, что язык не позволяет вам таким простым способом подчеркнуть свою мысль.
– Я ***, – произнес он.
– Что-что?
Он повторил какое-то странное слово еще раз, но я все равно не смогла понять, что оно значит.
– Не понимаю.
– Дословно это переводится как Второй Джагернаут.
– Джагернаут?
Незнакомец кивнул.
– Это что-то вроде вашего капитана дальнего плавания, – пояснил он и на минуту задумался. – А может, даже ближе по смыслу к вашему майору военно-воздушных сил.
– Так вы военный?
– Пилот. Тактическое боевое авиакрыло ИКК.
Пилот! Как интересно! Но осторожность тотчас взяла над любопытством верх. Уж что-то не слишком он был похож на летчика.
– А что такое ИКК?
– Импер… – Он запнулся. – Космическое командование. К этому моменту я была уже на все сто процентов уверена, что парень либо ненормальный, либо накурился марихуаны, или же, на худой конец, принимает меня за круглую дуру, готовую поверить любым россказням.
– А, понятно.
– Ты считаешь, что я все это выдумал?
– Ну, знаешь ли, не каждый день по пути домой нарываешься в темноте на военных летчиков.
Эльтор улыбнулся.
– Ты права.
Его улыбка застала меня врасплох. В ней не было ни жестокости, ни притворства, ни легкомысленной веселости того, кому ни разу в жизни не приходилось плакать. Но за этой улыбкой что-то крылось, что точно – я не могла понять, но что-то сложное, запутанное.
Я слегка расслабилась.
– А как ты попал в Эл-Эй?
Он оценивающе окинул меня с головы до ног, словно решал для себя, стоит меня опасаться или нет. Вот уж смех, да и только. Ну кто по сравнению с ним я, девчонка "метр с кепкой" и в мини-юбке? Когда незнакомец наконец снова заговорил, мне показалось, что ему в голову пришла та же мысль. Тогда я еще не представляла ни истинную причину того, почему Эльтор решил довериться мне, ни тех сомнений в его душе, что этому предшествовали.
– Я не туда попал, – произнес он. – Вернее даже, это не то место и не то время. Согласно положению звезд, дата сходится с расчетной. Но все остальное не так. – Он указал на уличный фонарь. – Прежде всего я и понятия не имел, что в Лос-Анджелесе будут вот такие фонари.
Я недоуменно заморгала. Уличный фонарь был точно такой, что и остальные во всем городе, – высокий, едва ли не столетней давности столб, а на его конце нечто вроде крючка, с которого свисает фонарь наподобие колокола на старой испанской миссии. Ни один путеводитель по Калифорнии не обходился без упоминания о них.
– Это колокола ангелов, – пояснила я.
– Колокола ангелов? Вот уж ничего подобного раньше не слышал.
– Сразу видно, что ты не здешний. Эти фонари такие же знаменитые, как и мост Золотые Ворота в Сан-Франциско.
Эльтор нахмурился.
– Я изучал американскую историю. И будь эти фонари действительно так знамениты, как ты о них говоришь, я бы наверняка их узнал.
– Может, твой учитель плохо знал историю Лос-Анджелеса?
– Моим учителем был компьютерный чип. И он не содержал сведений о ваших уличных фонарях, или, как вы их называете, колоколах ангела.
Сказав это, незнакомец обвел взглядом грязную улицу, посмотрел на разбитое стекло в ближайшем от нас доме, на полуразвалившееся крыльцо.
– Ты здесь живешь?
Вопрос о том, где я живу, мне не понравился, и я не стала на него отвечать. И тогда незнакомец спросил:
– А почему ты так живешь?
– Потому что, – процедила я сквозь зубы.
Эльтор как-то передернулся, будто моя злость задела его за живое.
– Мне извини, – произнес он. – Я не хотел обижать. Наступило молчание. Наконец я не выдержала и заговорила первой:
– А ты откуда?
– Первоначально из Партонии.
– Откуда?
– Партонии. Там Штаб-квартира сколийского правительства.
– Первый раз слышу.
– После того, что я здесь увидел, и тем более после того, чего не увидел, я ничуть не удивлен.
С этими словами Эльтор присел на соседнее крыльцо и указал на свой светящийся коробок.
– Все не так. Единственное, что мне удалось обнаружить, – это колебания на радиочастотах.