- Морвикус, если бы я захотел избавиться от вас, то сейчас здесь было бы пятью испепеленными трупами больше! Я боевой маг! Мне нужно лишь шевельнуть пальцем, чтобы обратить тебя в горстку зловонного праха! И самое главное - я вижу проявления магии! По пути сюда я много раз замечал, как ты отходишь в сторону каждую ночь, и вскоре после этого я чувствовал и видел возмущение магических сил! Точно такие же, как если бы ты отправлял "вестник". И я до сих пор вижу пригоршню "вестников" в твоем заплечном мешке! Кому ты слал послания, Морвикус? Кому ты служишь? Ответь сейчас, или я тебя испепелю! И начну с ног, чтобы ты видел, как твое тело сгорает заживо! Отвечай!
- Святой отец! Братья! - осеняя себя священным знаком Создателя, воскликнул Морвикус. - Опомнитесь! Хула! Да, я отправлял "вестники", но не кому либо, а самому главе ордена Привратников! Таков был строгий и тайный наказ!
- Ночью?! Ты отправлял светлой Церкви свои послания посреди глухой ночи?
- Таков был тайный наказ! Глава Привратников не доверяет тебе, отец Флатис! Боится, что ты не совладаешь со своей натурой Искореняющего и постараешься уничтожить артефакт!
- Ложь! Как твои послания могли бы помешать мне, вздумай я ослушаться приказа и вознамерься уничтожить артефакт? Как?!
- Я просто должен был оповещать его святейшество о твоем настроении и помыслах! Я лишь служу Церкви и выполняю ее наказы, как и ты! В этом нет моей вины! Опомнись, Флатис! Опомнись ради Создателя Милостивого!
- И опять ложь! - отец Флатис в ярости ударил ногой о камень, и булыжник мгновенно раскалился от переполнившего его жара. - Ложь! Когда мы выловили последнюю часть кинжала и вспарывали несчастному живот, я почувствовал силу сдерживающей зло молитвы только от шестерых человек! От шестерых, кто щедро вкладывал в слова молитвы самого себя без остатка!
- Но нас и так шестеро! - вскрикнул побелевший Морвикус, отступая назад и путаясь в полах своей шубы. - Нас шестеро!
- На той лодке нас было семеро, - зло оскалился Флатис, в свою очередь, делая шаг вперед. - Братья монахи, истово выполнившие свой долг! Это четверо! Я! Это пятеро! И несчастный каторжник, прикованный кандалами к мачте и молившийся, молившийся что есть мочи! И это шестеро! А ты… ты всего лишь бубнил заученные слова себе под нос, не вкладывая в них ни единой капли силы! И ты не видел поднимающейся от трупа черной мглы, свидетельствующей о темной волшбе! Мгла почти коснулась твоего лица, а ты даже не отшатнулся! Потому что не видел! Так какой же ты священник? А?!
- Все ложь и навет! Ложь!
- Нет, - качнул головой Искореняющий Ересь. - Это ты лжешь… но я лишь раб Господень… я не всевидящ и могу ошибаться.
- Да, да, отец Флатис, - поспешно закивал Морвикус, возвращая на лицо улыбку. - Все мы лишь люди. Обвинения произнесены, пусть и ошибочные, но я приму их со всем своим смирением! А когда мы вернемся в резиденцию ордена, то я готов предстать перед судом иерархов Церкви! Пусть они определят степень моей вины. Пусть они решат, оступился ли я где на своем пути. А сейчас не будем терять времени и поспешим назад, к Стальному Кулаку! На нас возложена тяжкая ноша, и мы должны доставить ее в целости и сохранности, не щадя живота своего.
- Да… ты прав… - медленно произнес отец Флатис, согласно кивая. Пылающий в его глазах огонь медленно угасал, а раскаленный добела камень набережной, сухо потрескивая и шипя, начал остывать. - Так и сделаем.
- Да, так и сделаем, - с облегчением выдохнул Морвикус.
- Но сначала… сначала ты принесешь мне исповедь, прямо здесь и сейчас, - прошелестел священник, и Морвикус начал стремительно бледнеть. - Я всегда могу понять, лжет ли мне человек… Простой человек. Но ты далеко не прост… отец Морвикус. Ты посвящен в наши таинства и можешь скрыть от меня свои помыслы. Но только не на исповеди! Опустись смиренно на колени и подставь голову под мою длань! - отец Флатис вытянул перед собой руку, с ожиданием взглянув на съежившегося Привратника.
- Нет! Ты… ты не можешь принять у меня исповедь! Я облечен таинствами нашего ордена, запретными для ушей посторонних! Только иерарх Привратников может требовать от меня исповеди! Только он!
- Я не буду вопрошать тебя о тайнах твоего ордена, - брезгливо поморщился старик, по-прежнему удерживая перед собой руку. - Я задам тебе лишь один вопрос. Всего один. И стоящие рядом братья монахи будут свидетелями нашего доп… нашей беседы и того, что я не преступил грань допустимого. Если пожелаешь - потом я сам открою свою душу в исповеди. Видит Создатель - я в ней нуждаюсь! Преклони колени, Морвикус! Преклони… или умри!
Привратник заглянул в суровые и безжалостные глаза Искореняющего и, с хриплым всхлипом, начал медленно опускаться на колени. Но не успели его колени коснуться усыпанной пеплом набережной, как он метнулся в сторону и бросился бежать ко все увеличивающейся толпе горожан. На ходу сорвал мешок, сунул руку в горловину и… дико завопил, объятый огнем. Но превратившийся в сгусток пламени человек не прекратил своего стремительного бега. Загоревшийся мешок упал на землю, а Морвикус, по-прежнему вопя во всю глотку от чудовищной боли, охватившей его тело, поднес ко рту сжатый кулак. Сделал еще один гигантский прыжок и рухнул на землю в трех шагах от окаменевшей толпы, когда языки ослепительно-белого шипящего пламени прожгли его тело насквозь. Горящая голова по инерции прокатилась вперед и застыла в шаге от ног пузатого стражника, уставившись на него провалившимися глазницами и изрыгая пламя из разверстого в последнем крике рта. Издав перепуганный, тонкий визг, стражник отпрыгнул назад и опрометью бросился прочь, увлекая за собой остальных. Через мгновение порт обезлюдел.
- Что ж… теперь он искупил свою вину, понеся заслуженную кару. Остальное решится на суде Создателя, - сухо произнес отец Флатис, будничным жестом стряхивая с рук остатки пламени. - Но мы не узнали ничего от этого предавшего Создателя еретика… Братья монахи! Негоже трогаться в путь, не отслужив поминальной службы по всем несчастным, что сегодня расстались с жизнью! Не забудьте упомянуть и Морвикуса, хоть душа его и грешна безмерно. Но поторопитесь - впереди нас ждет долгая дорога!
Безмолвно кивнув, монахи кинулись к пепелищу, а седой священник развернулся к баркасу, где, обхватив мачту руками, сидел потрясенный до глубины души заключенный, совсем еще юный, но полностью седой мальчишка.
Со страхом взглянул он в пылающие синим огнем глаза священника, ожидая услышать приговор. Но услышал вопрос:
- Раскаялся ли ты в совершенном грехе, сын мой?
- Рас-скаялся, ваше святейшество, - хрипло выдохнул дрожащий всем телом парень, вставая на колени и покаянно опуская голову. - Видит Создатель - раскаялся.
- Хорошо… - чуть помедлив, кивнул старик. - Я велю расковать твои кандалы. И поговорю с начальником стражи. Сегодня ты понес достаточное наказание за совершенное злодеяние. И обращайся ко мне - отец Флатис. Я всего лишь священник.
Но заключенный словно не услышал его слов. Подняв лицо, он вновь заглянул в глаза священника и тихо произнес:
- Отче… примите мою исповедь. И… и позвольте отправиться с вами. Я хочу искупить свой грех и заслужить прощение Создателя Милостивого. Позвольте!
- И ты готов отринуть от себя мирскую жизнь и презреть мирскую суету? Готов посвятить себя служению Создателю?
- Готов, отче!
- Что ж… да будет так, сын мой, - кивнул священник и зашагал прочь, провожаемый благоговейным взглядом заключенного, так и не вставшего с колен и лишь утиравшего бегущие по щекам слезы…
Глава пятая
Ядовитое море
Вокруг все было серым, мрачным и безжизненным.
Серая вода вокруг, серые небеса, нависшие над головой, и даже корабль с набрякшими от сырости парусами, и тот казался серым на фоне остального.
Про свои серые ледяные щупальца и вспоминать-то не хотелось, но они сами великолепно напоминали о себе, деловито ощупывая пространство вокруг меня и обвиваясь вокруг снастей. Вели себя настолько самостоятельно, словно они вовсе и не часть моего организма. Пусть чужеродная его часть, но все же растущая прямо из моего загривка. Да и что там грешить против истины - ледяные отростки уже не раз спасли мне жизнь и существенно помогли мне как против реальных врагов, так и против потенциальных, к коим я относил, например, ту толпу, что собралась в порту, когда мы отчаливали. Не будь у меня страшного и отвратительного на обычный взгляд веера щупалец над головой, то еще неизвестно, позволили ли бы нам беспрепятственно отойти от причала. Да, щупальца полностью оправдывают свое право торчать у меня из шеи…
Так и стоял на носу нашего небольшого кораблика, пытаясь сам себя убедить, что вросшие в основание моего черепа щупальца даже полезны и что вообще это сущая мелочь. Подумаешь, десять щупалец бесцеремонно сменили место жительства с куска горного хрусталя на мою шею. Всего-то!..
- Утро доброе, господин, - басовито прогудело у меня за спиной, и я недовольно хмыкнул, оборачиваясь к Рикару.
- Не сказал бы.
- Ну… живы остались и то хорошо! - преувеличено бодро отозвался здоровяк, сжимая ладонями виски и мученически морщась.
- Что, голова раскалывается? - лениво поинтересовался я. - Тут уж извини - больно уж ретиво ты за кинжалом наклонился. Вот и врезал тебе.
- Спасибо, что плашмя ударили! - в тон мне отозвался Рикар и неожиданно ухмыльнулся. - Хоть я и не помню этого. Тикса просветил, склирс низкорослый. Я как очнулся, а надо мной рожа его ехидная маячит… с прозеленью…
- В смысле?