5. Запрещаются драки, митинги, перестрелки и прочее нарушение порядка. Убийства и грабёж, будут расследоваться по закону.
6. Запрещается бродяжничество и попрошайство.
7. Запрещаются карточные и прочие азартные игры на деньги. Данный указ вступает в силу от сегодняшнего утра. Все случаи нарушения указа будут разбираться начальником городской стражи А.С. Моисеенко.
- Даа бля, по ЗАКОНУ! Особенно этот Моисеенко! Сука! - прокомментировал указ тот самый парень, что брал меня на плечи. Затем сплюнул под ноги и ушел, в сердцах бормоча что-то себе под нос. Я сорвав бумагу и аккуратно сложив ее, сунул в карман, чтобы продемонстрировать новость Паку.
Придя домой, я обнаружил необычную картину. Пак сидел за столом напротив рыжего пацана лет шести, который жадно уплетал сдобную булку и запивал ее чаем из большой фарфоровой кружки. Пак увидев меня, махнул рукой приглашая к столу. Я сел и налив себе кружку чая из алюминиевого заварника, протянул Паку бумагу с указом мэра. Мой опекун внимательно перечитал весь текст, и молча выслушал мой рассказ о утреннем происшествии на толкучке со всеми подробностями. Рыжий тем временем съел булку и собирая крошки со стола поглядывал на Пака в надежде получить добавку.
- Охуеть! - Пак выдохнул и уставился в пол, теребя край рубахи. - Прям взял и пальнул в мужика?
- Да, и наверное стал бы стрелять во всех!
- Слушай Сыч, ты теперь будь очень осторожен! Понял? ОЧЕНЬ! Знаю я таких! Эти "Моисеенки" всякие, будь они не ладны, и не за такое кучу народу со свету изведут! Чует мое сердце, худо будет с такими властями! - Пак налил себе чая в стакан и залпом его выпил.
- А что за пацан? - я кивнул на рыжего мальца.
- А! Это! Степаном звать, сирота. Бродил по улице жрать клянчил. Я его к делу пристрою. Ты вон уже посерьезнее дела завел, а этот, за вместо тебя, на базаре промышлять будет. Научу, и дело пойдет!
- Ясно- я протянул руку рыжему, - Сыч! Будем знакомы!
- Ну Степа… - пацан боязливо протянул мне руку, поздоровался со мной, и быстро спрятал руку за спину. Меня взял смех, - Да не ссы ты! Я не кусаюсь! Если шалить не будешь! - я улыбнулся краем губ, обнажив пару зубов. Малец сразу весь сжался и вытаращив на меня глаза затараторил как автомат: - Не, не, не! Я, нет, не буду шалить! Я, вот дядя Пак меня научит, и я работать буду! И вещи свои складывать буду! И полы я мыть умею! Вот! - "расстреляв" весь свой запал, пацан начал вопросительно крутить головой то на Пака, то на меня.
- Вот и молодец! Хорошо! - я легонько хлопнул ладонью рыжика по спине. Степан сразу приободрился и спросил:
- А Сыч это имя или кличка?
- И то и другое! Просто Сыч и все!
- А что это такое сыч?
- Это такая маленькая сова, летает бесшумно, быстро и все видит! А кто балует, тех сразу ловит и ест! - я легонько щелкнул зубами и подмигнул пацаненку. Тот видимо уже понимая, что его тут ни кто есть не собирается, улыбнулся и подмигнул мне.
12
Степка действительно оказался толковым мальчишкой и быстро освоив мастерство карманника, стал полноправным членом нашей с Паком семьи. Вечерами, за традиционным чаепитием при свечах, мы друг другу рассказывали страшные истории и весело ржали над свежими анекдотами. Пока не случилась беда.
Прошел год. Однажды утром, вернувшись со своего промысла, я застал Пака, избивающего палкой Степана. Пак молотил его со всей злостью и мальчишка лежащий в углу, уже не закрывался от яростных ударов. На полу у комода, валялись осколки разбитого черного лебедя Пака. Сразу сообразив в чем дело, я подскочил к Паку и дернул его за занесенную для очередного удара руку, в надежде спасти мальчишку. Пак развернувшись, пошел с импровизированной дубиной на меня. В глазах отражалась слепая ярость, и уже ничего не соображающий от помутнения рассудка Пак, ударил меня дубиной и я отлетел к стене. Я был зажат в угол, я знал силу и скорость Пака, я прекрасно помнил этот взгляд, и знал что мне его никак не остановить, если только… Пак замахнулся, и раскрыв рот, осел на пол зажимая рану в груди. Нож вошел точно в сердце, как и учил меня Кол. Кровь толчками покидала тело моего опекуна, стремительно унося с собою жизнь. Я отбросив свой окровавленный кинжал, бросился к Рыжику, лихорадочно пытаясь нащупать пульс. Мальчишка умер у меня на руках. Я выл! Выл как волк! Вот так глупо, из за какой-то ебаной безделушки, я потерял свою семью! Пак, Рыжик! Суукаа! Мне казалось я орал во всю глотку, но только хрипел. Я колотил ножом, ногами и кулаками в стены! Я выл, выл и выл! Через два дня я похоронил свою семью за двором у красивой, цветущей вишни. Я не знал, что надо говорить на похоронах, и слезы уже не текли из моих опустевших еще вчера глаз. Достав из кармана сверток и развернув его, я аккуратно выложил на могилку Степки, тщательно склеенную до последнего стеклышка, фигурку черного лебедя. - На вот, братик, ты всегда хотел ним поиграть, играй теперь…
Я перевел взгляд на вторую могилу - Ну а ты? Чего молчишь? На вот тебе, жадина-говядина! - я положил на могильный холмик новенькую фарфоровую кружку, на которой были искусно изображены два красивейших белых лебедя. - Попей чайку там что ли, как ты любишь, чтоб горяченький! - я положил руки себе на колени и поднял голову.
- Ну вот и хорошо! Лежите там себе, отдыхайте! А я пойду, устал я чего-то… - я поднялся с колен, закинул на плечо лямку вещмешка и не оборачиваясь пошел со двора, чтобы никогда больше не возвратиться в этот дом.
13
Не помню как я забрел на западный район города, помню меня окликнул из подворотни один пацан. Странный типчик, на глаз чуть старше меня. Из одежды на нем были только драные шорты и вязанная шапка с бубоном. Все это было настолько грязным, что цвет не поддавался расшифровке. Пацан стоял на куче битого кирпича босыми ногами и махал мне рукой. Остановившись, я повернулся к нему и расстегнув фиксатор кинжала, что у меня в рукаве, пошел на встречу.
- Здорово малявка! - парень растянул ехидную мину. - Иди, иди давай сюды!
Я подошел к нему на расстояние вытянутой руки, став в пол оборота к нему так, чтобы удар кинжалом был в одно движение.
- Оба на, ты глянь! Весь крутой, в кожанке! А я вот без! Слышь Слоняра! - окликнул любитель шортов, кого-то из темноты подворотни. - Тут ваще улет! Малявка весь в коже и ботинки просто шик! И мешок весь набитый МОИМ добром! Давай малявка, снимай с себя все! - парень сделал шаг и замер с моим кинжалом у горла. Глаза юного грабителя полезли из орбит. Я чуть поднажал, и по лезвию ножа скатилась капля крови. Парня затрясло.
- Эй второй! Как там тебя? Слон? Выходи! Считаю до трех! Раз! Два! - я чуть сместился за первого, так чтобы он оказался на линии огня вместо меня, если второй вздумает чем ни будь в меня швырнуть или выстрелить.
- Че там Жмых? Хуль ты возишься, заебал! - из подворотни вылезло чудо. Ебать, я аж прыснул с видона этого явления. Замотанное в драное тряпье создание, напоминало и правда, гротескную карикатуру на слона. Рост его был повыше моего, а вот сама голова представляла круглое, лишённое волос образование с оттопыренными огромными ушами. Центр хари венчал длинный округлый нос, свисающий до верхней губы. Чудо подошло ближе и увидев ситуацию, в которую попал его товарищ, выпучил свои мелкие глазища, сел на жопу, и завыл.
- Значит ты Слон, а ты Жмых? - я решил немного повременить с расправой над этими горе-грабителями, и вытянуть по больше информации о незнакомом мне месте. Слон перестал выть и кивнув мне головой, подтверждая мои слова, начал проситься:
- Это, малЫй, не режь Жмыха, Ваську не надо! Мы это, шутка это! Ну мы шутим так! Васька братик мой, голодаем мыы! - "чудо-слон" снова завыл и начал молотить руками по куче кирпича.
Я перевел взгляд на Ваську, тот уже не трясся, его реально колотило, зубы стучали со скоростью автоматной очереди. Шапка с бубоном слетела с головы, обнажив черную кудлатую шевелюру, из которой торчали небольшие рожки. Черные, острые, слегка загнутые к макушке.
- А че ты Жмых? Ты же черт! - я потрогал левой рукой сначала один рог, затем второй.
- Нет, я не черт! Я семечки люблю, от того и Жмыхом звать! - протараторил Васька.
- А нахуя тебе тогда рога, если ты не черт? Вон Слон с хоботом, а ты хули? - меня это настолько забавляло, что я уже окончательно передумал резать эту парочку.
- Не знаю я! Мамка таким родила!
- Мамка тоже рогатая или папаша? - я еле сдерживал смех. Скорее всего я смеялся не столько с этой чудо-парочки, сколько отходил от нервов после событий последних дней.
- Ну ты чего дразнишься? Мы чтоль виноваты, что такие? - подал голос Слон.
- Если уберу нож, дурить не станете?
- Нет! - в два голоса заблеяли чудаки.
- Смотрите мне, ато я еще стрельнуть могу! - тут я уже блефовал, ясен хрен, не из чего мне стрелять. Эти затрясли головами и вопросительно уставились на меня.
- Ну хуй с вами! - я убрал нож и сделал шаг назад, разрывая дистанцию. Жмых подняв свою шапку, подбежал к Слону и помог ему встать на ноги.
- Че правда голодаете? - я подошел ближе.
- Третий день уже! Сам видишь что придумали с голодухи.
- И сколько?
- Чего, сколько? - Васька потер грязный лоб.
- Сколько уже награбили? - я обвел глазами пространство вокруг в поисках потеков крови и других свидетельств ихних "злодеяний".
- Та нихуя! Был до тебя один мужик, да и тот у нас самих жрать просил!
- И че с ним? - я присел на кусок шлакоблока, что валялся в стороне от кучи.
- Прогнали мы его, пенделя ему выписали, и он попездухал дальше! А чо? - Жмых присел напротив и помог присесть Слону.