- Ты приносишь зло самим своим существованием. Твой вид - насмешка над моей омерзительной внешностью.
Саин рассмеялась.
- Омерзительной? Да нет же! Я прекрасна, Туржан говорит так. Значит, прекрасна и ты.
Лицо Саис застыло, как мраморное.
- Ты смеешься надо мной.
- Нет. Ты на самом деле прекрасна.
Саис опустила свой меч. Лицо ее стало задумчиво.
- Красота? Что такое красота? Может, я слепа, может, враг исказил мое зрение? Скажи, как понять красоту?
- Не знаю, - ответила Саин. - Мне это кажется ясным. Разве игра цветов на небе не прекрасна?
Саис в изумлении подняла взгляд.
- Вот это слепящее мелькание? Все эти вспышки вызывают во мне лишь отвращение.
- Тогда посмотри на цветы. Они так хрупки и прекрасны.
- Эти-то паразиты с тошнотворным запахом?
Саин изумилась.
- Тогда я не знаю, как объяснить красоту. Ты, похоже, ни в чем не видишь радости. Разве тебе ничто не приносит удовлетворения?
- Только убийство и уничтожение. Только они действительно прекрасны.
Саин нахмурилась. "Я бы назвала это… злым взглядом на мир", - подумала она.
- И ты в это веришь?
- Я убеждена в этом.
Но, произнеся эти слова, Саис задумалась…
- Откуда мне знать, как действовать? - спросила она словно бы саму себя. - Я была уверена в своей правоте, а ты говоришь, что я приношу только зло.
Саин пожала плечами.
- Я мало жила, и у меня нет мудрости. Но я знаю, что все имеет право на жизнь. Туржан объяснил бы лучше…
- А кто такой Туржан? - поинтересовалась Саис.
- Он очень хороший человек, - пылко ответила Саин, - и я люблю его. Скоро мы отправимся на Землю, где небо глубокого синего цвета.
- Земля… А если я отправлюсь с вами на Землю, найду ли я там красоту и любовь?
- Быть может. У тебя есть разум, чтобы понять красоту, и красота, чтобы привлечь любовь.
- Тогда я постараюсь больше не убивать, как бы отвратительно мне ни было. И попрошу Панделума отпустить меня на Землю.
Саин сделала шаг вперед, обняла свою сестру и поцеловала ее.
- Я всегда буду любить тебя, - просто сказала она.
Лицо Саис застыло. "Рви, режь, руби", - билась в мозгу единственная мысль, но в ее теле, в каждой его частице разрасталось… наслаждение? Она неумело улыбнулась.
- Ну… я тоже люблю тебя, сестра. Больше я не отнимаю жизнь, и я найду и познаю на Земле красоту… или умру…
Саис поднялась в седло и умчалась с мыслями о путешествии на Землю в поисках любви и красоты.
Саин стояла в дверях, глядя, как растворяется в многоцветье ее сестра. Сзади послышался крик - к хижине спешил Туржан.
- Саин! Эта бешеная ведьма обидела тебя? - Он не дождался ответа. - Довольно! Я убью ее заклинанием, чтобы она больше никому не причинила боль.
И он собрался уже произнести Заклинание Огня, но Саин рукой зажала ему рот.
- Туржан, не надо! Она обещала больше не убивать. Она уйдет на Землю в поисках того, что не может найти в Эмбелионе.
Туржан и Саин вместе смотрели ей вслед.
- Туржан, - тихонько сказала Саин.
- Что?
- Когда мы будем на Земле, ты найдешь мне черного коня, как у Саис?
- Найду, - со смехом пообещал Туржан, и они отправились к дому Панделума.
Волшебник Мазириан
В глубокой задумчивости волшебник Мазириан брел по своему саду. Ветви деревьев, увешанные красивыми, но ядовитыми плодами, склонялись над ним, цветы раболепно опускали головки при его приближении. Тусклые, как агаты, глаза мандрагор следили с земли за его обутыми в черное ступнями. Сад Мазириана раскинулся на трех террасах - полный странной и удивительной жизнью. Некоторые растения непрерывно меняли расцветку; на других цветы пульсировали, как морские анемоны, пурпурные, зеленые, лиловые, розовые, желтые. Здесь росли деревья с кронами в виде перистых куполов, деревья, чьи прозрачные стволы были увиты красными и желтыми лианами, деревья с листвой как металлическая фольга: каждый лист из своего металла - меди, серебра, синего тантала, бронзы, зеленого иридия. Некоторые цветы, подобно воздушным шарам, тянулись вверх над блестящими зелеными листьями; один куст был покрыт тысячами цветов-флейт - каждый тихонько наигрывал музыку древней Земли, напоминавшую о рубиново-красном солнечном свете, о воде, сочащейся сквозь черную землю, о ленивых ветерках. А за живой изгородью стеной вставали загадочные заросли дикого леса.
Наставал последний час древней Земли, ни один человек не мог похвастать, что знает все ее лесные долины, прогалины, просеки, поляны, все лощины и впадины, все уединенные ущелья, руины, все сады и парки в солнечных пятнах, овраги и холмы, многочисленные ручьи и ручейки, пруды, луга, чащи, заросли и скалистые выступы.
Мазириан шел по саду, задумчиво хмурясь. Его поступь была медлительна, руки сцеплены на крестце. В его жизни появилось нечто, внушившее ему удивление, сомнение и великое желание, - прекрасная женщина, поселившаяся в лесу.
Настороженно улыбаясь, она подъезжала верхом на черной золотоглазой лошади. Мазириан много раз пытался поймать ее; но лошадь всегда уносила хозяйку от его приманок, засад и заклятий.
Сад огласился болезненным криком. Мазириан поспешил на звук и обнаружил крота, который жевал стебель зверя-цветка. Мазириан раздавил зверька, и крик сменился порывистым дыханием. Маг погладил пушистые листья, и растение засвистело красным устьем, так выражая свою радость.
Потом оно произнесло: "К-к-к-к-к-к-к". Мазириан наклонился, поднес тельце крота к красным губам. Чмокнуло, и тушка скользнула в подземный желудок. Растение булькнуло, отрыгнув.
Мазириан с удовольствием смотрел на него.
Солнце висело низко, такое болезненно тусклое, что видны были звезды. Мазириан ощутил, что на него смотрят. Должно быть, та женщина из леса: она всегда так делала. Он замер, пытаясь определить направление ее взгляда, и на одном дыхании выкрикнул обездвиживающее заклятие. У его ног неподвижно застыл зверь-цветок. Большой зеленый мотылек, прервав полет, заскользил кругами на траву. Волшебник огляделся. Вот и она - на самой опушке, ближе, чем всегда… Он двинулся к ней. Она не шевельнулась. Глаза Мазириана засверкали. Он приведет ее в свой дом и посадит в клеть из зеленого стекла. Он испытает ее мозг огнем, льдом, болью и радостью. Она будет подносить ему вино и исполнять восемнадцать соблазнительных движений при свете желтых ламп.
Наверное, она следит за ним; если это так, Мазириан немедленно выяснит. Ибо еще ни одного человека, он не называл своим другом и дорожил только своим садом.
До всадницы осталось не более двадцати шагов, когда она развернула свою вороную лошадь и унеслась в чащу.
Волшебник в гневе сорвал плащ. У нее была защита - заклятие или охранная руна! К тому же, она всегда появлялась, когда он меньше всего был готов к преследованию. Он всматривался в смутную лесную глубину, видел, как белый силуэт, оседлавший черную тень коня, скользнул сквозь столб солнечного света, и все исчезло…
Может, она ведьма? По своей воле сюда ходит, или ее действительно подослал неведомый враг? Если это так, то кто же? Принц Кандайв Золотой из Кайна, у которого Мазириан выманил тайну второй молодости? Или астролог Азван? А может, Туржан? Хотя Туржан вряд ли… Лицо Мазириана просветлело от приятных воспоминаний, и он отбросил эту мысль. А вот Азвана он может испытать. Волшебник направился в свою мастерскую, подошел к столу, на котором возвышался хрустальный куб, окруженный красно-голубым ореолом, извлек из ящика бронзовый гонг и серебряный молоток. Густой сочный звук поплыл по комнате. Он ударил снова. И еще раз. В голубизне хрусталя проступило лицо Азвана, покрытое испариной боли и ужаса.
- Не бей в гонг, Мазириан! - возопил Азван. - Пожалей мою жизнь, не бей!
Мазириан остановился, высоко занеся руку с молотком.
- Ты шпионишь за мной, Азван? Это ты послал женщину, чтобы украсть гонг?
- Не я, хозяин, не я! Я слишком боюсь тебя.
- Ты должен выдать мне эту женщину, Азван, я настаиваю.
- Как я могу, хозяин, если не знаю, кто она!
Мазириан сделал движение, как будто хотел ударить. Азван исторг такой фонтан униженных молений, что Мазириан с отвращением отбросил молоток и убрал гонг на место. Лицо Азвана медленно растаяло, и хрустальный куб снова опустел.
Мазириан погладил подбородок. Очевидно, он должен сам изловить девицу. Позже, когда на лес опустится темная ночь, он отыщет в книгах заклинания, которые защитят его от опасностей на лесных полянах. Это будут заклинания, полные отравы и разрушительной силы - такие могучие, что одно до потери памяти устрашит простого смертного, а два сведут его с ума. Мазириан, благодаря своему опыту, мог одновременно удерживать в голове четыре самых сильных или шесть менее действенных заклинаний.
Однако сейчас он направился к длинному чану, окутанному светом зеленых ламп. В прозрачном растворе вытянулось человеческое тело - зеленый свет придавал ему мертвенность, но не мог скрыть ни его спящей пока силы, ни совершенства. Ясное лицо с холодными жесткими чертами, золотистые волосы.
Мазириан взирал на существо, которое сам вырастил из единственной клетки. Его творению не хватало только разума, но как им наделяют, колдун не знал. Подобным знанием владел Туржан Миирский, но этот упрямец (Мазириан злобно сощурился, взглянув на люк в полу) отказывался разделить свою тайну.