Спать, конечно, не получилось – нервы были на пределе, но Настя и не дала бы. Она принялась вполголоса рассказывать о реликвии дальше, – то, что успела вычитать и припомнить из истории. Периодически одергивая Никиту, задумчиво провожавшего взглядом длинноногих стюардесс, – на самом деле он их и не видел вовсе, а думал о своем, но у ревнивой Насти не забалуешь! "Светлейший" тоже слушал внимательно, иногда вставляя замечания, почерпнутые в основном из кладезя фамильных легенд и преданий. Чего-чего, а этого добра в великосветском семействе хватало!
После реформатора Никона, лишенного сана, следы перстня надолго затерялись… Понятное дело, он достался царям, но, видимо, они ничего о его силе не ведали. Петр Первый, этот "плотник на троне", не очень-то любил украшать себя драгоценностями, да и кто на них обращал внимание в то суматошное время – вытаскивая Россию за волосы из болота, царь поставил ее вверх ногами! Тут уж все реформаторы действуют одинаково: один Ельцин чего стоит! Скорее всего, перстень тихо хранился у брата и соправителя Петра – Ивана, хилого, богомольного, никчемного. Способного только дочерей строгать одну за другой. Время перстня наступило в век женских царствований.
Суровая Анна Иоанновна драгоценности любила, как и всякая женщина, и батюшкин перстень ей-то уж точно помог каким-то чудом взойти на престол, а потом скрутить и вельмож, и всю Россию в бараний рог. Многое реликвия могла, только вот годы жизни не в ее власти…
Кроткая сердцем Елизавета, дщерь Петрова, с помощью гвардейского полка преображенцев совершила переворот и свергла младенца-императора Иоанна Антоновича вместе с его бесцветной матушкой-правительницей, родной племянницей императрицы Анны. Прибрала, разумеется, к рукам и все имперские сокровища.
Наряды, балы и маскарады она любила самозабвенно, не меньше любовных утех. Можно понять – царица была одной из самых красивых женщин той эпохи: белая румяная толстушка. Потом про ее характер даже стишок сочинили:
Веселая царица была Елисавет:
Поет и веселится – порядка только нет…
Находясь у нее, перстень вряд ли мог оказывать влияние на что-либо, кроме успешного поиска нового фаворита. Но промчались и годы правления этой венценосной "огневушки-поскакушки". На престол вступила стопудовая немка Екатерина, по доброй традиции свергнув предшественника, которым был – ни больше, ни меньше – ее собственный незадачливый супруг, племянник Елизаветы. Свергла, да и приказала придушить. Долго потом старалась оправдать злодеяние и его личной бестолковостью, и "дурным нравом", и полной непригодностью ни к чему "царственному". Что было, как бы это помягче сказать, не совсем правдой: стоит только посчитать, сколь много вполне разумных указов издал Петр III за недолгое свое правление! Одно только упразднение мрачной Тайной Канцелярии – КГБ по-нашему, – наводившей на всех ужас, дорогого стоит! А что собой дурён, так на престоле не за красоту оказываются.
Никита не удержался:
– "К чужому берегу не корабль, так барка, а к нашему не хм-хм… так палка!" – и тут же получил локтем в бок. Данила кротко поинтересовался, что там вместо "хм-хм", и долго хохотал, записывая в специальный блокнотик прикольную шутку. Он все еще увлеченно изучал современный русский язык, с его нововведениями и сленговыми оборотами.
Настя продолжила:
Однако самодержицей Екатерина оказалась поистине великой – вот кому кольцо пригодилось "на все сто"! И то: узурпаторша, никоим боком к Романовым, а вот безраздельно царствовала целых 34 года! Подмяв под себя права на престол сына Павла, при котором вроде как мыслилась поначалу всего лишь регентшей. При ней Россия наконец приобрела вид заветной мечты Петра I! Только без тех чудовищных крайностей, позволивших впоследствии историкам называть его "Дракон московский".
Видимо, перстень умел находить полезных для государства людей: Панин, Безбородко, Румянцев, Дашкова… Наконец – блистательные Суворов, граф Рымникский и Потемкин, князь Таврический! Но перстень, среди прочих немыслимых даров – титулов, поместий, бриллиантов, тысяч и тысяч крепостных душ, – достался последнему ее возлюбленному, красавцу Платону Зубову. И почему выдающиеся женщины так часто западают на ничтожества? Скорее всего, Екатерина не понимала всей силы перстня и относила победы на счет своей личной харизмы.
Души в этом нахале не чаяла, хотя был князь Платон просто фитюлькой смазливой. Да еще годился престарелой мессалине разве что во внуки…
– Но-но! Ты не очень-то! Мы в родстве с Зубовыми! – Данила гордо расправил плечи и попытался приосаниться, но аэрофлотское кресло этому не способствовало. Настя бросила на него быстрый взгляд, в котором проскользнула интеллигентская жалость образованной гувернантки к кичливому балбесу-барчуку, но от замечания воздержалась и продолжила.
Однако вот что самое интересное. Есть свидетельства, будто бы незадолго до смерти императрица, страдавшая бессонницей, решила пройтись анфиладой дворцовых покоев. У тронного зала она увидела, как из дверей выходит какая-то женщина, неся тяжелый канделябр с зажженными свечами. В ней она узнала себя самое и упала в обморок. Очнувшись, все бормотала: "перстень, перстень…" Представляете: вроде как у призрака на руке не было кольца! Не было также и пальца – кровь потоком лилась прямо на платье… Екатерина сочла это очень дурным предзнаменованием и оказалась права: вскорости ее хватил удар. Перенервничала, пытаясь выдать внучку замуж за шведского принца, который повел себя неадекватно: отказался перейти в православие.
При этих словах Данила замахал руками и полез в свою записную книжку с русскими перлами, откуда выудил фразу: "Меньше нервов, мягче в бедрах". Тут и серьезный Никита прыснул, а Настя просто умерла со смеху и еще пять минут не могла говорить.
Самое интересное: графу Зубову удалось не только сохранить все свои "приобретения", заработанные известно каким местом, но и оказаться по-прежнему в фаворе у нового императора – Павла Первого, ненавидевшего даже имя матери. А вот Зубову близость к ней простил и даже обласкал! Что ж, перстень знал свое дело туго …
Камень на огромной лапе Никиты казался темно-синим, почти черным, но в глубине тлел крохотный огонек близкой опасности. Данила наклонился ближе и вдруг отпрянул.
– Ты чего? Или тоже померещилось всякое? Мне вот иногда там будто видится что-то: лица какие-то, а то и целые картинки, словно ожившие фотографии… Странная вещица! – Никита грустно улыбнулся.
– Какой ты у меня… впечатлительный! – Настя прижалась щекой к надежному плечу.
Но побледневший Данила все не отводил от камня недоверчивого взгляда.
– Там на мгновение будто женщина пожилая возникла… Строгое такое лицо, но не злое, спокойное… И вроде знакомое, но я и разглядеть толком не успел.
– Да просто привиделось… от Настиных рассказов. Мне вот тоже показалось, что на меня как-то этак во-он та стюардесса посмотрела… – в глазах Никиты плясали смешинки. Ему очень хотелось замять факты назойливого внимания красавчика-стюарда.
– Я тебе сейчас дам стюардессу! – Настя притворно возмутилась и ткнула любимого в бок маленьким острым кулачком. Но она давно поняла, что на рослого застенчивого парня обречены заглядываться все, какие ни есть, и девки, и даже мужние жены. Как теперь выяснилось, не только они…
– Не переживай, Насть, я с этой стюардессой быстро разберусь! – хохотнул "светлейший", и на его породистом княжеском лице нарисовалась рассеянно-высокомерная гримаса великосветского ловеласа. – Это у нашей семьи в крови, маман много слез пролила, глядя как отец флиртовал со всеми девицами подряд, будь то благородная или мещаночка. Дворяне, они такие… куртуазные.
– Ваша Светлость, вы насчет мещан тоже… не очень то! А что, у дворян так заведено: направо-налево? Только уж приглядывайте за моим бедолагой, если что… Ему же любая в два счета голову заморочит! – вырвалось у девушки словно наказ какой-то… Тень недоброго предчувствия скользнула по лицам всех троих, летящих на высоте многих тысяч метров в жуткую неизвестность, в незнакомый край, к совсем чужим людям…
Никита постарался рассеять вдруг возникшую грусть и лукаво улыбнулся. Он был абсолютно спокоен: ни на кого, кроме Насти, ему и смотреть не хотелось. Чаще всего неутомимыми "ходоками" бывают значительно менее красивые мужчины: им приходится всяко изворачиваться, чтобы добиться взаимности. А такие как Никита или Данила, мгновенно располагающие к себе, редко заморачиваются на составление "дон-жуанских списков побед". Если только уж совсем глупые…
Ребята шутливо подкалывали друг друга все оставшееся время полета, потом с аппетитом поглощали "предложенный легкий ужин", а потом и посадку объявили. На выходе из самолета Настя споткнулась о чью-то сумку и чуть не упала. Средних лет бородатый мужчина вежливо поддержал, смущенно бормоча извинения и пропуская ребят вперед. У Данилы сложилось впечатление, что где-то он уже этого коренастого мужика видел… Должно быть, опять "дежавю" привязалось, черт бы его драл!