- Или, может, - осклабился ей Хандскио, - нам самим надо проявить гостеприимство к этим бедным, обиженным судьбою данам. - Хандскио облизнулся, а Ирса снова впилась в плод, и сок брызнул в стороны.
Но вот появился королевский герольд на большой серой кобыле, за ним пешком следовали двое воинов Хродгара. Герольд внимательно оглядел Беовульфа и его танов, откашлялся для солидности и произнес торжественно:
- Хродгар, повелитель битв, господин северных данов, повелел мне передать, что он знает тебя, Беовульф, сын Эггтеова, знает предков твоих и рад тебя приветствовать. Ты и люди твои, следуйте за мною. В шлемах и броне идите, а щиты и оружие оставьте здесь.
Виглаф покосился на Беовульфа.
- Заверяю вас, никто к вашему оружию не прикоснется, - добавил Вульфгар.
Беовульф обернулся, оглядел усталые лица своих людей, руки которых готовы были лечь на рукояти мечей. Затем он швырнул свое копье в руку одного из сопровождающих Вульфгара стражей.
- Мы гости короля Хродгара, - сказал он, глядя в глаза герольда. - Он наш хозяин, мы желаем сослужить ему службу. И строптивости не проявим. - Беовульф вытащил из ножен кинжал, передал его Вульфгару, затем меч. - Пусть даны видят, что воины князя Хигелака доверяют им.
Таны Беовульфа последовали примеру вождя, неохотно расстались с оружием, вручили его сопровождающим Вульфгара воинам. Последним вытащил свой громадный меч Хандскио. Он уронил оружие острием вниз, меч вонзился в грязь.
- Боги, какой у тебя большой! - удивилась Ирса и снова откусила от фрукта.
- Этот кроха? - кивнул на меч Хандскио. - Запасной. А вот погоди, когда мы уладим дела с вашим недругом...
- Хандскио, - перебил его Беовульф, не отворачиваясь от Вульфгара, - ты забыл, зачем мы пересекли море?
- Но я же сказал "когда уладим"... - принялся оправдываться Хандскио.
Ирса молча посмотрела на тана Беовульфа, сняла мизинцем с левой груди каплю сока и медленно облизала палец.
- Женщина! - рявкнул Вульфгар. - Тебе нечем заняться? Не надо дразнить мужчин, которые уже много дней и ночей не видели женской плоти. Удались немедленно!
- Пошли, Виглаф! - кивнул Беовульф, и они все вместе последовали за Вульфгаром к башне Хродгара по узким дымным улочкам.
Перед Хеоротом уже собрался двор короля. Из рваных облаков высунулось любопытное солнце, рассмотрело королеву, придворных, воинов. Поблескивали каменные ступени, тут и там сверкали лужи и лужицы. Беовульф и его таны спешились, поднялись на ступени, с любопытством озирая толпу и окружающие строения.
- Беовульф! - воскликнул король Хродгар, нетвердым шагом спускаясь по каменной лестнице, чтобы обнять гаута. - Что отец твой, Эггтеов?
- Отец погиб в бою с морскими разбойниками. Уж две зимы прошло.
- О, отец твой бравый воин! Он пирует за столом Одина. Могу я спросить о цели твоего прибытия?
Беовульф кивнул на заколоченный Хеорот.
- Я прибыл, чтобы убить твоего монстра, государь.
По толпе прошел ропот удивления и недоверия. Даже Хродгар поежился от такого нежданного ответа.
- Они уверены, что ты сумасшедший, - шепнул Виглаф.
Действительно, Беовульф увидел на лицах выражение сомнения, печать печали. Он улыбнулся настолько весело, насколько можно себе позволить у входа в место скорби, каким стал Хеорот.
- И, конечно, чтобы отведать твоего знаменитого меда, государь.
Хродгар облегченно улыбнулся, затем громко, зычно засмеялся громовым хохотом.
- Непременно отведаешь, мальчик мой, и безотлагательно!
Толпа на ступенях ободрилась смехом короля, напряжение спало.
Но королева Вальхтеов выступила вперед, спустилась по ступеням. Солнце играло золотом ее волос.
- Многие храбрецы приходили к нам, - сказала она Беовульфу. - Все они отведали меда моего государя, все клялись избавить этот зал от ночного кошмара.
Хродгар нахмурился и перевел взгляд с Беовульфа на жену, но промолчал.
- А на следующее утро, - продолжила Вальхтеов, - ничего от них не оставалось, кроме крови на полу, на скамьях и на стенах.
Глаза их встретились, и Беовульф увидел в ее глазах шторм не менее опасный, чем тот, который ему пришлось пережить в море. Он увидел в ее глазах страх, печаль, горечь.
- Государыня, я еще не выпил ни капли меда, - сказал, наконец, Беовульф. - Пока еще не выпил. Но я убью чудовище.
Снова засмеялся Хродгар, но смех его на этот раз звучал невесело, неискренне.
- Слышишь? Он сказал, что убьет, значит, убьет. Демон Грендель погибнет от руки этого молодого человека.
- Грендель? - спросил Беовульф, не сводя взгляда с королевы.
- Как? Ты не знаешь, что у нашего чудовища есть имя? - удивилась Вальхтеов. - Скальды, певшие о нашем горе и позоре, не назвали его имени?
- Да, - намного тише, чем прежде, сказал Хродгар. - Да, да, его зовут Грендель.
- Я убыо вашего Гренделя, - пообещал Беовульф, глядя в глаза королевы. - Не так уж он и страшен. Я перебил гигантов на Оркнеях[35] целое племя. Я сокрушил черепа могучих морских змеев. Что для меня один тролль? Скоро, государыня, он перестанет беспокоить вас.
Королева открыла рот, чтобы ответить, и Беовульф уже почувствовал вес ее непроизнесенных слов, но Хродгар с напускной бодростью обратился к двору:
- Герой! Море принесло к нам героя! Унферт, разве не говорил я, что с моря следует ждать нам спасения?
Окружающие встретили обращение короля не слишком уверенными приветственными криками, а Унферт и вовсе промолчал, исподлобья глядя на самоуверенного молодого человека.
- Вы пойдете через леса и болота и убьете чудовище в его логове? - с надеждой в голосе спросил Хродгар.
- Со мною четырнадцать храбрецов, - ответил Беовульф. - Море измотало нас, государь, так что пора открыть твой золотой мед, по всему миру знаменитый, и устроить пир в твоем легендарном зале.
При этих словах Беовульфа Унферт выступил вперед, заслонил собою королеву Вальхтеов и обратился к пришельцу:
- Разве не знаешь ты, великий Беовульф, князь гаутов и сын Эггтеова, что зал наш закрыт по приказу короля? Веселье в Хеороте всегда вызывает демона Гренделя.
- Но ведь закрытие зала не прекратило бесчинств чудовища, - возразил Беовульф.
- Нет, не прекратило, - покачал головой Хродгар. - Двух недель не прошло, как демон убил на конюшне трех лошадей и раба.
Беовульф перевел взгляд на заколоченные двери пиршественного зала.
- Что ж, если все равно толку нет, если, несмотря на мудрую предосторожность, зверь продолжает бесчинствовать, есть ли смысл отказываться от такого прекрасного зала? Жаль ведь, такое место пропадает.
- О, это верно, верно, - сразу согласился король. - Ужасная потеря, ужасная.
Унферт переглянулся с Вальхтеов, затем обратился к Хродгару:
- Но, государь, по твоему указу...
- Точно, - кивнул Хродгар. - По моему указу. Я его и отменю, этот указ, верный мой Унферт. Открыть зал! Немедленно!
И вот двери Хеорота снова открыты. Открыты и окна, свежий воздух хлынул в помещение. Пол покрыт слоем новой соломы, убрана грязь, старухи сняли паутину со стен и из углов, уже тлели угли, готовые вспыхнуть кострами, на которых зажарят оленей, свиней и птицу. В одном из углов зала за круглым столом восседали воины Беовульфа. Вульфгар сдержал слово" вернул им оружие без потерь, и теперь они чистили и точили сталь клинков, подтягивали ремни, смазывали кожаные ножны. Беовульф прохаживался по залу, оценивал его стены, балки, что-то обдумывал, о чем-то размышлял. Часто глаз его находил следы бесчинств чудовища: глубокие царапины от когтей в столах и стенных панелях, кровь, въевшуюся настолько глубоко, что смыть ее невозможно. Вот он остановился у двери, проверил засов.
Хандскио оторвался от своего меча и следил за Ирсой, которая скоблила стол неподалеку.
- Вот зверь, которого я бы хотел свалить, - он встал и ткнул мечом в ее направлении. - Не этим клинком, нет, более подходящим для такой дичи.
Виглаф пихнул его в бок так сильно, что Хандскио едва удержался на ногах.
- Слушайте все, - грозно сказал Виглаф. - Нам не нужны дрязги с местными, не забывайте. Без драк и без иных глупостей. Все поняли?
Хандскио потер бок, но не отвел взгляда от Ирсы, которая повернулась к нему и высунула язык. Худощавый мускулистый тан Олаф, левую щеку которого украшал белый шрам, засунул кинжал в ножны.
- Я и н... н... не думал о г... г... глупостях.
Хандскио снова сел к столу и передразнил Олафа:
- А я т... т... только о них и д... д... думаю.
Виглаф нахмурился, стараясь не замечать распирающих платье грудей Ирсы, их колыхания, когда она склонялась над столом.
- Хандскио, прочисть уши, я с тобой говорю. Лишь пять дней прошло, как ты простился с женой.
- Целых пять дней! Вечность, клянусь распухшей мошонкой Одина! Не диво, что у меня меж ног жжет.