"Это зубы Мирового Змея, - подумал Грендель, смаргивая слезы и глядя широко раскрытыми глазами на висящие над головой сталактиты. - Я в пасти Змея Мидгарда, Ёрмунганда, сына Локи. Он проглотит меня. Мне конец. Конец навеки".
- Кто забрал твою руку, сын?
- Пчелиный Волк, - простонал Грендель и снова закрыл глаза. - Он оторвал мою руку... Так больно...
- Пчелиный Волк?
- Это загадка, мать. Кто такой Пчелиный Волк?
- Не время для загадок, сын мой, - сказала она и погладила лицо его длинными перепончатыми пальцами с золотыми ногтями.
- Холодно мне, - прошептал Грендель.
- Вижу.
- Он всего лишь человек... Но сильный, очень сильный. Он сделал мне больно, мама.
- Он заплатит за это, сын мой. Кто этот человек?
- Он сказал мне, что имя его - загадка. Он сказал, что он потрошитель, и сокрушитель, и разрыватель, и рассекатель. Что он зубы тьмы и когти мрака. Что он Беовульф.
- Беовульф, - повторила она. - Пчелиный Волк.
- Он очень сильный, - опять сказал Грендель, гадая, насколько холодно в брюхе змея на дне океана. - Очень холодно.
- Знаю. Ты устал, сынок. Ты очень устал. Усни. - И она закрыла его глаза, из которых ускользнула последняя искра жизни. - Я здесь. Я не оставлю тебя.
Глаза его опустели, как глаза любого существа, которое оставила жизнь, и мать понесла его вниз, в глубины своего водоема, в глубины горы. Угри пробовали его кровь, но приближаться остерегались. Она несла Гренделя по спиральному тоннелю, ведущему к морю, обросшему ракушками и мясистыми анемонами, синими морскими звездами, клубками слепых червей. Все дальше вниз, в бессветные глубины, где родился ее сын, где не знают ни колесницы Соль, ни белого зрака луны. И на губах ее было имя убийцы. Беовульф- как не дающий покоя шрам.
11 Трофей и приз
В безопасном отдалении, из своей спальни, король и королева вслушивались в звуки битвы. Гауты против Гренделя. Крики гнева и боли, треск раскалываемого дерева и грохочущих железных цепей, заполненные беззвучием паузы, вопли людей и рычание демона. Король и королева молчали, о сне они не думали, слушали, дожидаясь последнего, решающего звука. И вот они услышали из Хеорота торжествующий победный вопль. Усталые мужские голоса. Король Хродгар уселся на кровати, боясь верить ушам, опасаясь, что слышит это во сне.
- Мне не почудилось? - спросил он у жены. - Победа?
Вальхтеов не ответила. Она стояла у окна и мяла в руке платок. Подарок короля, драгоценный шелковый платок из какого-то южного края, всегда залитого солнцем. Оттуда, где чернокожие люди разъезжают верхом на странных животных.
Дверь спального покоя распахнулась, хлопнув о стену. Ворвался Вульфгар, королевский герольд. Глаза его горели ликованием.
- Государь! Господин мой Хродгар! Государыня! Победа! Беовульф убил демона. Грендель мертв.
- Хвала Одину, - вздохнул Хродгар и схватился за грудь, унимая бешеное биение сердца. - Зови бардов, Вульфгар. Оповести народ. Предстоит день торжества, невиданного праздника.
- Слушаю, государь. - И Вульфгар исчез, не закрыв за собою дверь.
Хродгар глядел ему вслед, все еще опасаясь, что сейчас проснется, узнает о смерти Беовульфа и увидит Гренделя. Он вылез из постели, подошел к окну, остановился рядом с королевой. Она перестала терзать шарф, в глазах ее стояли слезы, взгляд устремился в окно. Хродгар осторожно положил руку на ее плечо, и она вздрогнула.
- Ужас миновал, - сказал король, перемещая руку от плеча к ее груди. - Идем в постель. Раздели со мной час торжества, дорогая.
- Не трогай меня. - Она грубо оттолкнула его руку. - Ничто не изменилось. Ничто.
Хродгар закусил губу.
- Королевство нуждается в наследнике. Мне нужен сын, Вальхтеов. - Он придвинулся к ней вплотную, она отступила к окну. - Черные дни миновали, ты должна исполнить свой долг. Иди в постель, моя радость.
- Мой долг? - Она резко повернулась к нему и выпустила из рук платок, он упал между ними. - Не надо говорить о моем долге, государь. Я не слушаю и не слышу.
- Ты моя жена! - начал Хродгар, но остановился, увидев гримасу холодного презрения на лице Вальхтеов. Он невольно опустил глаза и уставился на яркое пятно на полу, на упавшую ткань.
- Гадкий старикашка! - с ненавистью прошептала Вальхтеов. - Судьба послала тебе героев, освободивших тебя от несчастья, и ты хочешь свалить меня в постель и обрюхатить?
Хродгар медленно вернулся к кровати, сел на постель, глядя перед собою на пол.
- Вальхтеов, почему мне не позволено насладиться этим моментом после всех пережитых невзгод?
Она повернулась к нему спиной, уставилась в окно.
- Наслаждайся, государь, любая радость к твоим услугам, но только без меня.
- Зря я тебе сказал, - пробормотал он, сжимая сморщенные жирные пальцы в хилые старческие кулачки. - Это должно было оставаться моим секретом.
Вальхтеов засмеялась горько и презрительно.
- Государь мой Хродгар мудр безмерно. Задним умом силен.
Тут со стороны Хеорота донесся новый звук: стук молота.
* * *
- И с чего это тебе взбрело в умную голову? Он тебя, часом, по голове не стукнул? - поинтересовался Виглаф.
- Что же тут неясного, дорогой Виглаф?- между ударами ответил Беовульф. - Чтобы все видели. - Он взгромоздил на один из пиршественных столов колченогую табуретку, вооружился кузнечным молотом и подобранным с пола здоровенным гвоздем-костылем, вырванным из потолочной балки, взобрался наверх и прибивал к резной деревянной колонне лапу чудовища. Каждый удар по железному шипу рассыпал вокруг яркие искры.
- Восхищен. А не скажешь, с какой целью?
Беовульф опустил молот, стер пот со лба.
- Им захочется видеть доказательство. Вот и пусть смотрят.
- А на полу это доказательство хуже видно?
Удары возобновились. Их сопровождал
смех Беовульфа.
- Тебе хочется ко мне придраться, Виглаф. Совсем ты в сварливую старуху превратился.
- Я просто сомневаюсь, что королю Хродгару и королеве Вальхтеов понравится такое украшение их парадного зала.
Беовульф слез с табуретки, отошел назад, любуясь своей работой:
- А что? Чем хуже, скажем, кабаньей головы с клыками или оленьей с рогами? Или, скажем, моржовой с бивнями? Лапа демона с когтями, весьма неплохо, очень живописно.
- Государь мой, скажу по секрету: она ужасна, отвратительна! Все равно что присобачить к стене человеческую руку!
Беовульф перевел удивленный взгляд со своего шедевра на Виглафа.
- Виглаф, ты был вплотную с этим демоном. Что, скажешь, он похож на человека? Какой же он человек, я тебя спрашиваю?
- Я не говорю, что он человек, но лапа эта почти как человечья рука.
Беовульф снова засмеялся, перевел взгляд с молота на свисающую со столба руку-лапу.
- Пусть полюбуются. Пусть увидят, что я в эту ночь сотворил. Пусть видят все, чтобы не было ошибок. Сегодня здесь, под этими сводами дрались герои. Они уничтожили большое зло. Четверо погибли.
- Да, Беовульф, четверо погибли, - повторил Виглаф, чувствуя напряжение в голосе Беовульфа и желая его снять. - Они все еще ждут погребения, а ты занят своим... трофеем.
Беовульф засмеялся странным смехом, каким-то хрупким, нервным, каким смеются сумасшедшие и воины, видевшие слишком много ужасов, но не заслужившие отпущения смертью.
- Перестань, Виглаф. Ты как бабка старая. Не слышу, чтобы Хандскио или Map жаловались, - он махнул молотом в сторону лежащих на полу трупов. - Скоро мы проводим их в последний путь. Один Длинная Борода[50] не закроет перед ними двери, и места за его столом их ждут.
Продолжая смеяться, Беовульф нанес еще несколько ударов по костылю, забивая его глубже в колонну.
От звуков этого смеха волосы на затылке Виглафа поднялись дыбом. Он гадал, не вышла ли с кровью Гренделя какая-то темная магия, не проникла ли в разум Беовульфа. Кровь все еще сочилась из лапы чудовища, и какой в ней содержался яд? Кровь прочерчивала на колонне причудливые зигзаги, следовала резному узору, огибала завитки. Виглаф всмотрелся в резной рельеф: вот великий Один висит в ветвях Мирового Ясеня, Иггдрасиля, пронзенный собственным копьем Девять ночей и девять дней муки, чтобы постичь мудрость девяти песен, дающую власть над девятью сферами, добиться дара восемнадцати рун и глотка драгоценного меда гигантов. Кровь Гренделя текла по изображению дерева, по плечам бога.
- Ладно, - сдался Виглаф. - Ты у нас всегда самый умный. Поступай как знаешь.
Беовульф согласно кивнул и еще раз стукнул по костылю, еще один удар вытолкнул из отсеченной лапы черную кровь монстра.
- Ты устал, Виглаф. Пожалуй, расстроен тем, что не смог найти этой ночью геройской смерти.