По логическому развитию событий случай напрямую поговорить с моим Водилой представился Лысому в столовой самообслуживания, где мы втроем обедали.
Я на секунду отвлекусь от всей этой сволочной криминальной истории, чтобы поведать о блюде, которого я никогда в своей жизни раньше не пробовал и узнал о его изумительном существовании только лишь на той автозаправочной станции под Ганновером.
Интересно, ел ли когда-нибудь мой Шура Плоткин "татарский бифштекс?!" Не знаю, не знаю...
А вот я - ел! Я его ел в центре самой богатой страны Европы, как сказал мне мой Водила. А еще он сказал, когда принес мне "татарский бифштекс":
- Я, Кыся, поглядел у "Хунде-Бара" - ты тушонку с подливой не очень уважаешь. Может, тебе эта хреновина подойдет? Мне лично она жутко нравится.
И показывает мне тарелку, на которой лежит такой довольно крупной лепешкой одуряюще пахнущий сырой мясной фарш! А вокруг него - кучка мелко нарезанного лука, горка порубленных в крошево соленых огурчиков и штук десять моих любимых оливок без косточек!
- Етиттвоюмать! - удивился Лысый. - Ну, ты даешь, парень!.. Так ты обе эти тарелки с сырым мясом коту взял, что ли?!.
- Нет. Одну - себе, а что?
- Так они же по двенадцать марок!.. Я же видел...
- Ну, и что?
- Как "что"?!.. Это же почти по девять долларов!..
- А и хер с ним, - сказал Водила. - Лично мне - Кот дороже.
Мне это так понравилось, что я даже об его ногу потерся.
А Водила... Вот он иногда такой умный, такой сообразительный бывает, а иногда - мудак мудаком... Водила, видишь ли, подумал, что я так выражаю свое нетерпение скорей пожрать, и говорит:
- Не торопись, Кыся, не торопись. Я вот только эти приправки себе ссыплю, а то ты их вряд ли есть будешь.
И сгребает с моей тарелки в свою - лук, соленые огурчики и оливки.
Вот когда он дошел до оливок - тут уж извините! Я пулей вылетел из сумки к нему на колени, мгновенно подцепил когтями пару оливок и быстренько отправил их себе в рот!
За маслины и оливки я могу, по выражению Шуры Плоткина, "продать план родного завода". Шура считал, что такой гастрономический изыск - подтверждение моей яркой индивидуальности.
С тех пор, как Шура случайно обнаружил мою необъяснимую страсть к этому, далеко не кошачьему продукту, он мне с каждого гонорара, с каждого аванса, с любой халтурки покупал банку консервированных оливок и первое время даже устраивал маленькие представления для своих друзей. Он брал самую большую оливку в зубы, опускался на ковер, становился на карачки и, оскалившись, тянулся ко мне. Я подходил и осторожно зубами вынимал изо рта Шуры эту оливку под шумные аплодисменты присутствующих.
Если же гостей не было, а оливки имелись, то мы все равно частенько исполняли этот, как говорил Шура, "смертельный номер". Просто так. Друг для друга.
Иногда, глядя на то, как я лопаю оливки или маслины, Шура вспоминал какую-то "чеховскую Кошку", которая жрала с голодухи огурцы.
Долгое время я думал, что "чеховская Кошка" - название неизвестной мне кошачьей породы. Вроде "сиамской Кошки" или "сибирской".
Но потом узнал от Шуры, что Чехов, вроде моего Плоткина, тоже был литератором, и Шура его очень любил и уважал. А вот как сам Чехов относился к моему Плоткину - об этом никогда разговора не было.
* * *
...Короче, жрал я это потрясающий "татарский бифштекс" - свежайший сырой мясной фарш, закусывал своими любимыми оливками, чем привел в немалое удивление и своего Водилу, и Лысого, который время от времени, заглядывал ко мне под стол и говорил:
- Ну и котяра... Вот это да!..
- Кыся - что надо. Можно сказать - друг, товарищ и брат. А башковитый!.. Он про тебя счас такое понимает, что если бы ты, к примеру, узнал - сразу бы выпал в осадок! - вдруг сказал Водила.
Я с перепугу даже есть перестал. Ну, что за трепло?! Кто его за язык тянет раньше времени?! Ты подожди, когда Лысый сам расколется. Когда первым заговорит о деле...
Но Лысый, слава Богу, не принял всерьез последнюю фразу Водилы. Он рассмеялся и, словно отвечая мне, сказал:
- Слушай... Я все хотел с тобой об одном деле поговорить.
Ох елки-палки! Неужели я действую и на Лысого?! Потряс!!! Как же это обратить в нашу с Водилой пользу?
А мой Водила, засранец такой, не просек ответственности момента заткнуться и слушать - и говорит Лысому:
- Ты еврей или русский?
Лысый обиделся, разозлился, разнервничался:
- Да ты чо?! Белены объелся?! Нашел, бля, еврея!.. Да я русак чистейших кровей! Да я этих жидов!.. Ты, чо? В своем уме?!
- Ну, все, все... Извини, браток, - говорит мой Водила. - Просто ты счас в столовке сидишь, кушаешь, а беретку свою не снимаешь, как положено по христианскому обычаю. Вот я и подумал - уж не еврей ли ты? Им-то как раз по ихней вере положено за столом сидеть в такой шапочке - кипа называется...
Лысый нехотя стянул берет с головы и обиженно произнес:
- Ты тоже, знаешь, говори, да не заговаривайся. Я может, стесняюсь здесь своей плешью отсвечивать. Вот и ношу беретку.
- Госссподи!.. - виновато вздохнул Водила. - Да, носи ты хоть шапку-ушанку, хоть с голой жопой ходи - кто тебе тут чего скажет? Не, правда, извини меня, корешок... Не хотел обидеть. Тем более, что я лично евреев даже очень уважаю. Не обижайся. Давай, я лучше тебе частушку хорошую спою, чтобы ты на меня зла не держал...
И Водила тихонько запел:
Кудри вьются, кудри вьются,
Кудри вьются у блядей...
Ах, почему они не вьются
У порядочных людей?..
Неожиданно, чей-то молодой и приятный голос так же негромко продолжил:
Потому, что у блядей
Деньги есть для бигудей,
А у порядочных людей
Все уходит на блядей!..
Я сидел под столом со своей тарелкой и, кроме чужих ног в потрепанных джинсах и кроссовках на липучках, ни черта больше не видел. А сердце у меня уже тревожно кувыркнулось, дыхание перехватило, и последняя оливка стала поперек горла. Еле проглотил. Уж слишком от этого любителя частушек тянуло кисло-оружейным металлическим запахом!
- Здоруво, мужики! - услышал я и, на всякий случай, вспрыгнул на один из двух свободных стульев у нашего столика.
Мало ли... Чем черт не шутит? Может, и я пригожусь.
У нашего стола стоял худенький, невысокий и по-человечески очень симпатичный паренек лет девятнадцати-двадцати. В руках он держал пластмассовый поднос с тарелками, стаканом апельсинового сока и большой кружкой кофе. Он открыто и обаятельно улыбался моему Водиле и Лысому, а увидев меня, удивленно поднял брови, рассмеялся и сказал:
- Вот так Котик!.. Прямо - громила с большой дороги! А я слышу по-русски говорят да еще и частушки поют. Что же такое, думаю? Это ж у нас тут не каждый день... Я и решил подойти. Ничего? Не помешаю?
- Присаживайся, браток, - приветливо сказал ему мой Водила.
* * *
Звали его Алик. Наш - ленинградец. Или - петербуржец? Теперь с этими ново-старыми названиями вечная путаница.
Алик успел захватить и последний год Афганистана, и в Карабахе повоевал. Сначала на одной стороне, потом - на другой. Там стали платить больше. И не в рублях, а в долларах.
Сейчас живет в Мюнхене со старенькой еврейской мамой. Он у нее поздний ребенок. Отец был эстонцем. Умер уже давно. Сам Алик говорит и по-немецки, и по-английски. По-английски - хуже. А эстонский - совсем забыл И лет ему, оказалось, двадцать девять. Хотя больше, чем на двадцать, он никак не выглядел!
- Помню, в кино "детям до шестнадцати" билет не продают, сигареты не отпускают, ну, а насчет выпивки - полный атас!.. По любому поводу приходилось паспорт предъявлять, - смеялся Алик.
- Это все уже древняя история, - сказал Водила. - Сейчас наши "цветы жизни" и куревом, и водкой, и порнухой, и наркотой - чуть не с детсада начинают задвигаться. Малолетние проституточки - от восьми до двенадцати лет, смех сказать, - у Дворца Пионеров, угол Фонтанки и Невского, кучкуются. Или в Гостином Дворе промышляют... Вот так-то, Алик. Приезжай, не пожалеешь. Давно в Союзе не был?
- В России, - поправил Лысый Водилу.
- Один хер. Сколько лет, как ты уже дрыснул оттуда? Если я тебя правильно понял, - сказал Водила и в упор посмотрел на Алика.
- Приятно иметь дело с понятливым человеком! - весело рассмеялся Алик. - Вот уж пятый год здесь кручусь. А в Питер ехать, честно скажу, неохота. Говорят, у вас там беспредел, бандитизм...
- Устарелые сведения, сынок, - сказал Водила. - Раньше - да, было. Захочешь дельце организовать, к тебе тут же бандюги с пушками, гранатами: "Плати бабки!" А ты еще ни копья не заработал. Они тебя и за ноги подвесят, и раскаленным утюгом по причинному месту, а то и вовсе в твоей же ванной тебя и утопят... А счас все культурненько. У тебя юрист и бухгалтер, и у них - юрист и бухгалтер. Да еще покруче твоих. В конце каждого месяца - пожалте документацию... Хочешь иметь "крышу" - чтобы тебя больше никто не трогал - десять процентиков с чистого дохода! Все по-божески. Так что, не боись, Алик! Посети нашу колыбель уже четырех революций. А то с этими немцами - тоска одна...
- Не в немцах дело, мужики. Я ведь, в основном, с нашими, с русскими работаю. Всю дорогу в разъездах... То в Америку лечу на один день, то на три-четыре часа в Италию, то в Швейцарию. Последнее время очень много приходится в Испанию ездить. А недавно даже в Австралию летал на сутки!..
- И это все за свой счет?! В Австралию, в Америку?.. - ошарашенно спросил Лысый.