Ряха вернулся мокрый (от дождя, не подумайте чего плохого), но куда более бодрый, чем вышел. И дождь его освежил, и мечта осуществилась…
- С облегчением, - поздравила я его, просыпаясь.
- Спасибочки, - отозвался счастливый Ряха. - Хорошо-о-о… Как Медбрат по душе босиком прошёл. Ну, теперь и жить можно. Пошли.
И мы снова стали подниматься.
И поднялись, что удивительно.
Я довела Ряху до его кровати, проследила, чтобы он упал в неё, а не мимо - сама удивилась своей заботливости и решила, что я или святая, или это меня забавляет, или я оправдываю злоупотребление слезой Медбрата только будущим королям и только в карьерных целях. Одно из трех.
Прошла к себе и, задумчиво глядя в залитое дождём оконце, вспомнила последние строчки песни, которую мы старательно пели перед тем, как разойтись:
А четвертого, толстого, съели…
Забралась под одеяло, обняла подушку и заснула, думая, где может пережидать в горах такой обложной дождь золотой дракон. Или на той высоте дождя не бывает, только снег?
* * *
Поспать дольше обеда мне не дали - принесли завтрак.
Девушка, не доверяя это дело мальчишке, сама внесла поднос с молоком и свежими, ещё тёплыми булочками.
- Спасибо, - сонно пробормотала я из-под одеяла. - Поставьте там, я сейчас… - надеясь, что девушка уйдёт, и я буду спать дальше.
Но у девушки были другие планы.
- А что хотел бы получить на завтрак ваш спутник? - спросила она заботливо.
И я про себя подумала: "И Ряха плакался, что в любви ему не везёт…"
- Вы ему кислого молока полведра принесите, - посоветовала я. - Он будет вам очень признателен. И мяса кусок. После вчерашнего веселья иных изысков он не оценит.
- Полведра? - изумилась девушка.
- Никак не меньше, - вздохнула я, пытаясь замаскировать этим вздохом зевок. - Кислого молока надо столько же, сколько накануне было выпито слёзки. А он никак не меньше полведра её откушал.
- Но полведра… - продолжала сомневаться девушка.
- Королевская доза, - объяснила я. - Причём нести лучше в ведре, - пить удобнее.
- Хорошо, пойду, ведро найду, - немного растерянно решила девушка и вышла.
Тёплые булочки искушающе пахли. И неуклонно остывали.
Плюнув на сон, я занялась ими, лениво думая, обратит ли девушка внимание на слова "королевская доза" или нет.
Дождь так же сеял, - а это, значит, вечером кабачок будет полон.
Как я и предсказывала, Ряха с благодарностью похмелился полуведром кислого молока и вновь развил бурную повстанческую деятельность, огорчив девушку невниманием.
Жуя на ходу мастерски запечённое на углях мясо, он вошёл ко мне в комнату, протянул лист бумаги и карандаш, и сказал:
- Записывай.
И принялся диктовать имена и занятия людей, с которыми вчера познакомился.
Я уже исписала лист с обеих сторон, - но имена всё ещё не кончались.
- Да ты же после вчерашнего и своё-то имя забыть должен? - удивилась я.
- Я же вчера не развлекался, а дело делал, - с глубокой внутренней логикой ответил Ряха.
- Дело - не дело, но от такого количества слёзки и кони дохнут, - предупредила я.
- Знаю, - серьёзно сказал Ряха. - Но по-другому мне бы и не поверили. Помыться бы…
- Обратись к доброй девушке, что носит тебе вёдрами кислое молоко, - посоветовала я. - Похоже, в её сердце для тебя открылся хороший кредит.
- То, что простительно легионеру, непростительно королю, - заявил вдруг Ряха.
Я даже немного опешила.
- Ты серьёзно?
- Серьёзно, - кивнул Ряха. - Я прикинул, что к чему и понял, что меня зацепило: мне интересно стать королём. Я почувствовал, что это - моё. Понимаешь? И мне сейчас совершенно не хочется отвлекаться на девушек.
- Ря-а-а-а-ха!.. Я тебе всего лишь помыться в бане предлагаю! - всплеснула руками я. - Просто для тебя - девушка сдвинет банный день. Для меня - нет. Потому что она тобой явно очарована.
- Ладно, уговорила, - величественно кивнул Ряха.
Как я пророчила, банный день впервые в истории заведения сдвинули.
Ряха помылся - и снова плотно засел в общем зале.
Туда понемногу подтягивались новые друзья и знакомые, проспавшиеся после весёлой ночи и теперь мучительно соображающие на трезвую голову, не привиделось ли им вчерашнее от слишком большой дозы горячительного?
Входя в зал и узрев Ряху, некоторые заметно вздрагивали, и на лицах у них появлялось тоскливое выражение: "не привиделось…".
Зато у других зажигались глаза: нудный круг привычных забот порвался о Ряху, как о клинок.
Я чистила в комнате свой легионерский костюм, пытаясь придать ему максимально пристойный вид. Раздобыла на всё той же гостеприимной кухне плошку с репейным маслом и тряпочку, и терла потихоньку кожу костюма, возвращая ей эластичность и мягкий блеск.
Когда покончила с кожей, взяла четвертушку бумаги и выписала на ней три заклинания, рогатое, бабочковое и лимонное, на случай, если этой ночью снова придётся развлекать собравшихся и пением песен дело не ограничится. Шпаргалку решила хранить в голенище сапога.
Дождь уже не шуршал, а вздыхал. А к вечеру и вовсе затих. Поднявшийся вечер стал рвать тучи на клочки и растаскивать их, освобождая небо.
В зале шла какая-то свара, но драки не было и Ряху никто не задирал, он сидел, как и вчера, за столом на отшибе и потягивал пиво, задумчиво глядя на огонь в открытом очаге, в котором как-то зло потрескивали поленья.
А вот общество вокруг него явно разделилось на две группировки. И разделилось оно на почве того, как относится к Ряхе.
Ряха спокойно ждал, когда кончится это брожение и станет ясно, где вино, а где осадок.
Я решила лечь спать пораньше, на случай, если вдруг посреди ночи собравшиеся вновь решат на меня посмотреть.
Перед тем, как отправиться на боковую, выглянула на галерею.
Ряху окружала, в основном, молодежь. Несколько человек, перебивая друг друга, о чём-то горячо спорили. Сам Ряха придерживался прежней тактики: сидел, невозмутимо прикладывался к кружке и молчал.
Убедившись, что у Ряхи всё в порядке, я вернулась в комнату и нырнула под одеяло.
Ночью меня, как повелось со вчерашнего дня, разбудили. Но теперь я проснулась оттого, что за окном раздавались какие-то очень эмоциональные крики. Я открыла окно и выглянула.
В тёмной, влажной после дождя ночи полыхали костры, разложенные во дворе кабака. Даже мне сверху было слышно, как гудит басом пламя. Запах сырой земли смешивался с запахом горящего смолистого дерева и конского навоза.
Люди мельтешили между кострами, что-то там творилось, но что именно - я понять не могла. Что-то, очень редко происходящее в нормальной жизни. На двор то и дело заводили разномастных осёдланных коней и оставляли их у коновязи, - там уже собралось больше дюжины. Кони тревожились, дичились.
Бухая сапогами, в комнату вошёл Ряха, - даже не поворачиваясь, я узнала его шаги.
Закрыв окно, чтобы из него не тянуло сыростью и тревогой, я обернулась.
Ряха сжимал в левой руке то ли связку плетей, то ли пучок ремней, в темноте было не разобрать.
Я запалила от ночника светильник, подошла ближе - и увидела, что лицо у него мрачное, а сжимает он в кулаке хвосты. Только что отрубленные, обыкновенные человеческие хвосты.
- Вот, - сказал Ряха без всякого выражения. - Молодые решили таким образом присягнуть мне на верность.
Рука у него была испачкана - еще бы, обрубленные хвосты сочились кровью, стекавшей на сжимающий их кулак.
- Это всё, конечно, очень романтично, - кисло отозвалась я, брезгливо рассматривая этот трофей. - Но не разумнее бы было заняться им этим после твоей победы? Хвост обратно, увы, не пришьешь, в случае чего…
- Двадцать Вторая, это - их выбор, - невесело, но спокойно сказал Ряха. - Дело заварилось, теперь отступать поздно. Хвосты - Медбрат с ними, ребятам хочется отличаться от остальных, главное - появились кони. На рассвете выезжаем. Пора спускаться с гор.
- Отличиться, говоришь? - сморщилась я. - И как после такого отличия они в седле сидеть будут?
- Будут, - мотнул головой Ряха. - Сейчас обрубки прижигают.
Я сморщилась ещё сильнее.
- Интересно мне, они здесь всегда такие сумасшедшие были или наше появление так потрясло неокрепшие умы? - процедила я. - Всё это хорошо, и даже прекрасно, но ты упустил одно важное дело, - добавила я сухо.
- Какое? - удивился Ряха.
- И ты спрашиваешь? Сорвиголов ты набрал, на коней посадил. А знамя, друг мой любезный, у тебя где?
Ряха задумался, опустил руку.
- Ой! Убери ты их! - взмолилась я, глядя, как хвосты метут пол. - Мне от их вида дурно делается! И зла на этих юнцов не хватает!
- Двадцать Вторая, ты что развоевалась? - удивился Ряха. - Там люди старше тебя есть. Есть, конечно, и младше.
- Ну не люблю я восторженных дураков! - взвыла я. - Глупо - добровольно хвоста лишиться! Когда ваш Легион разгромили - вы и податься никуда не могли, с таким-то опознавателем на попе! И давили вас, как тараканов. Но вы - солдаты, вы воевали и знали, что бывает с проигравшими. Когда Огрызок штурмовали, меня оттуда выцарапывая - мне это не нравилось ужасно, но я хотя бы понимаю, за что меня ищут. Не читай, деточка, вслух надписи на стенах, не выпускай драконов, веди себя, как положено. А эти-то куда голову суют?!
- Ты не знаешь, как они живут! - жёстко сказал Ряха. - Мне нужны люди. Людям нужен вождь, который знает, что ему нужно. Раз они с таким восторгом хвосты себе рубят, значит, им легче за мной идти с любым результатом, чем здесь прозябать.