– Нейзи, на моей совести вот этот город и ещё, согласно описи, пятнадцать деревень. И я обязана защищать всё это, блюсти порядок – разве могу я себе позволить личные чувства в такой ситуации? Свой долг леди я вижу именно таким…
Если двое сопровождавших госпожу маркизу солдат после этих слов переглянулись, еле заметно кивнули и приободрились, то служанка застыла на месте, словно её с ясного неба разразил неслышный гром. Глазёнки её хлопали, разинутый ротик свидетельствовал о крайней степени изумления, а сама она могла бы служить наглядным пособием на тему – как к людям… вернее, к гоблинам приходит понимание. Потому и неудивительно, что служаки с гоготом подхватили приотставшую малышку под локотки и живо доставили на положенное место.
Нейзи только тут опомнилась и сердито вырвалась из рук солдатни. Она выпрямилась, захлопнула рот и снова усердно принялась работать носительницей зонтика её милости.
– Умеете же вы удивить, мистрисс… – она была бы не самой собой, если бы по своей неисправимой болтливости не попыталась оставить за собой последнее слово.
Ситуацию спасло то, что из-за поворота дороги показалась окраина города и встречающая новую хозяйку немаленькая толпа. В уши сильнее толкнул шум моря, разноголосый гомон, а лица смелее приласкал ветерок.
Маленькая гоблинша подпрыгнула на месте, словно её ужалил шмель.
– Заждите, ваша милость, – с этими словами она всучила зонтик одному слегка сконфузившемуся от того солдату, а сама добыла из-под пышных юбок плоскую бархатную коробку.
Крышка откинулась под ладонью служанки, и под солнцем блеснул золотой обод о двенадцати выступающих зубчиках – корона здешних маркизов. Нейзи критически оглядела это украшение, и на её мордашку страдальчески выползло недовольство. Старательно дохнув на подозрительное место, гоблинша затем потёрла реликвию о заднюю часть своих юбок и вновь вперила в золото своё недрёманое око. Повторный пристальный осмотр больше не вызвал недовольства, и только сейчас Нейзи преподнесла сияющую корону своей госпоже…
Сердце как-то нехорошо трепыхнулось. Одно дело примерять это украшение перед зеркалом, в глубине будуара, тщетно сдерживая робкую усмешку и прилетевшую ещё из сопливого детства девчоночью мечту о прекрасной принцессе. А совсем другое – вот так, прилюдно надеть регалию, на которой, казалось, ещё дымилась вчерашняя зелёная и алая, почти человеческая кровь.
Верно истолковавшая сомнения хозяйки служанка чуть подтолкнула замешкавшиеся ладони, и Олеська опомнилась.
– Вы заслужили, госпожа, – шепнула она с каким-то новым, серьёзным выражением на лице и почтительно задрожавшими кончиками ушей.
И когда Олеська просто и без жеманства отметила этим украшением своё чело, Нейзи счастливо улыбнулась. Затем отступила на шаг, присела в просто чудовищном по исполнению книксене – правда, при этом запуталась в своих юбках и едва не смазала весь эффект. А маркиза чуть подумала, краем взгляда прицениваясь к волнующейся в полусотне шагов толпе, а потом залихватски сдвинула чуть великоватую ей корону набекрень.
Знай наших!
К госпоже уже спешили с поклонами и волеизъявлениями верности самые нетерпеливые. И коль скоро высокородной маркизе не пристало на улице общаться с простолюдинами, то счастливая и важная служанка принялась курсировать между мистрисс и лоснящимися от жары и волнения горожанами.
– Вон тот лысый гном, в лазоревом кунтуше – глава гильдии купцов… тощий гоблин в линялом мундире это комендант… а вот эта переминающаяся парочка сатиров в белых хламидах просто умоляет позволить им войти в храм и засвидетельствовать перед богиней свои чувства – родители-то против… это старосты деревень – ишь как шапки поскидавали и кланяются, знать, провина есть за ними… о, а этот вчерашний крендель откуда?
Чуть сбоку, в тени деревьев, стоял молодой худощавый парень со смутно знакомой физиономией и стиснутой на рукояти меча ладонью. Единственный человек среди бросающей на него неприязненные взгляды разношёрстной толпы. Покопавшись в памяти, Олеська признала в нём одного из вчерашних командиров, обещавших внести выкуп за свой невольно обернувшийся пленом бой. А вставшая на цыпочки гоблинша уже шептала в милостиво наклонившееся к ней ушко госпожи:
– Этот Варас из безземельных – не смог собрать обычного за себя выкупа сто денариев. И щас тово… исполнит долг чести…
В самом деле, парень медленно и печально шагнул ближе. Его не остановили бы даже и мигом навострившиеся в его сторону копья солдат, но маркиза величаво отодвинула те одним жестом руки.
– Скажите, дон Варас – вы человек чести? – Олеська держала и не отпускала взглядом эти полыхнувшие негодованием карие глаза. Спасибо псионику, теперь такие штучки можно проделывать запросто, а главное, совершенно естественно и незаметно.
– А ну, подайте нам два одинаковых клинка "две четверти", – властно бросила она в застывшую толпу.
Там засуетились, зашорхались, и вот уже блеснули под солнцем два прямых коротких меча, весьма популярных тем обстоятельством, что хоть и были едва поболе кинжалов и особо пояса не оттягивали, но в умелых руках оказывались грозным оружием.
– Мне в замке нужен толковый капитан стражи. Докажете, что годны – должность ваша, благородный дон, – с этими словами маркиза отпустила взгляд парня и рукоятью вперёд протянула ему один из клинков. – В позицию!
Если говорить совсем уж честно, волшебнику совсем не обязательно быть отменным фехтовальщиком – но тем не менее, все они оказывались ими просто блестящими. Да, чуть техники и вбитых в подсознание основ. Но главным тут, решающим являлось то, что почти любой владеющий Силами просто чувствовал, предвидел рисунок боя благодаря своим способностям. Оттого и становилось понятным, что махать железками друг с другом они не любили, но вот обычному сопернику могли утереть нос запросто…
Первую, ещё осторожную атаку Олеська отбила просто играючи. Мало того, в вихре взметнувшегося алого с белым подола она крутанулась на месте, коварно сделала подсечку и через мгновение остриё её меча уже смотрело в переносицу упавшего соперника.
– Смелее, дон, – с очаровательной улыбкой она шагнула назад и жестом показала тому – вставайте!
Вторую атаку парень провёл куда решительнее, Олеське даже пришлось сдержать свои рефлексы, чтоб не провести контратаку в полную силу. Ах, как же это было здорово, крутить финты с завязанными глазами в пропахшем здоровыми ядрёными запахами тренировочном зале… но приёма с батманом и переводом парень откровенно не знал.
– Уже лучше, – признала она, разминая занывшую руку. Уж силушки у этого с виду худощавого парня куда поболе. – Но если вы и на третий раз не покажете всего, на что способны – не обижайтесь потом, продам кое-кого в бордель для престарелых гоблинш!
Упс… а вот мужскую гордость парня, похоже, задевать не стоило – Олеська едва отбивалась под этим бешеным градом ударов и разнообразных атак… уже почти вытесненная на обочину дороги, она едва успела в нужный момент разжать держащие разгорячённый эфес пальцы – а потом отпрыгнуть на шаг от оружия, взлетевшего с негодующим лязгом в воздух, и старательно изобразить на мордашке удивление.
– Чуть руку не сломал, грубиян, – пожаловалась она раздосадованно взвывшей гоблинше и демонстративно потёрла занывшую кисть. – К ужину быть в замке, дон Варас – вместе с вашей матушкой и сестрицей! А с утра и приступите к своим обязанностям…
Что там кроме радостного удивления ещё виднелось в этих глазах, Олеська рассматривать не стала. С нужной долей высокомерия её голова словно сама собою кивнула, а тело уже повернулось к восторженно переговаривающейся толпе.
– Да, кстати, отныне уравниваю в правах на моей земле людей, подгорных гнумов и этих, как их? – изобразив голосом и досадливо поджатыми бровками должную степень недовольства, Олеська чуть повернула голову к служанке.
– Елфы остроухие, – громовым шёпотом подсказала та, и маркиза величественно подтвердила.
– А теперь давайте сюда бургомистра!
Некоторое время Олеська пристально и с самой недоверчивой миной рассматривала выряженного в пух и прах с рюшами лощёного гоблина с пухлыми, так и ложащимися на воротник щеками и умильной зеленушной мордочкой.
– Ну-ка, подскажите мне, почтенные горожане – сколько этот хлыщ украл моих денег? – согласитесь, понятно, что от сего вопроса толпа замерла во вполне как бы и той мёртвой сцене из "Ревизора".
Нечего и говорить, что бургомистр после такого и вовсе пал ниц. Прямо наземь – и уже ползком пытался добраться до туфелек госпожи, чтобы своим языком облобызать с них дорожную пыль.
– Ну… тысяч десять? – солидным баском, вдумчиво предположил глава гильдии купцов.
– Та ну, Гимли – а на подрядах каменщикам хто мошну набивал, когда маяк строили? – возразил сиплым голосом кто-то в чёрной мантии колдуна – с нашитыми зеркальцами, звёздами, змеиными головами и прочей мишурой.
В мгновенно разгоревшемся споре мнения колебались в ту или иную сторону, прилюдно вспоминались все малейшие прегрешения или обиды от бургомистра, сейчас обречённо замершего под прижавшей его к земле ножкой маркизы. Но Олеська изобразила жестом – быстрее – и довольно быстро злорадствующие горожане сошлись на двенадцати-четырнадцати тысячах монет.
"Ого! Впечатляюще" – Олеська прикинула таковое количество и даже немного восхитилась оборотистостью жулика.
– Если завтра к рассвету к воротам замка доставишь десять тысяч – я не стану приказывать повесить на тех воротах тебя, но сначала на твоих глазах варить в масле родных и близких. На медленном огне, – от такой милости новой госпожи, высказанной просто ангельским голоском, одних присутствующих обдало жаром, других продрал по спине нешуточный мороз.