Генерал замолчал, и молчал достаточно долго, - подчиненный позволил себе задать вопрос.
- Разрешите исполнять? - осторожно спросил Белик. И с тоской подумал, что поспать нынче так и не удастся: в Красноярске спецборт приземлится уже утром, а сон в самолете… В воздушных лайнерах засыпать майор не умел. Не получалось. Когда-то, очень давно, в разбившемся на подлете к Сочинскому аэропорту "Иле" погибла его родная тетка. И подсознательный страх перед полетами остался у Белика на всю жизнь. Летал, куда денешься, но вот спать как-то не получалось…
- Не спеши, - сказал Генерал. - С вылетом не спеши… Отправляйся сейчас к радистам, доведи до своих: по Руслану - отбой! А потом вместе займемся главной площадкой… Есть вероятность, что в ближайшие день-два туда могут пожаловать гости.
- ???
- Савельевские недобитки. Ивашов, сиречь Мастер, отморожен по самое дальше некуда. И может попытаться повторить трюк Руслана трехнедельной давности… Если, конечно, еще не осознал, против кого теперь играет. Если осознал, то не сунется. Но мы в любом случае подстрахуемся.
Генерал не стал добавлять: если ловушка, настороженная на "савельевских недобитков", не сработает, - в ближайшие дни начнется демонтаж площадки, слишком уж засветилась в последнее время лаборатория растениеводов… Проще возродить Лабораторию на новом месте и под новой крышей.
Белик ушел к радистам. Генерал остался один.
Поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, - новое, непривычное… Да и сам кабинет новый, непривычный… А если честно, то и от того, что приходилось делать в новом кабинете, Генерал успел отвыкнуть…
Десять лет он считал "Проект-W" своей феодальной вотчиной… Вотчиной, которую Генерал тихо и незаметно, без залоговых аукционов, приватизировал в сумятице реорганизаций, переименований и дроблений - охвативших Контору после недоброй памяти девяносто первого года… Считалось (среди очень узкого круга посвященных): все работы по проекту, что велись на затерянном в лесотундре полигоне, - свернуты, и тема навсегда закрыта… И все запасы биоматериалов уничтожены.
В Конторе в былые годы служили всего два человека, сидевшие выше Генерала и знавшие, чем на самом деле занимается Лаборатория генетического анализа ВИР. Знавшие, разумеется, неофициально. Визирующие липовые планы и отчеты по относительно безобидным исследованиям, - но всегда готовые принять участие в дележе дивидендов, кои должна принести главная, скрытая от всех тема…
Потом одного из тех двоих не стало, а второй навязал пакт с "ФТ-инк.", против чего решительно возражал Генерал… И все пошло наперекосяк.
А теперь… Теперь пришлось вернуться под государеву руку. Выбор был невелик: оставить все наработки банде Савельева и провести остаток жизни в бегах, или… Генерал выбрал "или".
…Ожидание на главной площадке оказалось напрасным. Генерал не знал, что во главе "савельевских недобитков" нежданно-негаданно оказался Мухомор, по части отмороженности далеко уступавший покойному Мастеру. Обладатель грибного прозвища решил не искушать судьбу. На базу "Салют" были доставлены все уцелевшие материалы, собранные в уничтоженном Логове, - вплоть до самого последнего клочка обгоревшей бумаги. Плюс главное богатство, главный товар для запланированной сделки, - контейнеры со штаммом-57.
2
Квартира была роскошная…
Выкупив и выменяв у владельцев комнат коммуналку на Суворовском, покойный бизнесмен Колыванов не стал увлекаться модными евроремонтами. Постарался восстановить апартаменты так, как выглядели они в начале века, до всевозможных вселений и уплотнений: старинная мебель, кропотливо подобранная в комиссионках и антикварных салонах, предметы обихода и всевозможные создающие уют безделушки - из той же эпохи, никаких новоделов…
Причем выглядело все не собранным с бору по сосенке - создавалось полное, но превратное впечатление, что семья Колывановых жила тут безвыездно лет сто, не меньше.
- Значит, все с начала… - негромко сказала Катя.
Граев молча кивнул.
Они сидели в знакомой комнате, при неярком свете бра. Ксюша мирно спала здесь же - на небольшом изящном диванчике с ажурно-выгнутыми ножками, сделанном в те времена, когда использовать стоящую в гостиной мебель в спальных целях никому не приходило в голову. Однако детской кроватки у Кати не имелось - пришлось соорудить импровизированную замену, поставив вплотную к диванчику три стула из того же мебельного гарнитура: так, чтобы их спинки образовали некое подобие загородки…
- Насколько я понимаю, - продолжила Катя, - коли уж они не обнаружат в твоей квартире никаких материалов по тому следствию годичной давности, то…
Граев вновь кивнул, хоть окончание фразы так и не прозвучало. Катя, на беду, всё и всегда очень хорошо понимала. Слишком хорошо. Даже то, о чем лучше бы оставаться в неведении. Но такая уж уродилась - понятливая… Умеющая логично мыслить.
А логика сложившейся ситуации - с точки зрения их противников - проста: где еще могут хранится результаты расследования частного сыскаря, крутившегося в опасной близости от тайн псевдорастениеводов? У его нанимательницы, разумеется. И она вследствие этого автоматически попадает в список подлежащих отстрелу - на почетное второе место.
- Тогда почему мы здесь сидим? Чего ждем? - спросила обреченная на отстрел нанимательница.
- Фора есть… Небольшая, но есть. Работают профи, и они не начнут суету со стрельбой без какой-то, хотя бы самой минимальной, подготовки. Эта ночь пройдет спокойно, уверен. А вот за следующую ручаться уже не стану. Значит, за день нужно сделать все возможное. В каком состоянии у тебя сейчас в "Орионе" служба безопасности?
- Граев… Ты бы хоть звонил иногда… "Ориона" больше нет. И его службы безопасности тоже нет. Перед тобой сидит вольная как птица рантье… Не знаю уж, есть ли у этого слова женский род, но всё обстоит именно так.
Ему показалось, что слова "вольная как птица" прозвучали с легким нажимом. С неким завуалированным намеком… А может, и вправду показалось. В любом случае, в квартире Катя была одна. И никаких следов постоянно здесь живущего мужчины наметанный взгляд Граева не заметил.
- Ладно, попробуем выкрутиться своими силами, - мрачно сказал он.
Граев не стал добавлять, что выкручиваться ему придется одному… Но Катя, тем не менее, способна оказать бесценную помощь, - уехать и увезти с собой Ксюшу.
- Ты голоден?
Он на секунду задумался, и с удивлением понял: голода нет как нет. Хотя последней трапезой стал завтрак… Похоже, лишние килограммы уйдут очень быстро.
- Спасибо, сыт… Водка есть?
Она воззрилась изумленно.
- Жену у меня убили. Сегодня. Помянуть надо, - сказал Граев бесцветным, без малейшей эмоции, голосом.
Катя молчала, глядя ему в глаза, и Граев понятия не имел, что она может там увидеть. Если глаза и вправду зеркало души - то ничего. Мертвую и безмолвную пустоту… Черную разверстую рану с кровоточащими краями…
- Водки нет… - наконец медленно произнесла Катя. - Есть "Баллантайн"…
- Что-то у тебя, чего ни хватишься, ничего нет… - проворчал Граев.
…Предложенным крутобоким бокалом он не воспользовался, взял в серванте стакан, налил до краев, - словно в принесенной бутылке и впрямь была самая плебейская водка, а не благородный, двенадцатилетней выдержки, продукт шотландских винокуров. Осушил - единым духом, без закуски, до дна (Катя лишь макнула губы в виски). Ничего не произнес, вообще. Встал, подошел к диванчику, долго смотрел на спящую дочь. Вернулся к столику, решительно навернул на бутылку винтовую пробку.
Губы у Кати дрогнули, словно что-то хотела сказать или спросить, - но не сказала и не спросила…
…Ни кровати, ни чего-нибудь, способного ее заменить, в гостиной не оказалось. Но Граев решил не переносить куда-либо крепко уснувшую Ксюшу. Не то проснется, раскапризничается, плохо будет спать вторую ночь кряду, - и работать завтра ему станет более чем затруднительно. Устроился здесь же, на полу, на принесенном из другой комнаты двуспальном матрасе.
Надо было выспаться, непременно надо было выспаться, - но он лежал, уставившись в темноту широко раскрытыми глазами. Пытался вспомнить Сашу - живую, улыбающуюся. Не получалось. Вспоминалось другое: тело, лежащее на грязной брусчатке, у стены, расписанной всякой похабщиной… Белая блузка, расстегнутая его торопливыми руками… Пробитая пулей чашечка бюстгальтера - особого, с застежкой спереди, бюстгальтера для кормящих матерей…
А потом пришла Катя.
Он не шевельнулся, по-прежнему глядя в никуда. Она опустилась на колени рядом с матрасом, положила руку Граеву на лоб… "Не надо…" - хотел сказать он, и не сказал.
Она заговорила тихо-тихо:
- Я знаю, как это бывает, Паша… Я потеряла и мужа, и сына, потеряла всё… Я думала, что свихнусь одна - тут, в пустой квартире. А может быть, и на самом деле свихнулась… Но стала другой - совершенно точно. Потому что нельзя быть одному в такие моменты… А затем пришел ты, и просто был рядом. Я хочу отдать долг, Паша. Ты можешь сколько угодно строить каменное лицо, говоря об убитой сегодня жене, но я тебя слишком хорошо знаю… Не гони меня, Паша… Мне ничего не надо, я просто должна быть рядом.
Она скользнула под одеяло.
Он чуть-чуть подвинулся. Лежал и думал, что всё повторяется, что всё уже было когда-то: точно так же лежала рядом женщина, и впитывала, забирала переполнявшую его боль… Женщина, ставшая матерью его ребенка. Женщина, убитая сегодня…
Потом он подумал, что ему тоже очень скоро придется убивать, и надо постараться обойтись без ненависти… Он пойдет, и будет убивать просто для того, чтобы такое не повторилось снова… С Катей… С Ксюшей… Ни с кем и никогда.
Потом…