Я бродила по комнате, все больше раздражаясь от невозможности сменить платье. Хотя почему невозможно? Если бы мне удалось вызвать горничную… Маман в кабинете сделала это с помощью колокольчика. В комнате Анны я колокольчика не заметила. Обратимся к кинематографу… Как там действовали графья, князья и прочие бароны? За что-то дергали. Даже знаю, как называется - сонетка. Может, в 1909 году сонетки уже вышли из употребления, но я решила поискать. И представьте, нашла - вдоль дверного косяка как раз той двери, за которой неизвестно что находится, висела широкая тканая лента, оканчивающаяся здоровенной кистью. Подергав за кисть и совершенно не представляя, что за этим последует, я стала ждать. Конечно, я не утерпела и выглянула за дверь. Как вы думаете, что я там обнаружила? Стоящего на часах жандарма! Выходить мне явно не запрещалось, но, прочитав во взгляде стражника некую решимость, экспериментировать не стала, и без жандарма у меня хватало проблем.
Наверное, прошло минуты три, не больше, и появилась Даша. Видимо, мое поведение, с ее точки зрения, становилось все нормальнее, поэтому она уже не шарахалась, как вспугнутая лань, когда ей приходилось иметь со мной дело. Из гардеробной было принесено все необходимое: облегченный вариант белья, цвета морской волны прямое и с широкими рукавами бархатное платье с застежкой спереди и уже знакомые мне восточные тапки.
Какое, оказывается, наслаждение остаться без корсета!
Горничная удалилась, сообщив, что Мария Петровна "приказали ужин подавать барышням в комнаты". Когда? Как мне будет угодно - хоть сейчас. Мне ужинать не хотелось. Даша ушла, а я принялась слоняться по комнате, разглядывать и трогать вещи. Кровать застелили чистым - белье снова было шелковое. Но я не собиралась на этой кровати спать, а присмотрела в уголке уютный диванчик, решив, что если мне предстоит тут остаться навсегда, то лучшего места для спанья и не найти. Еще я обнаружила внушительный туалетный столик с овальным зеркалом в металлической оправе. В ящички под столешницей были напиханы гребни, футляры с бусами и браслетами, пудреницы, бархотки, перышки и прочая дамская дребедень - в соответствии с модой 1909 года. На самом столике красовалась коробка, обтянутая шелком. Коробка не маленькая - размером со старый энциклопедический словарь. Среди вышитых на шелке цветочков я разглядела вышитую же надпись: Coty. La Rose Jacqueminot. И я ее открыла - а кто бы не открыл? Я французского не знаю, но Coty - это "Коти", знаменитые духи. Флакон - граммов двести, как стакан! И я щедро полила себя столетними духами… Вернув флакон в шелковое гнездо, я покопалась в коробке: мыло, пудра и еще три емкости разного размера - не нашла особой разницы в запахах. Благоухая, как чайная роза, я продолжила свой дрейф по спальне Анны. Уже почти совсем стемнело. Обо мне забыли. Ни следователя, ни адвоката, ни доктора, ни маман… Прохаживаюсь тут из угла в угол… Я опять подергала сонетку. Явилась Дарья с подносом, накрытым большой салфеткой, - ужин.
Горничная зажгла люстру, задернула шторы и спросила, не надо ли подбросить дров в печь. Надо. Но после. После того, как она мне кое-что расскажет…
- Даша, вы знаете, что сейчас делает Полина?
- Барышня в своей комнате - ужинают.
- А остальные? Антон Владимирович, следователь, маман?..
Я не сомневалась, что Дарья в курсе всех перемещений. Девица мялась. Если я правильно поняла, информация не бесплатна. Ну ничего не изменилось за сто лет! В ящиках туалетного столика я видела монетки. Будем надеяться, это сработает. Я протянула Дарье деньги - полная горсть монет. Не торопясь, она ссыпала их в платочек, завязала узелком и спрятала где-то под фартуком.
Судя по ее довольному виду, взятка была не маленькая. Я где-то читала, что до первой мировой в России фунт сливочного масла стоил сорок копеек, а фунт говядины - и того меньше, двадцать копеек. А откормленный гусь - полтора рубля. Даша теперь могла завести небольшое стадо гусей!
- Антон Владимирович в своей квартире - я им туда ужин отнесла.
- А где живет Антон Владимирович?
- Так через лестницу их квартира… К вам с парадной вход направо, а к ним - налево. Только у них комнат - три…
Странно Даша изъяснялась - рассказывая об одном человеке, употребляла множественное число. Их квартира… Адвокат что - не один в своей квартире обитает?
- А кто вместе с Антоном Владимировичем живет?
- Одни они-с, никого нет… Прислуга приходящая… Следователь уехали - им извозчика вызвали. Доктор еще раньше ушли-с. Мария Петровна у Аделины Францевны - старуха ей на картах гадает. Михаил Иванович в комнате своей заперлись - барыня им с Аделькой две спальни отделила и гостиную… давно уже, еще до меня было. Опять, наверно, напьются… Я видела, как они дворника за вином посылали…
- Кто посылал? Аделина?
- Да Михаил Иванович!
- И что он, часто так - напивается в смысле?
- Да вот как ваш жених покойный начали с ним дружбу водить, с тех пор и напиваются чуть не каждую неделю. Только барыня пьянства этого не любят. Грозили-с за университет не платить и с квартиры прогнать. Вот Михаил Иванович с господином Стремновым уходили - и до утра не было.
- А бабка эта, Аделина, она кто?
- Говорят, колдунья… Старую Адельку поэтому все боятся. Хотя она и помочь может, правда, деньги требует… У поварихи дочь заикалась, так старуха вылечила - за рупь. И не глухая она, Аделина, только притворяется, а матушка ваша ей верят… И про все у нее спрашивают, а та то на картах гадает, то в шар смотрит - у нее в спальне есть - чтобы узнать, значит, как поступить… Сейчас вот про вас гадают…
- И как? Что слышно?
- А ничего не слышно… К дверям не подойти - жандарм в квартире, не велит часто никому ходить.
- Меня что ли караулит?
- Да всех… Из дому нельзя выходить никому…
- А как же адвокат вышел?
- Антону Владимировичу можно и доктору. Следователь сказал, что они, как это, не замешаны, потому - у них…
- … алиби что ли?
- Не знаю я, как назвать… Но их ночью тут не было…
- А я, я где была?
- А я вас как раздела вечером, вы меня и услали, я спать и пошла - у нас комната одна с Устей Ерохиной, барыниной горничной. До утра мы и не выходили… Уж и следователь меня спрашивал, не слыхала ли я чего…
- И что вы ночью слышали?
- Да ничего… Если бы кто выходил, мы бы слышали, дверь-то у нас рядом, почитай, в головах. Если кто ночью дверь открывает, мы и просыпаемся… Сегодня никто дверь не открывал…
- А вот скажите мне, Даша, Полина - она добрая?
- Они… нет… Полина Федоровна у старухи учатся всякому колдовству. Я у них вашу карточку видела, истыканную иголками. А адвокатов портрет они под корсетом носят…
Последние слова Даши сопровождались жутким грохотом - кот свалил на пол поднос с моим ужином. Даша ойкнула и кинулась собирать с пола еду и посуду, а Маркиз гордо прошествовал за кресло, унося в пасти кусок ветчины. Через десять минут горничная принесла мне ужин номер два. Все эти десять минут возле меня торчал жандарм - ему показалось, что он слышал выстрел. Комнату он обыскивать не стал - поверил на слово, что я не прячу нигде пистолет. С другой стороны, откуда ж ему, пистолету, было взяться - комнату на предмет сокрытия в ней оружия уже осматривали.
На ужин у меня был омлет - без ветчины, но с приличным куском семги.
- Кыса-кыса-кыса, - позвала я на всякий случай, не надеясь, что кот сменит гнев на милость и придет за угощеньем. Он единственный, кто считает Анну не Анной. Нет, вру. Еще старая ведьма Аделина. И как это я про нее забыла? Может, пойти и поговорить с ней?
Я в раздумье ковыряла вилкой омлет. Какую только муть я не читала в своей жизни! И о призраках, и о похищении землян инопланетянами, и о переселении душ… И всегда мне казалось, что участники подобных происшествий ведут себя малодушно. Вместо того чтобы с жаром броситься выяснять причины и подробности, изучать, исследовать и заносить уникальную информацию в анналы истории, люди мало что предпринимают - только умирают от страха, ноют и жалеют себя. Теперь вот и я среди этих ноющих и жалеющих себя… Всю свою сознательную жизнь я старалась следовать правилу: даже в самом плохом можно найти что-то хорошее. Безусловно, положительные моменты есть и в моей ситуации. Конечно, никто не мог бы мне сказать, как долго я пробуду в теле Анны. Предположим самое плохое - я навсегда Анна. Я не смогу вернуться в свой мир, где остался мой сын, друзья, работа, любимые вещи, да вся жизнь, наконец! Не знаю, как там поживает мое тело, но если предположить, что ситуация зеркальна, то и с Анной в моем теле происходят конфузы, подобные моим. Но ей-то гораздо хуже, чем мне! Она попала в будущее - неизвестность, полный мрак! Я, пусть примерно, но представляю себе, что меня ждет - взять хотя бы 1914, а затем и 1917 год… Смоюсь в какую-нибудь… в общем, куда подальше - где ни революций, ни войн… И потом, я сейчас - юная особа с умом зрелой, умудренной жизненным опытом женщины, а она? Весьма в годах леди с умишком недоросля? В соседстве с телевизором, мобилой и компом, которые ей и во сне не снились? Если не свихнулась сразу, так сделает это в ближайшее время…