Но человек и без того дрожал как осиновый лист и вряд ли осмелился бы на обратное предательство. Он видел, что произошло с его соратниками, видел, как эти двое демонов в человеческом обличье расправляются с людьми. Он думал только о том, чтобы поскорее выполнить обещанное, и вел демонов самыми глухими коридорами, заброшенными казармами, полуразрушенными лестницами и пустыми тюрьмами, останавливаясь иногда, чтобы переждать проходящие патрули. В таких случаях меч недоверчивого Горкана оказывался у его горла и давил, пока опасность не миновала.
Тревога, как ни странно, не поднималась. Похоже, все были уверены, что пленники висят в темнице, надежно прикованные к стене цепями, если вообще знали о существовании пленников.
Гириш словно провалился в преисподнюю. Иначе, как считал Конан, крепость уже превратилась бы в растревоженное осиное гнездо и им снова пришлось бы проливать чужую кровь, а может быть и пролить свою.
По лестнице, где пахло лошадиным навозом и было темно как в аду, добровольный проводник привел их в конюшню.
Лошади беспокойно заржали.
28
Сингх, главный конюший Гириша, повинуясь его воле приказал заложить две боевые колесницы. Одну в личной конюшне, другую - в общей. Все было готово. Сингх закончил осмотр в личной конюшне и направился в общую. Он знал, что вчера прибыли странные гости, и воины шептались между собой, что гости эти - не люди, они чудовища в человеческом облике и питаются только человечиной и вином. Главный над ними - карлик с желтыми глазами. Он великий колдун, раз заставил служить себе таких могучих демонов. Раджа тоже оказался околдован и принял черного колдуна за своего большого друга, и всячески старался ублажить его. Сингх не сомневался, что воины преувеличивают, но слухи не возникают на пустом месте.
Рабы встретили Сингха лежа животами на земле, смешанной с соломой и навозом. Лошади ржали в своих стойлах и громко фыркали. Чадящие факелы не способны были полностью разогнать мрак у стойл и стен. Главный конюший кивнул, поднимая на ноги рабов и пожелал осмотреть приготовленную колесницу.
Колеса в шесть спиц поддерживали легкий кузов, покрытый кожей с металлическими накладками. К спицам были прикреплены ножи с зазубринами - вторгаясь в толпу вражеских воинов такая колесница молола их как мясорубка, кромсала их тела с усердием хищной птицы. По бокам кузова были прикреплены два колчана с длинными стрелами. Тугие луки и большой прямоугольный щит находились в подставках из сверкающей меди.
Колесница была запряжена двумя рослыми мощногрудыми конями черной масти. Они нетерпеливо перебирали сильными ногами. Острые, прямо поставленные уши выделялись над длинной гривой. Кони скалили зубы и сверкали огненными глазами.
Сингх с удовлетворением провел ладонью по статной шее одного из животных. Конь яро, нервно дернулся, ударив в землю копытом, и угрожающе оскалил зубы.
- Хорошо. Я доволен вами, - сказал Сингх, обращаясь к рабам.
- Благодарим вас, господин, - заголосили рабы, целуя конюшему обувь. Он с раздражением отдернул ноги от их грязных ртов.
Оставалось последнее, самое важное. Такую работу Сингх всегда выполнял сам. Он вытащил из-за пазухи кожаный мешочек, развязал его и извлек белый, подобный облаку, кусочек хекену. который тотчас стал таять в его руках. Аромат распространился по конюшне.
- Зажмите носы! - приказал Сингх и рабы повиновались.
Главный конюший принялся наносить на колеса, кожаный покров и дно колесницы мазки хекену. Кусочек кончился. Сингх вытер пальцы об одежду и смилостивился.
- Ладно, дышите через нос, - добродушно сказал он.
- Благодарим вас, господин, - снова заголосили рабы.
Лошади в стойлах беспокойно заржали.
- Что такое? - испуганно вскинулся Сингх. - Волки? - Перед его глазами мысленно возник грозящий толстым пальцем Гириш, спрашивающий "Ну что же, как там мои кони?", а рядом с ним обнаженный по пояс палач с жутким инструментом в руках - щипцами для отрезания маленьких кусочков кожи.
- Ловите! - сразу взвизгнул Сингх.
Рабы поднялись на ноги и, схватив палки, забегали по конюшне. Раздался звук разрубаемого мяса и из темноты на свет упал безголовый раб. Следом выкатилась его голова с выпученными глазами. Сингх завопил как свинья на бойне.
Другие рабы, выдернув из стоек факелы, бросились разгонять мрак. Лучше бы они этого не делали. Сингх с ужасом увидел демонов, о которых говорили солдаты. Теперь они околдовали еще и вендийца. Воин показывал на конюшего пальцем и что-то говорил. Ледяной холод охватил все существо Сингха, начавшись в щиколотках, он быстро поднялся к плечам и в следующее мгновение уже сжал голову железным обручем.
Конюший не мог сделать и шага.
Он с замершим сердцем смотрел на то, как жуткие демоны шутя расправляются с рабами. Солдаты не присочинили ничего. Настал день последнего суда, не иначе.
Сквозь полузабытье Сингх почувствовал, как его правая рука из каких-то глупых побуждений и надежд вытягивает из ножен меч, и начинает нелепо им размахивать.
Черноволосый гигант приблизился к Сингху и легко выбив меч у него из рук, провел глубокую черту на его животе. Главный конюший схватился за края кожи, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности, но - тщетно. Силы окончательно оставили его и он упал на землю, уткнувшись лицом в конский помет.
- Я никак не пойму, что это за запах, - осведомился пришедший в себя Серзак.
Конан пожал плечами и указал кончиком меча на поверженного у его ног конюшего, дрожащего в смертном ознобе.
- Не знаю чем, но пахнет от него, - объяснил он.
- Им тут все пропахло, этим роскошным господином, - проворчал Серзак. - Не удивлюсь, если он был любовником нашего гостеприимного сверх меры хозяина. Но колесница его великолепна, - добавил он. - А кони просто безупречны.
Серзак вскочил в колесницу и взялся за плетеные из жил поводья. Кони, почувствовав колесничего, встрепенулись и медленно пошли.
- Ворота! - воскликнул Серзак. - Нужно открыть ворота. Скорее!
Вендийский предатель бросился к подъемному механизму и попытался провернуть рычаг тяжелого барабана. Конан и Горкан устремились ему на помощь. С громким скрежетом тяжелые, окованные металлом, ворота разошлись, уйдя в стенные пазы.
Серая лента дороги вилась вниз по бурому, выжженному солнцу взгорью. Далеко внизу блестела серебром река с множеством притоков и зеленели луга. Серзак не обманул. Серый камень все-таки переходил в цветущую долину со звонкими прозрачными ручьями.
Черные кони пошли быстрее. Простор манил их, заставлял вдыхать полной грудью и двигать крепкими ногами. Левый конь неистово заржал и ударил передними ногами в землю.
- Скорее! - повторил Серзак.
Его спутников не пришлось долго упрашивать. Они вскочили в колесницу. Горкан тотчас схватил лук и вложил стрелу.
- Думаю и это понадобится тоже, - сказал Конан, поднимая тяжелый, в рост среднего человека щит.
Колесница выехала из ворот. С внутренней стороны крепость представляла собой многотеррасное сооружение. Нижняя терраса начиналась чуть выше уровня ворот. До нее при желании можно было легко добраться с помощью обыкновенного копья. Строители явно не думали о возможных внутренних врагах. На всех террасах росли деревья и били фонтаны. В стенах время от времени встречались бойницы.
За колесницей бежал вендийский предатель с обезумевшим лицом и глазами, готовыми окончательно вылезти из орбит.
- Подождите меня! - истошно заорал он. - Я не хочу умирать!
И столько силы было в его отчаянном вопле, что Конан даже протянул к нему руку. Вендиец тоже вытянул вперед руки и пальцы готовы были уже соединиться с пальцами, как вдруг вендийца подбросило, он запрокинул назад голову и из шеи его вышел окровавленный наконечник стрелы.
Конан сразу поднял щит и стрелы забарабанили по нему, словно дождь по туго натянутой крыше шатра. Щит заметно потяжелел и рука киммерийца стала опускаться. Горкан выпустил несколько ответных стрел.
Кони неслись стремительно как ветер, и вскоре стрелы уже не достигали колесницы, а впивались в землю позади нее. Увидев, что опасность миновала, Конан опустил щит. Внешняя поверхность щита походила на спину дикобраза.
29
Целый день и еще одну ночь мчались резвые сильные кони. Ноги Конана дрожали от усталости. Серзак был непривычно молчалив. Только Горкан выглядел как всегда. Он вообще, кажется, был не способен устать. Промчавшись цветущую долину с прозрачными ручьями насквозь - она оказалась весьма невелика - они снова выехали на серую пыльную дорогу. Время от времени попадались купы деревьев и заросли кустов. Ветер причесывал высокие травы, в бледном небе не виднелось ни облачка. Солнце здесь было белое, как лицо внешне холодной северной красавицы.
Серзак стал все чаще оглядываться.
- Пора отдохнуть, - сказал он. - Кони устали. Да и покормить их надо. Нам самим, кстати, тоже не мешало бы покормиться. Еда - это вообще штука очень приятная. Когда ее нет - нет и всего остального. Разве можно захотеть даже самую красивую женщину, если в желудке пусто? Нет, что бы ни говорили, а пища - самое прекрасное, что существует на свете. Я не знаю, чем бы мы вообще занимались, если бы не имели такого удовольствия. Представьте себе, как скучно живет какое-нибудь растение, которое питается исключительно солнцем и водою. От смертной скуки, оно даже не передвигается!
- Я бы так не сказал, - заявил Горкан. - Лично мне известны растения, которые очень даже передвигаются…
- Да ведь это только потому, что они питаются еще чем-то, кроме солнца и воды! - воскликнул Серзак. - Ну разве я не прав?
- Вообще-то, прав, - подумав, ответил Горкан.
Заметив в стороне ручеек, Серзак потянул поводья и заставил коней остановиться.