- Guten Tag! Darf ich mich vorstellen? Mein Name ist Valdemar Akunkin. Ich bin der Biirgermeister des Dorfes! - Услышав это бодрое вступление, я на секунду опешил. Алик, впрочем, тоже. - Das Dorf heißt Zagatje, - как ни в чем не бывало продолжал "золотоносный".
- Halt! - прервал его очухавшийся Тотен.
- Но, господин офицер… - все так же, на немецком, замямлил староста. - Мы искренне приветствуем доблестных немецких солдат…
- Вы что, идиот?! - продолжал наступление Алик. - Вы не видите, что господин обер-лейтенант ранен да к тому же утомлен дорогой?! Кто начальник гарнизона?
"Эх, молодец ты наш!" Благодаря финту Тотена я получил передышку и успел собраться с мыслями:
- Погодите, унтер-офицер! Этот крестьянин не виноват… Повязку плохо видно из-за пыли… - Я качнул левой рукой, действительно замотанной далеким от больничной белизны бинтом. - А вы, уважаемый, - я посмотрел в лицо старосте, - приходите с подарками позже. - И словно забыв о нем, отвернулся и махнул рукой ребятам, мол, размещайтесь на постой.
- Но обед? - спросил меня в спину сбитый с толку местный глава.
- А вот обед - это очень хорошо! - обнадежил его Тотен. - А через сколько готов будет? И где нам можно помыться? Горячей водой!
…Разместили нас в здании сельской школы, что стояло на северо-западной окраине деревни. Если быть совсем честным, то здание школы располагалось даже не в Загатье, а стояло между селом и железнодорожным разъездом, и от ближайшего дома топать нам пришлось метров триста, если не больше. "Топать" не в прямом, конечно, смысле… Староста оказался еще тем жуком - видимо, пытался таким образом уберечь своих односельчан от обдирания. Не думаю, что в случае с настоящими немцами эта уловка бы сработала… Что такое триста метров для жаждущих развлечений зольдатиков? Однако нашей группе такой финт только на руку - меньше вероятность, что кто-нибудь посторонний услышит, как мы на родном языке разговариваем. Мыться пришлось в реке, пробираясь по заболоченному берегу к склизким мосткам. Правда, Алик сообщил, что для нас баню натопят, подтверждением чему в настоящий момент были поднимающиеся над несколькими дворами дымки.
Интересно, они по-настоящему натопят или просто воды согреют, для непривычных к парной европейцев? - размышлял я, карауля первую партию купальщиков. Мне как бы и с руки первым караулить - вроде развалился офицер на лавочке и наблюдает за личным составом. Люк с Фермером расположились чуть поодаль, метрах в пяти, на куске брезента, и хоть и разоблачились до трусов, но тоже бдят. Командир решил, что лучше будет в темпе искупать "трофейных", а потом и самим посменно умыться. Логика понятная и простая - сразу по приезде никто нам докучать не станет и значительно меньше шансов, что кто-то обратит внимание на все те же лингвистические несуразности. Ну а потом с местным населением будет общаться уже немецко-говорящая троица.
Парни наши уже макнулись и теперь сосредоточенно намыливались, сверкая незагорелыми частями тела. Кстати, все "гости из будущего" тоже приобрели характерный "офицерский" загар - руки до локтя, лица и шеи у всех нас загорели до солидной "шоколадности", а вот все остальное как было белым, так и осталось. Исключение составлял лишь Тотен, успевший незадолго до исторической поездки в Минск смотаться с семьей в теплые страны.
Но купаться ему еще не скоро - он пока с местными о харчах беседы ведет.
Первым из воды вылез Юрин и, наскоро обтеревшись, бросился одеваться.
- Коль, не торопись, - негромко окликнул я его. - Можешь тоже простирнуть что-нибудь, вон как старшина. - Емельян действительно затеял нешуточную постирушку, разложив на досках две или три нижних рубахи, которые старательно натирал сейчас куском трофейного мыла.
- А вы как же?
- А мы потерпим. Пусть лучше одна часть будет полностью готова, чем каждому по чуть-чуть.
- Ага! Тогда я мигом. - Сержант в одних форменных брюках помчался вверх по круче к машинам.
Я повернулся к командиру:
- Ничего не нарушил?
Саша махнул рукой: мол, все в порядке.
Достав из нагрудного кармана серебряный портсигар, я закурил. Только здесь, на войне, я понял, насколько удобная эта штука. Сигареты не мнутся и не ломаются, а под дождем можно не думать, как сохранить их сухими. Но ведь раньше, в нашем времени, когда на каждом углу по ларьку, торгующему табаком, считать это проблемами мог или параноик, или эстет, чью душу грело само наличие портсигара. Стряхнув пепел, я уставился на гравировку на крышке. Рубленым готическим шрифтом там было написано поздравление для какого-то Андреаса с окончанием технического училища. Убей бог, не помню, у кого эту вещицу забрал. Да и вообще все эти "зарубежные гости": францы, германы, людвиги и андреасы - уже давно слились в моем сознании в сплошную стилизованную "киноленту". В памяти остались лишь яркие детали, вроде широко распахнутых глаз на лице, искаженном испугом, цепочки входных отверстий на обтянутой серым сукном спине или стиснутых в последнем предсмертном спазме ободранных пальцев… А вот наши, и живые и мертвые, помнились хорошо. И сосредоточенно насупленные брови Вадима Чернова, когда он пытался въехать в очередную показанную ему мною "мульку", и хитрый прищур Семена Акимовича, когда мы грузили спертое у немцев зерно, и наивный взгляд Лидочки-комсомолочки, в те моменты, когда Док ей по ушам ездил… Плохо, что семью свою вижу только во сне… Пару раз даже просыпался с ощущением, что сын плачет и зовет меня… Но позволить подобное могу только ночью, днем же старательно гоню сентиментальность прочь.
Ну вот, замечтался и не заметил, что рядом уже пару минут кто-то есть. Повернулся - Зельц. Китель постелил и сидит рядом в черных сатиновых трусах и майке с Вермахтовским орлом на груди. А что, мы все так ходим. Среди трофеев чистых смен нижнего белья хватало, а мы мальчики не брезгливые. Да и маскировка нормальная. По крайней мере - в такой вот ситуации.
- Как голова?
- Путем…
- А рука? - Лешке явно скучно, к тому же со мной у него отношения наиболее теплые, что ли. Бродягу он боготворит как "Великого Учителя", командира, похоже, слегка побаивается… Люка, впрочем, тоже… А Тотен у нас офигеть, какой занятой и секретный! Нормально поболтать у парня получается только со мной, Доком или Ваней, но от Серегиных шуток у Дымова явно начинают гореть предохранители в башке, и он больше пятнадцати минут обычно не выдерживает.
- Сам видишь… - вместо ответа слегка качаю поврежденной конечностью на перевязи.
- Жалко - на гитаре еще не скоро играть сможешь.
- А сам что? Научись - и будешь скоморошить вместо меня. А слова я тебе надиктую.
- Брось подкалывать, Антон, - строгим тоном заявил бывший милиционер. - Чтоб так, как ты, несколько лет заниматься надо, что, я не понимаю, что ли? Вот война закончится, домой вернусь и в студию запишусь, честное слово!
- Запишись, я что, против?
- Ты как думаешь, немцев скоро побьем? - внезапно спросил Леша.
- А хрен его знает! - честно ответил я первое пришедшее в голову. Пророчествовать и давать наколки на еще несуществующие "Вторые майские праздники" не хотелось. Да и вдруг из-за наших деяний День Победы в будущем будут праздновать 4 февраля? Или 10 сентября?
- Что, даже прикинуть не можешь? Проанализировать там…
- Честно? Нет! Но на скорую победу я бы не рассчитывал… Да ты сам видел, как немцы воевать умеют.
- Но мы же их все равно бьем! - горячо заявил Лешка.
- Бьем, кто же спорит? Но одними диверсиями войну не выиграешь, считай - мы просто помогаем тому солдату, что сейчас в штыковую под Смоленском идет, а вот тому, кто под Кременчугом или Жмеринкой сейчас от фашистских танков отбивается, наши местные подвиги уже не так важны.
- А на других фронтах неужели таких групп нету? - Все-таки иногда я забываю о разнице в восприятии мира "местными" и нами. Для того же Дымова факт встречи с невероятно "крутой" группой диверсантов является достаточным основанием считать, что где-то еще по полям и лесам необъятной бегают такие же. Вроде как танк Т-35 на параде - показали, значит - есть. И на помощь, в случае чего, примчится, ломая по пути толстенные деревья и разваливая по бревнышку избы, как в кинохронике показывают. И объясняй не объясняй, что ни один вменяемый танкист на дерево толщиной в метр в здравом уме машину не направит, - бесполезно. Стереотип такой. У моих современников свои стереотипы - крутые спецназовцы, стреляющие на бегу от бедра, или не менее крутые хакеры, за минуты взламывающие сервера Пентагона… Но в начале века двадцать первого у народа накопилось значительно больше цинизма и критического восприятия, нежели в середине двадцатого… По крайней мере, у тех, кому телевизором и идиотскими статейками в популярных журналах мозги не отсушило. Потому и пришлось ответить максимально тактично:
- Может, и есть где… Мне, сам понимаешь, нарком и его замы не докладывают…