- Это хорошо. Лодки для нас готовы?
- Да, товарищ майор! - Несмотря на то что всему отряду было сообщено о переходе начальства под патронаж другого ведомства, лейтенант продолжал называть Вячеслава привычным званием.
- Мысяев, связь есть? - позвал Слава сидевшего в двадцати метрах от КП "москвича".
- Пару минут назад была, - откликнулся связист, но, вспомнив постоянные подколки на тему, что в армии связь бывает двух видов - "только что была" и "скоро будет", поправился: - Сейчас соединюсь, товарищ командир!
- Давай, налаживай! Сейчас подойду!
Если кому-то "визит" немецкого полицейского отряда и показался неожиданным, то точно не Трошину. С того самого момента, когда почти три недели назад партизаны вышли к Палику, он не уставал напоминать всем и каждому, что они тут ненадолго, что диверсантам мхом обрастать не стоит, ну и прочие афоризмы в духе майора Куропаткина.
На один выбор места для базы командир отряда потратил неделю, причем три дня ушли на объяснения комиссару всех тонкостей. Уж больно смущала Белобородько близость к Борисову, где, по донесениям разведчиков, от немцев было не протолкнуться. И только когда по прибытии Валерий Иванович сам прошелся со Славой почти до Заболотья, от которого до логова врага было едва полтора десятка верст, и убедился, что при должной подготовке с их стороны немцы могут и неделю до озера ползти, батальонный комиссар успокоился. И сейчас именно благодаря этой предусмотрительности столкновение с немцами прошло для отряда практически без потерь. Один убитый и семеро раненых за уничтожение полицейской роты - мизер! Но ребят Славе было все равно жалко! Вот и отходили они не потому, что держаться сил не было, а для сбережения личного состава.
- Девятка, здесь Четырнадцатый! - Трошин взял протянутую Мысяевым трубку. - Как у вас обстановка?
- Спокойно все, Четырнадцатый. Оружие противника собрано и оприходовано, вот только что с машинами и мотоциклами делать - ума не приложу.
- Сколько всего захватили?
- Девять мотоциклов, из них четыре с коляской, три легковых, два легких грузовика, - принялся перечислять Девятый, в прошлом капитан и командир саперной роты, выходивший к своим в составе команды из девяти бойцов, а теперь командовавший одним из взводов отряда. - И это только те, что не сгорели.
"Четырнадцать водителей! - быстро сосчитал Вячеслав. - Да столько во всем отряде с трудом сейчас наберется… Хотя…" - тут он вспомнил некоторые из трюков, практиковавшихся в спецгруппе.
- Погрузите мотоциклы в грузовики! И не забудьте слить горючее из всех разбитых машин! Легковушки, если повреждены - испортить и заминировать! Радиомашину в обязательном порядке вывезти в расположение отряда! При невозможности транспортировки - демонтировать рации.
- Вас понял, Четырнадцатый! - В голосе капитана Ульянова послышалась радость. Трошин отлично его понимал - бросать столь нужные и ценные трофеи, тем более доставшиеся в нелегком бою нормальному командиру что ножом по сердцу. - Машина с рацией на ходу, но сам передатчик не работает - пулями посекло.
- Девятый, за полчаса управитесь? - Весь предыдущий опыт подсказывал майору, что на ночь глядя немцы в лес не полезут, но и затягивать собственную передислокацию не стоило, да и скорость перемещения по здешним дорогам совершенно не радовала.
- Постараемся, Четырнадцатый. Я пока отправил заслон к сорок восьмой точке и пять бойцов - на "жердочку" между ней и тридцать первой.
Слава бросил взгляд на расстеленную на импровизированном столе карту: "Так, это он про мост между Ельницей и Осово говорит. Речушка там, конечно, так себе, но объезда нормального у немцев рядом нет - при самом хорошем для них раскладе крюк километров в тридцать выйдет, да по лесным дорогам. Если очень Гансам повезет - они к Палику часам к восьми утра добраться сумеют. Это если на ночной рейд решаться, а до утра отложат наступление - так и вообще к обеду только поспеют. По темпу мы их явно пока переигрываем".
- Понял тебя. Отбой!
Вернув трубку связисту, Слава спросил:
- С базы не сообщали, первая группа на связь не выходила?
- Нет, - ответил Новиков, сидевший на чурбачке в углу блиндажа. - Но ты сам им позвони. Дима, - обратился он к Мысяеву, - связь с базой давай!
Так уж вышло, что за последние несколько дней кандидат Мысяев незаметно подгреб под себя всю связь отряда, однако ни командир, ни комиссар не видели в этом ничего плохого: во-первых, в действиях телефонистов и радистов появилась хоть какая-то системность, что не могло не сказаться на качестве связи и ее оперативности, а во-вторых, трудно было ожидать, что представители Центра оставят без своего пристального внимания такую важную составляющую партизанской работы.
И десяти секунд не прошло, как бывший студент Московского института инженеров связи снова протянул черную эбонитовую трубку трофейного телефона партизанскому командиру.
- Здесь Четырнадцатый! От первой группы ничего нет?
- Две минуты назад пришел код - они на месте, - булькнула искаженным помехами голосом Белобородько трубка.
- Понял. Отбой!
- Сергей, все в порядке, - сообщил Трошин Новикову. - Пора людей выводить.
Чекист поднялся на ноги, тщательно отряхнул форменные галифе и подошел к ним. Мысяев быстро принялся переключать контакты на коммутаторе. Совершенно неожиданно для всех в разговор вмешался лейтенант Скороспелый:
- Товарищи командиры, - взмолился он, - а как же "бэтэшка"?
- А что "бэтэшка"? - Вячеслав не понял, при чем тут единственный "приватизированный", как говорили в Спецгруппе, лейтенантом танк. Удивительно, но нашли его неделю назад довольно далеко от дороги, где он грустно стоял в кустах, с "сухими" баками, без пулеметов, но с десятью бронебойными снарядами в боеукладке и полностью исправный. Видать, какая-то из отступающих частей оставила за полной невозможностью использовать. С другой стороны, Слава помнил, как разъярился, узнав, что танк бросили со снарядами: при умелом использовании десяток бронебойных - это смерть как минимум для одного вражеского танка!
На трофейном низкооктановом бензине мощный мотор отказывался работать категорически, а отрегулировать карбюратор никто из бойцов отряда не сумел, но тогда у них еще оставалось какое-то количество отечественного, которого как раз и хватило для недолгого марша в поселок у озера.
- Куда мы ее потащим?
- Так что же, взрывать его? - с какой-то детской обидой спросил танкист. - Она же совершенно целая!
- И что? Тебя оставить, чтоб ты ее от всей группы армий "Центр" оборонял? Или всем нам остаться ради твоего любимого танка? - Новиков к сантиментам был не склонен, да и вообще, уже давно дал понять, что все эти игры с тяжелой техникой не более чем пустая блажь.
- Зачем вы так? Мне всего два десятка бойцов надо на полчаса и пятеро - на три. Это самое большее!
- Смотри, командир! - Новиков повернулся к Славе: - Один танк этот ухарь и взвод просит, а было бы семь, как он мечтал, - глядишь, и дивизию нам с тобой собирать пришлось бы!
- Погоди, товарищ старший лейтенант, - Трошин поднял руку, призывая язвительного чекиста помолчать. - Вначале предложение выслушаем. А то за разбазаривание матчасти, глядишь, - передразнил он "москвича", - и нам отвечать придется… Давай, Федор, выкладывай, чего ты там накумекал!
- Так это еще товарищ батальонный предложил, - сверкнув белозубой улыбкой, принялся взахлеб излагать Скороспелый. - Мы сейчас грузим "семерку" на платформу. С талями и лебедкой, что в поселке есть, это - раз плюнуть. Цепляем к платформе дрезину и отгоняем метров на пятьсот в лес, там сгружаем и маскируем. Я потом вернусь и починю, ну и бензином нормальным разживемся, а то на этой фрицевской вонючке мотор детонит…
- На хрена тебе эти маневры?! - взвился Новиков.
- Спокойно, я сказал! - повысил голос Слава. - Я пока отрядом командую и решаю, что здесь и как! Людей дам, но на час. А там успел - молодец, не успел - взорву эту железяку к такой-то матери! Доморацкий! - он громко позвал начальника хозвзвода, круглощекого и пузатого техника-интенданта 1 ранга, получившего звание перед самой войной, а до того заведовавшего какой-то снабженческой конторой. - Выдели лейтенанту двадцать человек из своих, все равно ваше барахло уже вниз по речке уплыло.
Из рапорта криминальассистанта Максера
"…При движении в указанный квадрат обнаружилось, что деревянный мост через реку Бурчак у деревни Глинище разрушен (сгорел). В соответствии с требованиями безопасности на другой берег была отправлена дозорная группа, форсировавшая реку вброд. Насколько мне известно, разведка противоположного берега проводилась на глубину до 100 метров и по фронту - на 200.
В 14:40 начальник оперативной группы унтерштурмфюрер Бойке созвал командиров подразделений и оперативных сотрудников на совещание, на котором было решено осуществить починку моста силами личного состава, поскольку ожидалось прибытие радиопеленгационных групп. По окончании совещания я направился к своему взводу, в этот момент с противоположного берега по нам был открыт плотный ружейно-пулеметный огонь, в результате которого большая часть начальствующего состава была убита или ранена в течение нескольких минут. Я лично видел, что унтерштурмфюрер Бойке был ранен в спину, но оказать ему помощь не смог, поскольку находился с другой от него стороны дороги, а огонь нападавших был так силен, что буквально не давал поднять головы.
Попытки подавить противника огнем имевшихся пулеметов результата не дали из-за того, что сразу после поражения командного состава враги перенесли огонь на головные машины, и наши пулеметчики были вынуждены спасаться.