- Почему альгер перекочевал из ваших рук в руки медика?
Юноша оторвался от созерцания светившего ему в лицо яркого лунного диска.
- Я отдал. Доктор Магнес стал благодарить меня за выстрел в… того страшного человека. Я выронил альгер. Бросил, честно говоря…
- Доктор Магнес испугался, что Ярара может вернуться, и потребовал поднять оружие?
- Да. Попросил. Я поднял и… отдал ему. Извините. Я должен был… сохранить для вас.
Кир-Кор покачал головой.
- Надобность в этом случайно отпала, но дело в другом. На борту пиратского судна оружие лучше всего держать при себе.
- Никогда больше не возьму его в руки. Никогда.
- Не попади вы Яраре в голову, ваша очень короткая жизнь сложилась бы именно так. Негодяй превратил бы отсек в заоблачный склеп братской могилы. К счастью, выстрел из альгера оказался удачным, и теперь ни один оракул не скажет, сколько лет вам еще отмерено. С оружием или без. Наденьте привязные ремни, закройте фиксаторы.
- Никогда, - повторил интротом, машинально застегивая на себе полетную амуницию.
- Не рефлексируйте, не надо. Нельзя казнить себя за то, что вы сумели остановить людоеда. Перед конфликтом в отсеке мерзавец сбросил в океан вагон с людьми…
- Как это… сбросил!..
Кир-Кор рассказал юноше как.
Рассказывая, он пробежал пальцами по сенсорным переключателям с внешней стороны желобчатых подлокотников - три колонки нужных ему информационных брид услужливо распахнулись веерными экранами. Автокарта маршрутного сопровождения. База данных. Цифро-буквенные формуляры по режиму полета. Плотно обхватив ладонями люминесцирующие рукоятки на концах подлокотников, Кир-Кор снял роботронного штурмана с орбитально-спутникового контроля и резко бросил аэромашину креном на разворот. Диск Луны ненадолго спрятался за днищем "летающей шляпы", а серебристо-бело-голубое облачное покрывало над океаном вдруг превратилось в мировой занавес.
- Буквально у меня на глазах бандит взорвал своего напарника, - добавил Кир-Кор. - Понимаете? Прицепил к его спине небольшой бризантный заряд и взорвал.
После разворота мировой занавес снова лег покрывалом, кругляк луны взмыл на свою обычную высоту, но светил уже не в лицо, а в затылок. Кир-Кор довернул на два градуса по азимуту и подумал, что маневр перемены курса ручным управлением дался легко, будто на тренировке. "Ив-Конд, пожалуй, был бы доволен", - вспомнил он инструктора новастринского островного полигона, где каждый грагал-отпускник проходит курс освоения новинок техники Солнечной Системы. Полигон почему-то имеет несколько равноправных названий - Овоград, Алармбург, Надрак-Нуташ, Лакай-ленд. И одно-единственное прозвище - Курятник…
- И вы… не сумели… - пролепетал интротом.
- Что? Остановить Ярару?
- Да. Помешать хотя бы…
- Нет, не сумел. Для этого надо было его убить. А убить - это совсем не то, что впрыснуть в черепную коробку мерзавца болевую комбинацию спазмогенных импульсов. - Кир-Кор потрогал альгер Ярары, оттянувший карман, подумал: "Жаль, я не знал, что эта штуковина не опаснее скорпиона…"
- Специально для таких случаев, - тихо произнес Лирий Голубь, - МАКОД дает вам неограниченные права.
Кир-Кор быстро взглянул на него.
- Нет, Кирилл Всеволодович, нет, извините!.. - Страдальчески морщаясь, интротом пощупал шишку на лбу.
"Двойная рефлексия, - посочувствовал ему Кир-Кор. - И так нехорошо, и этак плохо… Представитель девидеры "Ревнителей Общества Справедливости" с отчаяния вдруг упрекнул грагала за то, что грагал, будучи сам в отчаянном положении, не пошел на отчаянные дела…"
"А грагал, - вмешался внутренний голос, - тоже с отчаяния, как ты сам понимаешь, был не прочь передать дела подобного свойства в зубы акулам. Мальчишка опомнился и решил извиниться перед тобой. Отличный повод для тебя извиниться перед акулами".
- Ладно, второй пилот, - проговорил Кир-Кор. - Минутная слабость. Бывает. Я вас хорошо понимаю.
- Эр-джи-би, эр-джи-би, эр-джи-би! - неожиданно произнес неприятно высокий мужской голос. - Би-джи-эр! Би-джи-эр! Би-джи-эр!
Кир-Кор бросил взгляд на индикаторы записывающего устройства.
- Пейсмейкеры, - определил Лирий Голубь.
- Вы знаете их тайный язык?
Юноша отрицательно покачал головой:
- Я знаю манеру их общения. Но сейчас и так ясно: вызывают на связь.
- Ратак-а, ратак-а, би-джи-эр! - сверлил пространство рубки неприятный голос. - Би-джи-эр! Ганнибал-Барка, би-джи-эр!
- Все в порядке, - сказал интротому Кир-Кор. - Они нас потеряли, ищут через орбитальную систему связи. Временно мы помолчим…
- А потом?
- Потом придется выйти на связь с экзархатом, и у них появится шанс разгадать наш маневр.
- Неужели им трудно понять, что, собственно, здесь произошло?
- Трудно. Особенно если понимать не хочется. Но уж когда поймут… - Кир-Кор не стал договаривать.
- Нам что-то еще угрожает?
- Не знаю. Посмотрим. Какая-нибудь пакость у них в резерве, должно быть, найдется… Однажды кто-то хорошо сказал: "Если пейсмейкеры отступили, то путь их отступления всегда основательно и глубоко эшелонирован разнообразными пакостями".
Неприятный голос умолк. Видимо, поняли то, чего понимать не хотелось. И сразу стал наплывать, поднимаясь снизу, как ил в замутненном источнике, глухой неразборчивый ропот, идущий, казалось, из темных глубин океана. Кир-Кор ощутил какое-то неудобство, тревожный дискомфорт в этом пилот-ложементе, в этой аэромашине. В этом небе. Наконец - в этом мире. Он развернул бриду связи и выключил звуковой транслятор приема. Ничего не изменилось - загадочный ропот и странное чувство тревоги остались… Он невольно прислушался. Ропот. Рокот. Рокот ропота, пронизанного всплесками едва различимых беспокойных созвучий. То ли отдаленное многоголосье продуваемых ветром пространств, то ли дыхание притаившегося где-то рядом исполинского миллиардного хора с миллионным оркестром. Дыхание было напряженным и мощным. Что-то мощно и тяжело давило на мозг, обволакивая сознание клочьями желтого, оранжевого и багрово-черного 71ыма. "Передать управление автоматике!" - приказал рукам испуганный мозг. Но это была только мысль, слабая, лишенная энергии волевого действия…
Хор выдохнул, словно из чрева планеты, басовито-низкую ноту и, набирая планетарно-утробную силу, печально запел. Запел желто-оранжево-черную песню о колодцах забвения. Грудь сжимало смертной тоской, когда в полете сквозь клочковато-мглистую муть взгляд неожиданно проваливался в гигантские жерла.
Их было множество, этих чудовищных черных колодцев, и края жерл быстро вращались, подобно водоворотам, затягивая в жуткие бездны мутно-цветные кольца дымов. И вместе с одним из оранжево-мутных колец тянуло в аспидное бездонье шверцфайтер… В отчаянной, неравной борьбе с парализующим волю песнопением, Кир-Кор ударил себя в лицо. Удара он почти не почувствовал. Зато воспринял крик интротома, и этот крик вдруг помог ему - на миг прояснил ситуацию. А ситуация была… хоть стреляйся из альгера!
Щелкнул курок - полыхнуло зеленым. В правый глаз вошел наконечник копья, вышел через затылок, - окружающий мир позеленел и задохнулся от яростной боли. Ярко-зеленая боль затопила черное бездонье колодца забвения, смыла туман, захлестнула желто-оранжево-черный хорал, и какое-то время на этой планете не было ничего, кроме ярко-зеленой боли с перекатами малиново-красных луж… Трудно было сдержать себя - не выскочить из пилот-ложемента и, подобно Яраре, не броситься с воплями на пол.
Громадным усилием воли Кир-Кор локализовал обширную область болевого спазма в одну жгучую точку и, как только полегчало, включил в пилотажной рубке круговой нижний обзор. Внизу - странно кружащийся во мраке островок ярких огней… Выводя шверцфайтер из гибельной спирали штопора, Кир-Кор лишь на исходе маневра осознал, что это был последний (без всякого преувеличения) шанс остаться в воздухе.
Аэромашина бреющим полетом прошла над верхушками иллюминированных мачт парусного океанского сухогруза и снова взмыла под низкие облака. "Счастлива наша звезда", - хотел сказать второму пилоту Кир-Кор, но замер на полуслове. Перепоручил управление автоматике, схватил за запястье безжизненную руку:
- Что с вами, юноша?!
Лирий Голубь молчал. Безвольно склоненная к плечу голова с закрытыми глазами и ушибленным лбом…
- Шрек-тревер!.. - пробормотал Кир-Кор и попытался настроиться на ясночувствие. Не получилось. Очень мешала жгучая точка в глубине правого глазного яблока. Саднило губы и нос, отведавшие удара собственного кулака.
Ритмика пульса и дыхания интротома была замедленной, но не аномальной. Стало ясно, что жизнь юноши вне опасности. Кир-Кор успокоился. Защитная реакция молодого организма на нервное перенапряжение, вот и все. Напряжений у него сегодня предостаточно. Последняя капля… вернее, последний булыжник по голове - черный эгрегор пейсмейкеров. Если даже грагалу трудно выйти из-под контроля мощного пси-воздействия (интересно, сколько участников рыли этот колодец смерти?), то чего ждать от неопытного мальчишки…
"Не все так просто, - заметил внутренний голос. - Юноша вскрикнул, когда ты ударил себя в лицо".
"В самом деле! - насторожился Кир-Кор. - Маракас!.."
"Есть интротомы, воспринимающие эхо болевого удара".
"Значит, стреляя в себя из альгера, я…:
"…Ты одновременно стрелял и в Лирия Голубя. Правда, он ощутил более мягкий удар".
"Так… Сначала он сам себя "мягко" ударил выстрелом в Яра-ру, а затем - я его… "мягко"… Плюс удар от пейсмейкеров".
"Да. Еще неизвестно, как глубоко он успел улететь в колодец забвения…"
"Бедняга. Дорого обошлась ему стажировка с грагалом".
Дейр Магнес на вызовы не отвечал.