- Я знаю, у вас на уме одни молитвы, - старый "морской волк" скабрезно подмигнул Квинталу. - Помолитесь и за меня, будьте так добры.
- Непременно. И за всех остальных на корабле тоже, - с усмешкой подыграл ему Таграйн. Старик зашаркал прочь на своих кривых ногах. - Я не прочь начать прямо сейчас, - добавил Таграйн, как только они остались одни, с видимым удовольствием потирая руки.
Квинтал удержал его, схватив за плечо.
- Эвелин, - заявил он. - Мы все уже вкусили прелестей мисс Пиппин. Кроме него.
Три пары глаз уставились на молодого монаха.
- Иди, - тоном приказа произнес Таграйн, не оставляя ему времени на размышления. - Эти штормовые деньки вконец измотали меня.
- Постой! - остановил его Квинтал, не дав ступить и шагу. И добавил, обращаясь к Эвелину. - Может, тебе хватает и бочки, как нашим матросам?
Эвелин удивленно вскинул брови. Он уже слышал это выражение, но понятия не имел, что оно означает, тем более в сексуальном контексте. Все это окончательно сбило беднягу с толку.
- Да, - продолжал Квинтал. - Это тебе, наверно, больше по душе.
Таграйн и Пеллимар захихикали, хотя явно пытались сдержаться, очевидно, из сочувствия к Эвелину.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, брат Квинтал, - ответил Эвелин сквозь зубы. - Наверно, тебе следует объяснить мне, при чем тут бочка.
Пеллимар громко фыркнул, Таграйн с силой толкнул его локтем в бок.
Лицо Эвелина исказила гримаса отвращения. Подумать только! Монахи священного ордена ведут себя, как… как незрелые юнцы, по-другому не скажешь. Это зрелище причиняло ему мучительную боль.
- Видишь вон ту бочку? - спросил Квинтал, сделав жест в сторону дальнего конца палубы, где стояла большая бочка. Эвелин тупо кивнул, по-прежнему ничего не понимая, - В ней проделана маленькая дырка. Для тех, кто не может воспользоваться услугами женщины. - Эвелин так и вспыхнул. - Учти, тебе придется заплатить ей за ночь.
- Если ты решишься провести ее внутри бочки! - буквально взвыл Таграйн, и все трое разразились хохотом.
Эвелин не видел ничего смешного в этой грубой шутке. По его понятиям, они сейчас выполняли самую священную миссию церкви Абеля, и осквернять ее, предаваясь оргиям на борту корабля, было равносильно богохульству.
- Сам отец Маркворт одобрил пребывание здесь этой женщины, - внезапно заявил Квинтал, словно прочитав мысли Эвелина, что, в общем-то, было нетрудно. - В своей мудрости он предвидел, какие испытания ожидают нас во время долгого путешествия, и хотел, чтобы мы добрались до Пиманиникуита в добром здравии, и телесном, и умственном.
- А как насчет души? - спросил Эвелин.
- Выбор за тобой, - фыркнул Квинтал.
Эвелин полагал, что дело обстоит совсем не так. Ему бросили вызов, как говорится. От того, как он сейчас себя поведет, в большой мере зависело его будущее и, в частности, взаимоотношения с товарищами. Если он утратит их уважение, то вряд ли сможет рассчитывать на их преданность, а учитывая ту зависть, которая существовала между ними…
Эвелин шагнул вперед, пройдя между Квинталом и Таграйном. Первый с готовностью отступил назад, с ухмылкой на лице, за неделю успевшем зарасти бородой, однако Таграйн протянул руку, останавливая Эвелина.
- После меня, - решительно заявил он.
Слишком раздраженный, чтобы вступать в дебаты, Эвелин ухватил его за руку и рывком вздернул ее вверх, заставив Таграйна потерять равновесие, после чего подставил ему подножку. В результате Таграйн остался лежать на палубе, а Эвелин, предотвращая дальнейшую борьбу, быстро прошел мимо него.
Его преследовал смех Квинтала.
Капитан Аджонас вышел из своей каюты как раз в тот момент, когда Эвелин проходил мимо. Он бросил пристальный взгляд сначала на расстроенного молодого монаха, потом на троицу на палубе, усмехнулся, приложил пальцы к шляпе и продолжил свой путь.
Эвелин, не оглядываясь, подошел к каюте, которую занимала женщина, и поднял руку, чтобы постучать, однако в последний момент решил, что это глупо, и просто вошел внутрь.
Он застал ее врасплох, в одной лишь ночной рубашке. Она подскочила от неожиданности и натянула на себя покрывало.
Женщина выглядела совсем не так, как ему представлялось в ночных кошмарах; не чудище, это уж точно. Моложе него, лет двадцати или чуть больше, с длинными черными волосами и голубыми глазами, искорки в которых давным-давно угасли. Потерявшись в массе волос, лицо казалось совсем маленьким, но миловидным, если не красивым, и фигура тоже выглядела миниатюрной. Эвелин подумал, что, может быть, дело тут не в желании выглядеть лучше, а просто в недостатке еды.
Она поглядела на него с любопытством, уже безо всякого страха.
- Один из монахов, надо полагать? - голос у нее был чуть-чуть хрипловатый. - Говорили, вас четверо, но мне казалось, я видела всех… - она замолчала и смущенно покачала головой.
Эвелин проглотил ком в горле; ей до такой степени были безразличны ее клиенты, что она даже не помнила точно, сколько их было.
- И ты?..
- Что?
- Монах?
Эвелин кивнул.
- Ну ладно, - она отбросила покрывало и начала стягивать с себя короткую ночную рубашку.
- Нет! - чуть ли не в панике воскликнул Эвелин.
Он заметил синяки на ее бедрах, а неопрятность женщины просто потрясла его. Правда, он и сам был ненамного чище; удивительно, но, находясь посреди океана, было не так-то просто постоянно мыться.
- Не сейчас, - уточнил он, заметив ошеломленное выражение на лице женщины. - Я имею в виду… Как вас зовут?
- Как меня зовут? - переспросила она, засмеялась и пожала плечами. - Твои друзья зовут меня мисс Пиппин.
- Как вас по-настоящему зовут? - настойчиво повторил Эвелин.
Женщина бросила на него долгий, внимательный взгляд, по всей видимости, удивленная, смущенная, но и заинтригованная.
- Ладно, - ответила она наконец. - Зови меня Дансалли. Дансалли Комервик.
- А я Эвелин Десбрис, - представился монах.
- Ну, теперь ты готов, Эвелин Десбрис? - спросила она, снова приподняв рубашку и принимая дразнящую позу.
Эвелина раздирали противоречивые чувства. Какая-то часть его жаждала воспользоваться предложением женщины, наброситься на нее, подмять под себя; однако другая часть, которая всю сознательную жизнь юноши боролась за то, чтобы возвысить его и весь человеческий род над своими чисто животными потребностями, не могла пойти на это.
- Нет, - повторил он, подошел к женщине и потянул рубашку вниз.
- Чего ты, в таком случае, от меня хочешь? - смущенно спросила она.
- Поговорить, - ответил Эвелин, теперь уже полностью совладав с собой.
- Поговорить? И что, интересно, ты можешь мне сказать? - в голубых глазах засверкали озорные, игривые искорки.
- Расскажите, откуда вы. Расскажите о своей жизни до… до всего этого.
Если бы он ударил женщину, то наверняка причинил бы ей меньшую боль.
- Как ты смеешь?
Он поднял руки и сделал шаг назад.
- Пожалуйста, сядьте, Дансалли Комервик. Я не причиню вам вреда. - Она криво улыбнулась, но села на краю постели. - Давайте успокоимся. Лично меня лучше всего успокаивает беседа. Мне хотелось бы побольше узнать о вас.
- Решил спасти меня, так, что ли? - с иронией спросила она. - Объяснить мне, что я сбилась с праведного пути, и вернуть на него?
- У меня даже в мыслях нет осуждать вас, - совершенно искренне ответил Эвелин. - Но мне и в самом деле хотелось бы понять, как это произошло.
- Ты что, никогда не чувствовал желания поразвлечься? - спросила она с дразнящими искорками в глазах. - Не испытывал этого зуда?
- Я самый обычный мужчина, - заверил ее Эвелин. - Но, думаю, я вкладываю в это слово совсем не то, что остальные мои товарищи.
Дансалли, женщина явно не глупая, откинулась назад и задумалась над его словами. Все четыре дня, пока штормило, она провела в одиночестве - если не считать регулярных визитов Квинтала, которому, похоже, все было мало. По правде говоря, она чувствовала ужасное одиночество уже очень давно - на всем пути до и от Санта-Мир-Абель, а также на протяжении многих лет до этого.
Ему таки пришлось ее упрашивать, но в конце концов она ответила на вопросы Эвелина и разговорилась с ним, как с… да, почти как с другом. Чуть ли не два часа они просто сидели и разговаривали.
- Мне пора идти, - сказал он, похлопал ее по руке и встал.
- Ты уверен, что не хочешь чуть-чуть задержаться? - спросила Дансалли, томно раскинувшись на постели и сверкая голубыми глазами.
- Нет, - решительно ответил он. - Но я хочу попросить вас об одном одолжении.
- Не волнуйся, - Дансалли игриво подмигнула ему. - Ты не потеряешь уважения своих друзей, можешь не сомневаться!
Эвелин тепло улыбнулся женщине. Он поверил ей и вышел на солнечный свет с чувством огромного облегчения, но вовсе не от того, о чем подумали остальные, особенно Квинтал.
С тех пор он посещал Дансалли наравне с другими. Они сидели и разговаривали, иногда смеялись, а однажды она даже расплакалась у него на плече. Оказывается, она родила мертвого ребенка, и разъяренный муж вышвырнул ее на улицу.
Рассказав об этом, Дансалли внезапно отскочила от Эвелина и сидела, сердито глядя на него. С какой стати она так разоткровенничалась с ним? Ей было не по себе; Эвелин сумел сделать то, чего до сих пор никому не удавалось, - затронуть какие-то очень личные струны в ее душе.
- Твой муж дрянной человек и к тому же дурак, - сказал Эвелин, - потому что трудно найти лучшего друга, чем Дансалли Комервик.
- Так, послушаем брата Эвелина Десбриса, - вздохнула она. - Он, кажется, все-таки собирается спасать меня.