* * *
Роберт был очень рад тому, что его пока оставили патрулировать улицы в родном поселке, видимо, решив проверить перед тем, как бросать в гущу войны. Мужчине же это давало еще пару лишних дней побыть с семьей. Поэтому ночь казалась не настолько ужасной, чтобы позволить себе думать о смерти, по крайней мере до того момента, когда он и его напарник молчун Кагес заметили вампира, грубо схватившего девушку за руку. Она закричала и попыталась вырваться, но ничего не получилось. Спутник несчастной, побледнев, убежал прочь, даже не пытаясь спасти свою даму сердца. Страх сковал все тело Роберта. Алебарда, врученная ему, показалась настолько тяжелой, что ее было трудно оторвать от земли внезапно вспотевшими ладонями. Кагес же напротив не растерялся и, перехватив меч, накинулся на кровопийцу. Тот отпустил девушку и отмахнулся от нападающего как от надоедливой мухи. Когда Кагес упал, вампир прыгнул на него и начал терзать неподвижное тело.
Страх боролся с долгом в груди несчастного благородного Роберта. Солдат напал на монстра, зная, что его может постигнуть та же участь, что и Кагеса, но ему повезло. В тот момент, когда он атаковал убийцу, на вампира напал Генри, вооружившись мечом погибшего. Движения юноши были столь же быстрыми, как у вампира, который исказил губы в презрительной улыбке и вытащил из ножен меч, узкой полоской металла блеснувший в лучах лун. Генри облизнул губы и сделал выпад вперед, целясь в грудь атакующего. И Роберт, воспользовавшись моментом, напал, но кровопийца, как и ранее с его товарищем, наотмашь ударил магией и солдат повалился на землю, отплевываясь кровью.
Отбив очередную атаку Генри, вампир стал в боевую стойку и начал обходить юношу по кругу, не теряя также из виду старого вояку. Парень отскочил, после чего совершил ложный выпад и, переместив всю тяжесть на правую ногу, сделал кровопийце подножку. Вампир, упав наземь, стал отползать в сторону подальше от Генри, но сзади него уже стоял Роберт, который, не медля, опустил алебарду на голову кровопийцы, отсекая ее от туловища. Юноша скрипнул зубами и медленно подошел к лежащей в беспамятстве девушке, мельком взглянув на пожилого вояку. Зверь взвыл в груди, требуя крови. Генри застонал, у него не хватало сил бороться с монстром, живущим внутри. Он склонился на Анриэттой. Не исчезнувший еще полностью, прежний Генри, перестал прятаться в темном углу сознания и вышел на свет. Душа начала разрываться на части, доставляя, казалось позабытую боль. Кто-то внутри кричал: "Съешь ее! Съешь! Освободись от оков, сдерживающих тебя!" Но почему-то он знал, что это будет неправильно. И не ради нее надо бороться со зверем, а ради себя. Потому что если он убьет Анриэтту, то подчиниться Матери, станет ее безвольной марионеткой. Но он не хотел этого… не для этого ему была дана эта сила. Роберт, увидев, как парень наклонился к пострадавшей, вновь схватился за оружие и произнес:
- Не трогай ее!
Генри обернулся на крик этого человечишки и недоуменно склонил голову набок, не понимая, как он смеет приказывать ему. Солдат задрожал, взглянув в безумные глаза юноши, осознавая, что тот играючи может победить его. Голод сжигал внутренности Генри, а тело охватывала слабость. Кровь стучала в висках, казалось, просясь на волю. Генри, не выдержав… накинулся на мертвого вампира и стал отрывать от него куски мяса и быстро запихивать в рот. Роберта чуть не стошнило от увиденного, а когда желудок хоть немного успокоился, то он увидел, как парень вновь приблизился к девушке. Голод прошел и вместе с ним ненависть к бывшей возлюбленной. Осталась лишь злость на ту, которая превратила его в того, кем он является сейчас. Он сам виноват в том, что произошло, создав в голове образ идеальной любви… Все же…
- Защити ее…
Роберт не успел ответить, как Генри растворился в воздухе.
* * *
Хозяйка ночи сидела в конфискованной у лесника хижине, оккупированной ее кланом, и нетерпеливо постукивала ногтями по поверхности стола. Вампирше было интересно, что же произошло в комнате Дарта. Неужто ей, наконец, удалось найти слабое место главнокомандующего? Еще ее интересовало - сам ли он согласился на модификацию тела и сознания? Кто он на самом деле? Все эти вопросы не давали покоя Хозяйке ночи, не позволяя ей насладиться достигнутыми успехами. Вампирше хотелось знать больше, больше! Интересно, откуда взялись красные маги? Зачем им этот маленький мир, служащий лишь переходным пунктом для духов? Не захотят ли они после победы уничтожить ее и ее клан? Хозяйка ночи застонала, вскочила со стула и выглянула в окно. Ей надо было знать, потому что она чувствовала, что здесь шла игра на более крупные ставки, чем предполагалось.
* * *
Орел парил в поднебесье, изредка спускаясь, чтобы сделать круг над этой грешной землей и вновь поднятся на недоступную высоту. Вот и сейчас он спланировал вниз, прорезая крыльями потоки воздуха, окинул взором черный, словно мрак, замок и маленькую деревушку, примостившуюся близ этого величественного сооружения. Она выглядела не столь безмятежной, как прежде, так как ее, подобно черной оспе, проплешинами отметил вражеский огонь. За ней простирался лесок с небольшими полянами. Вершины его деревьев колыхались, как волны прибоя. Среди этих деревьев расположился отряд вампиров и оборотней. Они мелкими группами пробирались оттуда к поселку, где их уже ждали спешно собранные солдаты, среди которых можно было различить специально отобранных богиней существ - Ловцов душ. Казалось, все замерло вокруг в ожидании грядущих событий, и вот первый крик боли и звон стали ознаменовали начало битвы, возвестили о конце передышки.
Роберт недоуменно оглянулся, не понимая, где оказался. Везде, куда бы он ни кинул свой взор, шли ожесточенные стычки с врагом. Надо было с горечью признать, что они проигрывали… Вот оборотень разорвал надвое тело вояки и его морду исказила гримаса удовольствия; вот военные, с которыми он служил бок о бок, под влиянием вампиров нападают на своих… Казалось, всего минуту назад он помогал госпоже Анриэтте добраться домой, и в округе все было спокойно, а потом вдруг напали оборотни, а следом за ними вампиры. Было очень трудно не запаниковать, но он старался как мог. Узкая улочка, куда его оттеснили нападающие, была вся завалена трупами и утопала в крови. Тела солдат лежали рядом с мертвыми тушами оборотней - только смерть примирила врагов. Роберт, застонав, стал медленно пробираться к следующему переулку, чтобы как можно быстрее оказаться у себя дома и защитить жену и детей. Сердце замирало от страха при мысли, что он не успеет… и увидит мертвыми тех, кого так любит. Голова гудела от полученного удара, в глазах двоилось, потные руки скользили по древку алебарды. И все же с каждым шагом Роберт приближался к заветной цели. И вот - желанный дом. Перехватив покрепче оружие, пожилой человек вбежал внутрь. Повсюду валялась разбитая посуда, разорванная одежда, поломанные стулья, но трупов не было. Это вселило надежду, что его семья жива. Сердце Роберта стало пропускать удары, в голове закружился хоровод горячечных мыслей: Что с ними? Живы ли они? Где спрятались? Успел ли он? Душа его от страха, сдобренного щепоткой веры в удачу, рвалась на волю. Он практически бегом ворвался в соседнюю комнату… Там лежало изуродованное тело его жены. Из горла вырвался полувсхлип полустон… он не знал, что делать: рычать от злости или рыдать от постигшего его горя. Что-то внутри умерло, доставляя невыносимую, почти физическую боль… Он опоздал! Опоздал! Эта мысль сверлила сознание, парализуя его тело. Роберт выронил алебарду, упал на колени и ползком добрался до трупа. Слезы покатились по щекам, а тело пробила нервная дрожь, отчего затряслись даже губы. Роберт шептал, почти сходя с ума:
- Это неправда, неправда…
Дрожащими руками несчастный неуверенно дотронулся до перекошенного от ужаса такого родного лица. Зачем, зачем он оставил их одних? Это его вина, его! Роберт, прижав жену к себе, заскулил… И вдруг - детский крик о помощи. Роберт кинулся на улицу и перед ним предстала следующая картина: два оборотня, рыча со злости, то входили, то выбегали из сарая, не зная, как добраться до спрятавшихся на чердаке двух ребятишек. В груди Роберта все запылало от ненависти, которая требовала выхода, превращая его в настоящую боевую машину, сметающую все на своем пути.
Первый противник был рассечен им пополам, а вот второй застал его врасплох и опрокинул наземь. Это произошло уже в сарае, и когда оборотень наклонился над ним, овевая лицо смрадным дыханием, он заметил выглядывающее со второго этажа перепуганное личико сынишки, который, стиснув зубы от страха, направлял отцовский арбалет в спину зверя. Роберт затаил дыхание. Оборотень вонзил когти в грудь мужчины, заставив застонать. Мальчик вскрикнул и выстрелил. Зверь завыл, после чего изогнулся от пронзившей его боли. Воспользовавшись этой передышкой, Роберт нащупал рядом с собой черенок лопаты и с размаха ударил противника по голове, раскроив ее надвое. Безжизненное тело свалилось навзничь, не причиняя больше вреда никому. Роберт, чувствуя, как его покидают последние силы, закрыл глаза. До него донесся детский плач и слова мальчика:
- Прости меня, папа, прости… я… я… не смог… спасти маму.
Роберт заставил себя открыть глаза и произнести:
- Ничего, сынок… ничего… Ты спас сестру, ты молодец…
Он хотел произнести еще что-то, но смерть уже приняла его в свои объятия.