К козьему жаркому, жарившемуся на костре уже полдня, добавились еще три свежих тушки. Кроме местного пива, пастухов угостили особым алкогольным напитком и дождевой водой, смешанной с ягодным соком.
Эндри и Уоллес по возможности предпочитали играть музыку и уклоняться от разговоров: могли возникнуть вопросы, на которые Уоллес не мог дать ответов. Вскоре люди увлеклись едой и выпивкой и перестали чем-либо интересоваться, а Эндри и Уоллес уже строили планы, как бы ускользнуть в Глэсберри рано утром. Несколько девушек принесли Эндри множество кружек местного пива, но он вылил большую часть в траву.
"Почему я делаю это? - спрашивал сам себя Эндри, опрокидывая за собой уже шестую кружку. - Это хорошее пиво, а я люблю пиво".
Женщина по имени Желена, которая вышла замуж за человека - живого или мертвого - по имени Уоллес, подошла к Эндри вот уже в седьмой раз, держа в руках кружку пива. У него появилось ощущение, что что-то здесь, вероятно, не так. И вскоре пришлось в этом убедиться.
- Я слышала, как ты говорил по-диомедански, - сказала она, беря его пустую кружку и предлагая полную. - Значит, мы можем поговорить.
"Вот черт, она говорит по-диомедански", - подумал Эндри, который притворялся, что плохо говорит на всеобщем сарголанском, надеясь таким образом избежать неприятностей.
- Ну да, все мы, моряки, говорим на нем в Альберине.
- Моряк из Скалтикара? - спросила женщина, садясь рядом.
- Да, с "Буйной пташки". Это было мое первое путешествие.
- Мои родители продали меня Уоллесу, - сказала Желена. - Тогда у них был тяжелый год. Но у них тяжелый год закончился, а я уже три года как здесь.
Эндри выпил до дна то, что оставалось в кружке. Желена передвинулась ближе, и, улыбаясь, слегка толкнула его под ребро. "Интересно, зачем она это сделала", - подумал Эндри.
- Так ты, э-э, замужем за Уоллесом? - спросил он.
- А… Уоллес… ну да, мы женаты. Ты его хорошо знаешь?
- Да не очень. А ты?
Тут Эндри понял всю бессмысленность своего вопроса женщине, которая уже три года живет в браке. Эта мысль поразила его словно внезапный удар в солнечное сплетение, но Желена, кажется, восприняла его промах как тонкую игру слов.
- Думала, что хорошо. Уоллес-пьяница… Уоллес-прелюбодей… Уоллес-грубиян, бьющий жену… Уоллес-убийца тех, кто крадет коз. А сейчас он здесь, красиво говорит, вежливый, утонченный. Он даже говорит по-диомедански. Я просто не знаю…
- Ого, подожди-ка минутку, - попросил Эндри. - Расскажи мне побольше об этих разных Уоллесах.
- Об Уоллесе и всех его женщинах?
- Да нет, о козах.
- Я не думаю, что он… ну, ты понимаешь… что-то там было с теми, кто крадет коз. Да, он убил пятерых. Жестокая, грубая сила - вот кем был наш Уоллес. Теперь он изменился. Может, я и придумываю, но Уоллес стал выше, крупнее, ну и вообще. У него волосы были гуще и темнее, еще морщинки и веснушки. Где ты с ним познакомился?
- В таверне. Тогда я впервые проводил ночь на берегу. Мы стали петь, наигрывая на лире, потом выпили. Завязалась драка… да нет, ты не поверишь. Потом мы спустились… нет, тоже не поверишь.
- Уоллес не умеет петь, - сказала Желена.
- Ну да, теперь я согласен. Никогда не прошу его исполнить какую-нибудь балладу. Тогда из таверны люди разбегутся быстрее, чем если крикнуть "Пожар!"
- Ты не понимаешь. Уоллес никогда не поет.
"Она меня запутала, - подумал Эндри. - Не дай себя сбить с толку, парень".
- Ну да, люди меняются, когда отсутствуют в течение долгого времени, - ответил он невинно, словно проблема с Уоллесом совсем не являлась проблемой.
- Его не было всего три месяца, - не отступала Желена.
- Ох. А-а-а, ну да, может…
Эндри понимал, что не в силах сказать ничего толкового, но Желена снова начала говорить.
- Он никогда не менялся так за три месяца. Может, он и выучил пару - тройку вежливых фраз, дюжину слов по-диомедански, но внутри Уоллес должен был остаться прежним.
Тем Уоллесом, который всегда кричал: "Пива!", "Обед!", "В постель!". Он держал меня в страхе в течение трех лет, а я пыталась угодить ему, боясь побоев. Я думала, Уоллес не вернется, но сейчас он здесь. Ладно, хочешь еще пива?
Когда она ушла, Эндри неожиданно заметил, что кто-то стоит в тени возле двери за его спиной.
- Ты, из Скалтикара, - сказал по-диомедански резкий женский голос.
- Я? - спросил Эндри.
- Ты, друг Уоллеса. Уоллес в опасности.
- Что? Откуда ты знаешь? Кто ты?
- Я - деревенский травник. Желена взяла у меня чашку сока дьявольского цвета около часа назад. Она сказала, это для крысы. Теперь я знаю, что это за крыса.
Дьявольский цвет рос в Скалтикаре и в Акреме. Ярко-красные ягоды с черными прожилками. На фоне темно-зеленых листьев кустарника они выглядели словно красные глаза с узкими зрачками. Это было одно из самых известных ядовитых растений.
- Он… Я… Что же мне делать? - выдохнул Эндри. - Он мой друг.
"Друг? Я ж его знаю всего одиннадцать дней", - подумал Эндри. Хотя может и так. Они столько вместе пережили.
- Иди к ней в дом и выкради яд.
- А почему ты этого не сделаешь?
- У нее есть волкодав.
- Волкодав! Он меня тоже может укусить!
- Ты не слушаешь меня. Соблазни ее. Она привяжет волкодава. Как только она заснет, выкради яд.
- Но Уоллес…
- Напои его вначале. Поспеши! Она идет!
Желена снова присела рядом с Эндри, и они выпили, произнеся тост за всех богов, покровительствующих козам. Где-то неподалеку Уоллес играл на своей лире вместе с несколькими жителями деревни, которые гудели на оловянных флейтах. Кто-то танцевал, остальные пили.
- Ну, я готов пуститься в пляс, - заявил Эндри, надеясь, что ему все-таки удастся найти возможность избежать неизбежного. - А ты?
- Я только этого и ждала, - ответила Желена.
У Эндри не было большого опыта в танцах, да и приглашали его не часто, поэтому ответ Желены стал для него неожиданностью. На самом деле он хотел подойти к музыкантам после того, как Желена отклонит приглашение, и как-нибудь предупредить Уоллеса. Танцы в Хархе почти не отличались от тех, которые Эндри выучил вместе со своими сестрами в Альберине. Они с Желеной немного покружились, пока не был объявлен перерыв. Желена решила помочь с едой, а Эндри отправился к Уоллесу.
- Эндри, как мне быть с той женщиной? - прошептал Уоллес прежде, чем Эндри успел открыть рот.
- Что ты имеешь в виду?
- Я не ее муж! Ладно, я пока справлялся, я же сказал ей всего пару слов, но что же мне делать потом?
- Я думаю, это очевидно.
- Вовсе нет! Я вообще ничего о ней не знаю, ох… что же мне?..
- Хватит, перестань. Слушай, она рассказывала, ее муж любил выпить, так что давай, выпей большую кружку. Расслабься до беспамятства, тогда и говорить будет не надо. Завтра утром мы отправимся в Глэсберри, тебе лишь нужно сказать, что вернешься через месяц.
- Много выпить, да?
- Не помешает!
"То, чего он не знает, не повредит ему, - думал Эндри. - Однако как это обернется для меня, неизвестно".
Уоллес выпил пять пинт за пять минут, но Эндри решил, что ему самому нужно оставаться относительно трезвым и присматривать за другом. Танцы не возобновились, у огня остались те, кто пил и пел. Уоллес уже был не в состоянии идти, и, к ужасу Эндри, некоторые из мужчин предложили отнести его домой. Эндри отправился с ними и настоял на том, чтобы они оставили Уоллеса с ним у двери.
- Вскоре ему понадобится облегчиться на улице, он сейчас не в состоянии попасть в горшок, - объяснил он.
Как только мужчины скрылись из виду, Эндри отвел Уоллеса под навес для дров. Убедив его лечь, Эндри вернулся обратно. Желена по-прежнему была с другими женщинами, помогая убирать после праздника. Он открыл дверь ее дома. В камине тлели угли, их свет обрисовал огромную фигуру собаки. К удивлению Эндри, гигант лишь обнюхал его, помахал хвостом и лизнул руку.
- А да, я ведь танцевал с твоей хозяйкой! - тихо воскликнул Эндри, вздохнув с облегчением.
Он быстро осмотрел дом, состоящий лишь из одной комнаты, в которой было все, кроме дров. Яд должен храниться где-то в маленькой миске, а на сосудах с дьявольским цветом всегда нарисован большой глаз. Эндри зажег восковую свечу от камина, она дымила, но давала больше света, чем очаг. "Куда она могла его спрятать? - думал Эндри. - Где бы стал искать человек, похожий на Уоллеса? Там, где лежат травы!"
Миска с дьявольским цветом стояла за несколькими кувшинчиками сухих листьев на верхней полке. Эндри вылил ее в камин, промыл и наполнил дождевой водой, потом потушил свечу. Затем выпрямился и обернулся. И столкнулся лицом к лицу с Желеной. Она несла охапку дров и керамическую лампу.
- Эндри! - воскликнула она. - Что ты здесь делаешь?
"Тоже хотел бы это знать", - подумал он, но вслух сказал:
- Помогал привести Уоллеса домой.
- Я заметила. Он под навесом для дров, лежит на поленнице. Весь в блевотине.
- А, ну да… Я думал, там ему будет лучше. Ну, ночью.
- Ночью?
- Ну да.
- Так, а ты что здесь делаешь?
"Опять тот же самый вопрос, за исключением слов "так, а". Ответить уже сложнее". Почему он находится в доме у женщины ночью, когда ее муж спит где-то на улице? В голову пришло лишь одна разумная причина, если не считать выливания миски с ядом в камин. Эндри что-то забормотал беззвучно. "Давай, это же всяко не хуже, чем когда бьют в лицо или дают пинка - а к такому ты привычен, - говорил внутренний голос. - Давай, это же должно когда-нибудь случиться".
- Наверно, мне лучше объясниться, - начал Эндри, надеясь, что продолжать не придется.