Другой берег озера порос негустым, прозрачным на солнце лесом. Приглядевшись, можно было увидеть взмывающего с ветвей коршуна. Покружив над водой, птица быстрой стрелой кидалась вниз, и тут же взмывала обратно. Сильные взмахи крыльев несли ее к лесу, в когтях серебристой полоской блестела крупная рыба. Запрокинув голову, Кар провожал птиц глазами. Чувство полета пронизывало его, в душе рождалось горькое сожаление о собственной бескрылости. Никто другой при нем не выказывал подобных чувств, потому Кар молчал о них, как молчал о многих своих странностях.
Его везде встречали приветливо. Над неуклюжими попытками включиться в работу смеялись необидно, как взрослые смеются на ребенком. Никто не шарахался, не прятал опаску, как будто и не висело над ним проклятие рода колдунов, и Кару все больше казалось что здесь, и только здесь его место. Если б не тайная тревога, подобно червю точившая душу, он был бы полностью счастлив.
Но пришел день, положивший конец молчанию. Однажды поутру на озере вдоль берега впервые появился тонкий лед. В тот же день из Тосса вернулся посланный Дингхором за новостями отряд. Вернулся с дурными вестями - со дня на день ожидалось прибытие имперских войск. Конные отряды пронесутся от селения к селению, выгоняя людей из домов, отнимая стада. Впереди, направляя праведный гнев, поедут жрецы, с фальшивым милосердием предлагая заплатить покорностью за возможность остаться. Многие расстанутся с жизнью, многие потеряют родных, а уж об имуществе и говорить нечего.
В тот вечер у Дингхора допоздна просидели воины и жрец племени - аггары почтительно звали его Голосом Божьим. Дингхор решил немедленно уходить. Незачем терять людей в напрасных сражениях, их мечам хватит работы в Ничейной Полосе. Другие племена аггаров также перекочуют туда, и там, в преддверии Злых Земель, хрупкий мир племен обернется кровавыми набегами. Не раз и не два мечи аггаров обагрятся кровью братьев. Слишком скуден и неприветлив степной край, слишком мало там пищи, даже вода превратится в великую ценность, а так уж повелось среди людей, что в трудный час своя нужда часто весомей жизни соседа.
Обо всем этом говорили воины, и Голос Божий не утешил их напрасным обещанием побед. Хоть Кар, молча сидевший у дальней стены, заметил на многих лицах недовольство, никто не возразил вождю. Даже Чанрет, родич Дингхора и вечный спорщик, молча вертел в руках длинный нож. Светлые брови сошлись к переносице, на лицо легла отрешенность, будто Чанрет примерялся половчей всадить нож в чье-то сердце, но с губ не слетело ни звука.
Когда гости разошлись, Дингхор опустился на кожаную подушку перед почти потухшим очагом. Знаком пригласил Кара сесть рядом. Они остались вдвоем - Ранатор с родичем Налмаком отправились говорить с воинами, Аррэтан, дочь Дингхора, беззаботная, как птица, где-то веселилась в компании друзей. Подбросив дров в очаг, Кар сел напротив вождя.
- Пришло время решать, мальчик, - негромко сказал Дингхор. - Мы уходим. Если ты хочешь вернуться…
Он замолчал, вопросительно глядя поверх языков огня. Дым туманным столбом поднимался к потолку, исчезал в круглом отверстии. В красном свете очага Дингхор остро напомнил кого-то из прежней жизни. "Кого же?" - подумал Кар, чувствуя, как внезапно заболело сердце.
- Что там? - спросил он. - Куда вы уходите?
Дингхор задумчиво погладил бороду.
- Там степь граничит со Злыми Землями, - сказал он.
- Это я знаю. Почему вы не хотите туда идти? Из-за голода?
Дингхор покачал головой:
- Нет. Там и правда редки водоемы, почва засушлива, хлеб не растет, скот тощает без сочной травы, а диких животных мало, если не считать волков. Но мы могли бы там жить. Дело в другом.
- В чем же?
- Мы не любим говорить об этом, мальчик, - Дингхор невесело улыбнулся. - Племена Злых Земель - наши дальние родичи, правда, родство то давно пресеклось. Давно, с тех пор состарились даже камни, они заключили союз с темными богами. Боги те предпочитали кормиться человеческой плотью, и люди приносили им в жертву собственных детей. Предания говорят, что взамен они получили невероятную силу и способность меняться. Их человеческая сущность смешалась со звериной.
- Разве это не сказки?
- Не сказки. Я сам видел одного - за человека его можно было принять только издалека.
- И что дальше? - прошептал Кар, охваченный смесью страха и жадного любопытства.
- Наши предки не пожелали вступать в гибельный союз. Многие погибли в сражениях, оставшиеся бежали на запад. Звероподобные преследовали их, надежды не оставалось. Тогда Голоса Божьи всех племен собрались вместе. Целый день они провели в молитве, а ночью между Злыми Землями и остальным миром легла невидимая граница. Звероподобные не смогли ее перейти. А наши предки ушли сюда, к землям колдунов. Из огня да в полымя, как говорят.
- А сейчас там… Все так же?
- Зло рвется наружу. Древняя граница еще удерживает его, но Ничейная Полоса расширяется - медленно, год за годом. Каждый раз, приходя туда, мы видим, что она стала больше.
- И вы боитесь там оставаться? - понимающе спросил Кар.
Дингхор неотрывно смотрел в огонь.
- Дети, зачатые вблизи Злых Земель, появляются на свет мертвыми, - сказал он.
Стало тихо, только в очаге потрескивали сучья, да издалека, от костров, долетел негромкий смех. Кар опустил голову. Словно приоткрылась дверь, и вместо мирной картины он увидел боль и страдания. Кого потерял Дингхор? Сына, дочь? Брата, сестру? Что сказать в утешение и надо ли вообще говорить?
- Я рад помочь тебе, мальчик, но не могу дать больше, чем имею сам, - Дингхор прямо взглянул Кару в глаза. На лице его блестели капельки пота. - Ты можешь уйти с нами, можешь избрать другой путь. Я дам тебе коня и немного золота… И свое благословение, хоть вряд ли оно тебе поможет. Но решить ты должен до завтра.
- То, что ты рассказал… - Кар запнулся. Слова казались тяжелей булыжников. - Значит, проклятие существует, оно не сказки, не жреческие вымыслы. Если останусь - навлеку его на тебя… на всех вас. Я не хочу…
- Чем ты навлечешь его, Карий? - мягко спросил вождь.
- Я колдун.
- Мальчик, - Дингхор ласково и с грустью улыбнулся. - Звероподобный, которого я видел, был и вправду порождением темных сил. Даже мертвый, он источал зло. Сейчас я вижу перед собой просто юношу… Растерянного, таящего в душе обиду. Быть может, несправедливость однажды толкнет тебя на темную дорогу, но разве нам дано знать будущее?
- Но я же колдун! - Кар с отчаяньем дернул себя за волосы. - Разве ты не видишь?
- Мальчик, я никогда не встречал колдовства. Прошу, покажи мне его. Сделай для меня что-то, непосильное простому человеку.
- Я… я не умею.
- Так почему ж ты решил, что ты колдун?
- Разве ты не видишь сам? - повторил Кар.
- Ты знаешь моих детей, Ранатора и Аррэтан, - ответил Дингхор. - Прабабушка их матери была твоего рода. Она пришла к нам юной, как ты, и прожила до глубокой старости. В наследство детям и внукам она оставила особую внешность, да и та стирается с поколениями. И ни капли колдовства. Я не знаю, что делает человека колдуном, мальчик, но точно не цвет волос.
В словах Дингхора была надежда, Кар и мечтать не смел о подобной. Но память, не умевшая лукавить, мгновенно разрушила ее. Через силу, зная, что лишает себя последнего утешения, Кар произнес:
- Не только волосы, Дингхор. Иногда я бываю… Ко мне приходит тьма.
Дингхор молчал, и Кару пришлось продолжать:
- Это случилось впервые, когда погиб император. Я услышал ту клевету… - горло сжало воспоминанием. - Тогда она пришла в первый раз, но потом было еще. Как темная фигура за плечом, и голос… Ты, верно, думаешь, что мне мерещится, но это не так. Когда я слушаюсь его… Чтобы выбраться из города, я угрожал смертью ребенку. Его родители вывели меня…
Сказал и замер, избегая взгляда вождя. Облегчение исповеди перемешалось с отчаянием. Теперь Дингхор отвернется, как отвернулся Эриан…
- Ты пережил большое потрясение, мальчик, - сказал вождь. - Это, а может быть, и впрямь твое родство, сделало тебя чувствительным. Никто из нас не видел тьму лицом к лицу. Но, как и свет, она всегда рядом. С каждым человеком. В этом ты не отличаешься от других. Люди каждый день выбирают меж тьмой и светом, и никакого проклятия в том нет. Проклятие - сделать неверный выбор.
- Жрецы говорят иное!
- Еще бы. Они пролили столько крови, что сами давно утратили свет.
- Ты говоришь это так просто, - Кар не хотел, но в голосе прозвучала обида. - А я должен с этим жить. Как?
Дингхор улыбнулся.
- Подумай сам. Если над твоей головой летают птицы, плохо ли это?
- Нет, - растерялся Кар.
- А если ты позволишь им свить у себя на голове гнездо?
Сердце колотилось так, что стало больно в груди. Кар медленно спросил:
- Ты хочешь сказать, только я сам могу отдаться тьме? Она не завладеет мной?
- Без твоего желания - нет.
Кар поднял голову. Огонь снова потух, остались только яркие, с редкими синими язычками, угли. В дымовое отверстие любопытно заглядывая, сверкая, как бриллиант, крупная звезда. И тут, в полумраке, Кар понял. Он разглядел, на кого похож Дингхор, и удивился, что не замечал раньше. Сильно, как родич, вождь племени еретиков-аггаров напоминал императора Атуана.
Кар не заметил, как вскочил. Обошел очаг. Дингхор смотрел с теплотой, от которой к горлу подступили слезы. Опустившись на здоровое колено, Кар поцеловал руку вождя еретиков.
- Спасибо тебе.
Дингхор с улыбкой отнял руку. Потрепал Кара по мокрой щеке.