- Это лучше, чем король, которому нужна женщина, чтобы думать за него.
Моранден вскочил. Мирейн с ледяным спокойствием обратился к нему:
- Помолчи, родственник, и я, возможно, прощу тебе то, что твоя марионетка сказала о моей матери. Но я никогда этого не забуду.
- Лжец. Иноземец. Бастард жрицы. Я терпел тебя, потому что мой отец любит тебя и потому что ты похож на мою сестру, которую я тоже любил. Но чересчур это чересчур. Главнее моего отца и моей сестры был Янон, а Янон стонет при мысли о таком короле.
- Янон, - сказал Мирейн, - не стонет. Стонет только Моранден, душа которого грызет саму себя от ярости, что он не может заполучить трон.
В зале царила мертвая тишина. Мирейн взглянул в черные горящие глаза брата своей матери.
- А если бы ты и получил его, мой господин, если бы ты добился его, смог бы ты его удержать?
- Дитя… - Голос Морандена изменился, стал мягче, и от этого еще убийственнее. - Не один ты любим вышними. И не один Хан-Гилен, который отверг всех богов, кроме Аварьяна, и пыжится от гордости, воображая себя под его благословением. Боги изгнаны, но боги остаются. Она остается, та, что одна равна Аварьяну. Она есть, детка. Есть, была и будет.
Это были гордые слова, но заглушенные, лишенные своей силы.
- Я посажу ее на цепь.
Моранден засмеялся.
- Неужто, малыш? Попытайся. Попробуй сделать это сейчас, Солнцерожденный, дитя утра.
- Я… не…
Мирейн покачнулся. Его рука взлетела вверх, но огонь ее был тусклым, и смеющийся даже не вздрогнул. Мирейн воскликнул:
- Моранден! Неужели ты не видишь? Ты тоже марионетка. Тебя используют, тобой манипулируют. Другой голос говорит через тебя.
- Я ни одному человеку не игрушка!
- Воистину не человеку, но богине и женщине.
Моранден набросился на Мирейна, взбесившись от ярости. Вадин увидел, как его господин упал; между ними стена тел, и никакого оружия во всем праздничном зале; это было кошмаром, повторяющим Умиджан, и Мирейн сказался поверженным, прежде чем успел начать сопротивление.
Между алым и белым мелькнуло что-то темное, разделяя их и отшвыривая алое к стене. Низкий голос произнес с мягкостью, более уничтожающей, чем любой рев ярости:
- Вон отсюда.
Моранден пошатнулся, его лицо обмякло, он рухнул на колени. Король смотрел на него сверху вниз. Старый, сильный и грозный, он встретил взгляд сына, и тот вздрогнул.
- Вон отсюда, - снова повторил король.
Губы Морандена шевельнулись.
- Отец! Я… - вырвалось у него.
Стальные руки швырнули его об пол. Сильный, жесткий и резкий голос пригвоздил его к тому месту, где он лежал.
- Если восход солнца застанет тебя вблизи моего замка, я буду охотиться за тобой как за зверем. Изгнанник, проклятый. Пусть ни у одного мужчины не поднимется рука помочь тебе. Пусть ни одна женщина не пустит тебя в свой дом. Пусть ни один житель Янона не даст тебе ни еды, ни одежды, ни питья под страхом разделить твою судьбу. - Рабан отвернулся.
- Моранден из Янона мертв. Прочь, безымянный, или умри как собака. Моранден огляделся. Все отвернулись от него. Даже самые смелые из его последователей отвернулись вместе с остальными, показывая, что изгнание его совершилось.
Он рассмеялся резким, диким, острым как лезвие смехом.
- Вот оно, правосудие Янона. Итак, я осужден без защиты, безвозвратно. Мне жаль наше королевство!
Никто не повернулся. Король был неподвижен и неумолим. Мирейн и Моранден вынудили его сделать выбор. Он сделал его. Это было горько, очень горько. Но Моранден видел только неподвижную спину, понимал только то, что он всегда знал: отец не любит его.
Черная ярость затопила все его существо. Он вскочил на ноги.
- Проклятие! - крикнул Моранден. - Проклятие вам всем!
Мирейн тоже поднялся, он был растрепан, но он единственный встретил взгляд Морандена, потому что единственный не испугался. Свет потемнел в глазах старшего принца.
- Ты… - сказал он, почти промурлыкав, - теперь Янон принадлежит тебе. Наслаждайся.
Он преувеличенно низко поклонился, резко повернулся в алом вихре и зашагал все быстрее и быстрее мимо короля, мимо Мирейна, мимо лордов и простолюдинов Янона. Факел выхватил последний кроваво-красный блик, и принц исчез во тьме.
- Дедушка, - громко прозвучал в тишине голос Мирейна. - Дедушка, верни его.
Король повернулся к принцу. У того перехватило дыхание: лицо старого короля было похоже на череп. И все-таки Мирейн повторил:
- Верни его.
- Он хотел отнять твой трон и твою жизнь.
Мирейн сделал то, чего не делал ни перед кем, кроме своего отца: он стал на колени перед королем и склонил голову.
- Ваше величество, я умоляю вас.
Недоумение на лице короля смешалось с яростью.
- Зачем?
- Это еще не закончено. Это должно быть закончено, иначе весь Янон придет в движение.
- Нет, - жестко и бесповоротно сказал король.
Глаза Мирейна сверкнули.
- Он должен вернуться. Мы должны сразиться сейчас, пока битва еще свежа, и бог должен выбрать меж нами.
- Выбираю я, - прохрипел король. - Вы не будете сражаться.
- Не в твоей воле приказать это, повелитель Янона.
Король остался недвижен даже после столь неслыханной дерзости.
- Я не позову его обратно.
Мирейн поднял глаза к его царственному взору.
- Тогда и я тоже должен буду покинуть тебя.
Король содрогнулся.
- Покинуть? - повторил он, как будто это слово не имело смысла.
- Теперь это война между моим родственником и мной. Война, которую ты, мой господни, сделал неизбежной. Что бы ни выпало нам па долю, битва или, по великой удаче, примирение, я не стану сотрясать королевство силой нашей вражды. - Подбородок Мирейна вздернулся еще выше. - Поскольку Моранден ушел в изгнание, я тоже должен сделать это.
В зале и во дворе все затаили дыхание. Король выглядел как человек, которому нанесли смертельный удар. Его дочь мертва. Его сын открыто пошел против избранного им наследника. Сын его дочери стоит перед ним и швыряет его королевство ему в лицо.
- Однако, - сурово спросил он, - когда я умру, кто будет править в Яноне?
- Лордов и принцев достаточно. И каждый из них знает своего отца. - Мирейн поклонился до самого пола. - Прощай, мой господин. Да хранит тебя бог.
Он повернулся, как недавно это сделал Моранден, только теперь алое сменилось белым. Однако, как только он сделал первый шаг, король схватил его за руку, и он задержался, сверкнув глазами.
- Мирейн, - произнес король. Его пальцы сжались. - Солнцерожденный. Рукой твоего отца…
Мирейн напрягся, стараясь высвободиться, и вдруг замер. Король покачнулся. Мирейн подхватил тело, в котором остались только кожа да кости, но которое все еще было слишком тяжелым для принца. Мирейн медленно осел под его весом.
На лице короля проступила смерть, долго удерживаемая на расстоянии, а теперь впущенная для жатвы.
- Нет! - крикнул Мирейн, обхватывая тело своего деда, словно только его руки могли удержать в нем жизнь. - Не теперь. Не из-за меня!
- Из-за тебя? - прошептал король. - О нет… - Вся его жизнь и сила сосредоточились в глазах, которые широко раскрылись навстречу Мирейну. Позови моих слуг. Я не желаю лежать на полу собственного зала как какая-нибудь собака.
В спальне короля оплывали свечи, отбрасывая на большую кровать длинные тени. Затих речитатив целителей; замолчали жрецы. Имин в одиночестве сидела в углу со своей арфой. Ее пальцы соскользнули со струн, голос упал до шепота и стих. На щеках блестели слезы.
Мирейн стоял на коленях у постели. Он не двинулся с того момента, как короля положили сюда, ни ради Вадина, ни ради целителей или жрецов, ни даже ради тех высокорожденных лордов, чей ранг позволил им миновать стражу. Одна рука вцепилась в руку короля, другая, правая, лежала на его спокойном челе.
Король скользил между бодрствованием и забытьем. Даже закрытые, его глаза были обращены к Мирейну.
Вдали прокукарекал петух, призывая рассвет. Король пошевелился. Глаза его открылись, пальцы сжались. Губы смягчились, почти улыбнувшись.
- Да, - сказал он очень тихо. - Прокляни меня. Прокляни клятву, которую ты мне дал.
- Я клялся не умирать и не оставлять тебя.
- Ты не можешь покинуть меня теперь.
- Не могу, - сказал Мирейн устало, без гнева. - Ты позаботился о том, чтобы я не смог.
- Я? Не совсем, дитя. Мне помогли. Назови это судьбой. Назови это…
- Ядом. Тонким, колдовским, недоступным для моих возможностей целителя.
Усталость исчезла, вернулся гнев. Хотя и не произнесенное, это имя повисло между ними с того момента, как покинули зал, и казалось, что битва продолжается и теперь. Мирейн наклонился.
- Она за это заплатит.
- Нет.
Это тоже выглядело устрашающе, сопротивление, которое не сломить.
- Она всегда была твоей слабостью. Она была твоей смертью.
- Это большой подарок для меня: выбрать собственную смерть и ее орудие и знать, что она - красавица. Но она не одержала победы. Мой наследник, а не ее получит трон. - Выдох, кашель - вот и весь смех, который он мог себе позволить. - Признай это, Солнцерожденный. Несмотря на все подобающее случаю сыновье горе, ты этому рад.
- Нет. Это не так.
- Лгунишка, - сказал король почти нежно. - Я не оставляю тебе мудрых советов. Даже если бы твоя вежливость заставила тебя выслушать их, ты не стал бы им следовать. Одно только я завещаю тебе: царствуй в радости.
Глаза Мирейна были горячими и сухими, голос хрипел.