- Ну, слушай, Серьёжка. Когда мне исполнилось шесть лет, мне надоело приставать к папе с мамой с безответным вопросом:"Где мой Серёжа?" Я пошла к бабушке Ане, которая живёт в избушке на опушке. Её у нас в городке зовут и знахаркой, и ведьмой, и травницей, и целительницей, и экстрасенсом. Но это всё неправильно. Она - колдунья. Я хотела, чтобы она мне сказала, куда ты девался. Только бабушка Аня сразу мне говорить ничего не стала. А начала обо всём расспрашивать: обо мне, о тебе, о родителях. Потом вкусной кашей накормила и отправила домой. Велела завтра прийти, а сегодня спать лечь пораньше.
Ночью мне приснился сон. Утром, чуть свет побежала я к избушке, а бабушка уже меня поджидала. Говорю ей, что видела тебя во сне, ты ехал на лошади среди густой травы, с тобой ещё какой-то дядька был в кольчуге и с мечом.
"Значит, жив твой Серёжа",- сказала мне бабушка Аня.
"А как мне узнать, где он и когда вернётся ко мне?",- спрашиваю я её.
"Ты сердце своё слушай, оно тебе всё и скажет"
"Как же его слушать, оно же говорить не умеет?"
"Я тебя научу слушать, а сердце твоё говорить научу",- сказала мне бабушка Аня.- "Раз тебе после моей каши сон вещий приснился, значит, есть у тебя способности к нашему делу".
"К какому делу, бабушка?"
"К колдовскому. Будешь прилежно учиться, станешь настоящей колдуньей".
Я испугалась сначала, но уж очень мне сильно хотелось узнать, где ты и что с тобой. И стала я колдовству учиться. Да так успешно, что через год сумела позвонить вашему начальнику разведки на его личный номер. На служебный-то меня бы и не подключили. А его личный номер известен только очень узкому кругу лиц. Вот, ты его знаешь?
- Нет.
- И почти никто не знает. Поэтому он на мой звонок ответил, удивился весьма, выслушал. Сказал, что ты выполняешь важное задание и когда вернёшься - неизвестно. Может быть, и никогда. Сказал всё это и отключился. Недосуг ему с семилетней девочкой разговаривать. И тут же личный номер сменил. Тогда я ещё через пару дней ему позвонила по личному и сказала, что хочу попасть к тебе. Он на это ответил, что для этого надо быть зачисленным в группу. Не называя её. И перечислил требования к членам группы. Спросил, сколько мне лет и как я узнаю его номер. Ответила, что лет мне - семь, а как я узнаю номер - моя личная тайна. Он сказал, что подготовка к экзаменам и тестам займет у меня лет восемнадцать. Так что в двадцать пять лет меня могут зачислить, если я пройду все испытания. "А если я уложусь в девять лет с подготовкой?" Он подумал, помолчал и сказал, что, если подготовлюсь за девять лет, то меня, в виде исключения, смогут зачислить, так как человек, сумевший за такой короткий срок пройти такую подготовку, им, безусловно, нужен.
И я стала готовиться. За четыре года прошла курс средней школы, за три - офицерского училища. Ещё два года оттачивала навыки, готовясь к экзаменам. При этом, продолжала ходить к бабушке Ане, училась у неё колдовским наукам. Когда мне исполнилось двенадцать лет, бабушка Аня сказала, что научила меня всему, что знает сама. Объявила, что передаёт меня на выучку дальше, к другому колдуну. "Ты можешь стать намного более сильной колдуньей, чем я. И станешь",- вот её слова.
Тут к нам погостить приезжают Гамильтоны - Эстер и Генри, с детишками. Бабушка Аня велела мне никому не рассказывать про то, что в меня душа Кати вселилась. Говорила, что люди, по незнанию и невежеству посчитают, что у меня психическое заболевание - раздвоение личности. Я никому и не говорила, а Эсти открылась. Она мне сразу поверила, потому, что я ей рассказала то, что знала только она и Катя. Эсти обрадовалась, мы с ней подружились. А с Гамильтонами приехал Смайлс...
- Ювелир?- удивился я.
- Ювелир - это его хобби. Он очень любит камни и понимает магию камней. Но, на самом деле, он - вице-президент ордена колдунов. Смайлс заведует европейским отделением ордена. Есть еще африканское, австралийское, азиатское и американское отделения ордена. Каждым руководит вице-президент. Его знают колдуны. А президента знают немногие. Меня, например, познакомят с ним, когда мне исполнится двадцать один год.
Смайлс снял домик в городке и жил здесь два месяца, когда Гамильтоны уже уехали. Смайлс меня кое-чему обучил. Снабдил колдовскими книгами. Сказал, что из меня получится великая колдунья, самая сильная в России, а, может, и в Европе. Мне разрешили всё это тебе рассказать, потому, что ты хотя и не колдун, но связан с магическими силами.
А начальник разведки Корпорации тоже оказался колдуном. Правда, довольно средненьким. Но, когда я обрела уже достаточную силу, он стал мне помогать. Устроил полугодовое обучение на учебной базе десанта. Затем я полгода провела на офицерских курсах повышения квалификации. Там было сложнее всего. Десантники, узнав, что мне всего четырнадцать лет, не приставали ко мне, решив, что я - дочь какого-то там крупного начальника. Хотя, за уровень подготовки уважали. А на курсах не знали, что мне пятнадцать лет, считали восемнадцати-девятнадцатилетней. Ну, и приставания начались. Пришлось сломать пару рук-ног. Одному череп прикладом раскроила. Комиссовали бедолагу. После этого уже не лезли.
Не скажу, что экзамены легко сдала, были и ошибки от волнения. Но, в общем, прилично. Одни пятёрки. Так что, теперь я - твой сержант, прошу любить и жаловать.
- Жаловать - это по заслугам, если они будут. А любить своих подчинённых?.. Беречь - да, заботиться - да, а вот любить...
- Но ведь маленькую твою девочку...- жалобно протянула Вика.
- Давай не путать божий дар с яичницей. Как только ты наденешь форму и подпояшешься ремнём с кобурой... Но, когда ты в шортиках и футболочке, тогда, конечно. Устоять невозможно.
- Ты - противный, мерзкий старикашка,- и стала покрывать моё лицо жаркими поцелуями. Моя рука гладила короткий ежик волос на идеально круглом затылке, отчего дыхание Вики стало глубоким и прерывистым.
- Лейтенант, что вы себе позволяете в общественном месте?!
Китель мой лежал между ручек сумки, свёрнутый так, что были видны лишь эмблемы десантника. А перед скамейкой, на которой мы с Викой обнимались, стоял разгневанный, пузатый майор в форме десантника. Китель на объемистом животе застёгнут, галстук стягивает побагровевшую толстую шею. На груди сиротливо висит значок "За двадцать лет безупречной службы".
- Это он от зависти Меня увидел и слюной весь изошёл. Вон, поодаль и жена его с сыном стоят,- шепнула мне на ухо Вика.
В нескольких метрах от нас стояла очень толстая тётка и пухлощёкий мальчишка с выпиравшими из-под ремня брюк складками жира, которые не могла скрыть футболка. Они с восторгом наблюдали, как распекает "лейтенантика" их грозный, воинственный папочка.
В другое время я бы спокойно объяснил майору его ошибку и только бы усмехнулся ему вслед. Но не сейчас. Юного, красивого тела тебе захотелось, пузан? В том, что передо мной стоит интендант, я не сомневался. Не бывают полевые командиры в десанте такими жирными. Даже в штабах таких нет. Стопроцентный кладовщик.
Подняв свой китель, встряхнул его так, что зазвенели многочисленные регалии, быстро одел и медленно начал застёгивать пуговицы. Лицо майора стало совсем свекольного цвета.
- Простите, господин полковник...- заблеял он.
- Нет уж, не прощу. Смирно!
Майор замер, выпятив пузо вперёд.
- Лечь!- и он, кряхтя, улёгся на плиты площади.
- Встать!- так же медленно поднялся. Давно его, гада, по полигону не гоняли.
- Лечь! Встать! Лечь! Встать!
- Вы не имеете права, я - офицер...
- Дерьмо ты, а не офицер! Я тебя на Ледовый пояс закатаю, взводом командовать! Лечь! Встать! Лечь!
С толстяка лились ручьи вонючего пота. Когда он в полном изнеможении не лег, а плюхнулся на плиты, я чуть наклонился к нему и тихо сказал:
- Это, чтобы ты не приставал к сержантам и лейтенантам, и не облизывался на их молодых подруг. Ребята кровь проливают, пока ты на складе тряпки считаешь. Вне строя и боевой обстановки они имеют права, которых не имеешь ты,- и легонько пнул его жирный бок.
Одной рукой взял сумку, второй - обнял за талию Вику и мы пошли к стоянке такси.
- Правильно про тебя в десанте говорят: справедливый, но строгий. Строгий, но справедливый. А ещё тебя Счастливчиком зовут. Это почему?
- Потому, что у меня есть ты.
- Ой, не ври, Серьёжка. Потому, что у тебя потерь в подразделениях мало было. Вот, чёртов майор, нацеловаться не дал. Сейчас приедем домой, а там папа, мама...
В такси, назвав шоферу адрес, Вика подняла стекло, отделившее нас от водителя, тесно прижалась ко мне.
- Серёженька, только, пожалуйста, не пей сегодня водку с папой и Николаичем. Чтобы от тебя спиртным не пахло. Всё же у меня это в первый раз. Сказки хочется...
- Что в первый раз?
- Сейчас как стукну больно, чтобы дурачком не прикидывался. Я ещё девственница.
- Ну, так и оставайся пока ею. Тебе же только шестнадцать лет.
- Не зли меня, Иванов!- она яростно шипела, сдерживая крик,- я тебя двенадцать лет ждала! А с тех пор, как созрела в половом отношении, то не только ждала, но и хотела. Не забывай, что я - Катя. Прекрасно помню, чем мы в постели занимались. Знаю, что буду кричать и кусаться. Знаю, что ты меня хочешь.
- Хотеть-то хочу, но...
- Господи, куда мир катится?! Невинная девочка пытается затащить к себе в постель старого развратника, а он ещё и упирается...
- А что папа с мамой скажут про твои ночные крики?