"На том и порешим - по крайней мере на ближайшее время", - Рейт оглядел огороженный двор и, взяв девушку за руку, отвел ее в зал караван-сарая, к столу у задней стены. Здесь он рассмотрел ее - Йилин-Йилан, Розу Красоты, Розу Катта: "Честно говоря, не понимаю, что мне с тобой делать".
На дворе жрицы в чем-то убеждали вожатого каравана, слушавшего спокойно и вежливо.
Рейт сказал: "Решение вопроса может от меня не зависеть. Я не уверен в правомочности своих действий".
"В степи нет законов, - ответила девушка, - здесь правит только страх".
К ним подошел Траз. Смерив девушку взглядом, он составил неблагоприятное мнение: "Зачем она тебе?"
"Хотел бы, по возможности, отвезти ее домой".
"Отвези меня - и ты никогда ни в чем не будешь нуждаться! - серьезно сказала девушка. - Я из знатного рода. Мой отец выстроит тебе дворец".
Эти слова, по-видимому, изменили суждение Траза в лучшую сторону. Он взглянул на восток, представляя дальний путь: "Не вижу ничего невозможного".
"Зато я вижу, - возразил Рейт. - Я должен найти космический бот. Если ты берешься сопровождать ее в Катт, пусть тебя ничто не останавливает - начни новую жизнь".
Траз с сомнением смотрел на жриц, стоявших снаружи: "Без бойцов, без оружия, как я буду сопровождать молодую женщину по степи? Нас продадут в рабство или убьют без разговоров".
В зал вошел вожатый Баоджиан. Приблизившись, он произнес ровным голосом: "Жрицы-монахини требуют, чтобы я удовлетворил их претензии - чего я не сделаю, так как переход собственности из рук в руки имел место за пределами каравана. Тем не менее, я согласился задать вопрос: каковы ваши намерения в отношении девицы?"
"Они вмешиваются не в свое дело, - сказал Рейт. - Девушка стала моей собственностью. Если они желают получить возмещение, пусть обращаются к илантам. Между нами нет и не было никаких обязательств".
"Разумное заявление, - отметил Баоджиан. - Жрицы сознают такое положение вещей, хотя и жалуются на судьбу. Я склонен согласиться с тем, что они оказались жертвами несправедливости".
Рейт посмотрел вожатому в лицо: "Вы шутите?"
'"Я мыслю в терминах имущественного права и обеспечения сохранности переданной собственности, - заявил Баоджиан. - Жрицы понесли существенный ущерб. Для отправления их обрядов необходима девица определенного рода. Они приложили значительные усилия, добывая подходящую участницу торжеств - только для того, чтобы потерять ее в последнюю минуту. Что, если они предложат вознаграждение за охрану имущества - скажем, половину цены сравнимой молодой женщины?"
Рейт покачал головой: "Потеря монахинь меня не волнует - так же, как их, по-видимому, не радуют ее свобода и благополучие".
"Подозреваю, что они мало расположены к веселью, несмотря на радостное событие, - согласился Баоджиан. - Хорошо, я им передам ваши замечания. Без сомнения, они прибегнут к другим средствам убеждения".
"Надеюсь, сложившаяся ситуация не приведет к каким-либо неудобствам в пути?"
"Разумеется, нет! - категорически заявил вожатый каравана. - Насилие и хищения полностью исключены. Моя коммерческая репутация зависит от безопасности пассажиров". Он поклонился и ушел.
Рейт повернулся к Тразу и присоединившемуся к ним Аначо: "Ну, что теперь?"
"Можешь прощаться с жизнью, - мрачно посоветовал Траз. - Жрицы - колдуньи. У нас в племени были такие. Мы их прикончили, и дела пошли лучше".
Аначо изучал девушку из Катта с холодной беспристрастностью, как животное: "Из породы золотых яо - чрезвычайно древняя раса, гибриды первоприбывших бронзовых и белых. Сто пятьдесят лет тому назад они возомнили о себе и затеяли постройку недозволенных механизмов. Дирдиры хорошо их проучили".
"Сто пятьдесят лет? Сколько дней в тшайском году?"
"Четыреста восемьдесят восемь... почему ты спрашиваешь? Это знает любой ребенок".
Рейт подсчитал в уме. Сто пятьдесят тшайских лет примерно соответствовали двумстам двенадцати земным годам. Совпадение? Или предки Розы Катта передали радиосигнал, из-за которого он очутился на этой планете?
Роза Катта взирала на Аначо с отвращением. "Ты - дирдирмен!" - сказала она хрипловатым голосом.
"Шестого сословия - мне далеко до безупречных".
Девушка повернулась к Рейту: "Они взорвали торпедами Сеттру и Бализидр, хотели нас уничтожить - из зависти!"
"Зависть - неподобающее слово, - сказал Аначо. - Твои соплеменники заигрывали с запретными силами, занимаясь вещами, недоступными их пониманию".
"Что случилось после нападения?" - спросил Рейт.
"Ничего, - сказала Йилин-Йилан. - Наши города разбомбили - бальные залы, дворцы искусств, золотые кружева... сокровища, бережно хранившиеся тысячи лет! Поэтому мы ненавидим дирдиров - больше часчей, больше, чем пнуме и ванхов!"
Аначо пожал плечами: "Не я планировал ликвидацию яо".
"Ты оправдываешь злодеяние - значит, ты соучастник!"
"Давайте поговорим о чем-нибудь другом, - предложил Рейт. - В конце концов, это дела давно минувших дней - тому уже двести двенадцать лет".
"Сто пятьдесят", - поправила Роза Катта.
"Верно. Кстати - хочешь сменить платье?"
"Да. Я в одном и том же с тех пор, как эти жуткие ведьмы выкрали меня из сада. Я хотела бы выкупаться. Мне давали воду только для питья".
Рейт стоял на страже, пока девушка мылась, потом передал ей одежду степного путника - женские наряды здесь не отличались от мужских. Скоро она появилась, с еще влажными волосами, в серых бриджах и блузе цвета загорелой кожи. Йилин-Йилан и Рейт сразу же спустились в зал ожидания и вышли на защищенный двор, где уже поднялась суматоха, вызванная приближением зеленых часчей, вставших лагерем в полутора километрах. Канониры суетились возле укреплений - Баоджиан выставил в промежутках между скалами передвижные орудия, защищавшие все подходы.
Зеленые часчи не проявляли готовности к немедленному нападению. Они привезли свои собственные фургоны и растянули их длинной вереницей, а за фургонами разбили сотни высоких черных шатров.
Баоджиан с досадой дергал себя за подбородок: "Состав с севера не может с нами встретиться, пока кочевники так близко. Следопыты заметят часчей - караван повернет назад и будет ждать. Возможна задержка".
Мать-настоятельница возмущенно заголосила: "Торжество состоится без нас! Неужели все наши планы осуждены на провал?"
Баоджиан протянул к ней руки, взывая к разуму: "Разве вы не видите, что выехать невозможно? Нам не пробиться без потерь! В любом случае, судя по всему, придется обороняться!"
Раздался возглас: "Пусть жрицы справляют обряды с часчами!"
"Пожалей бедных часчей!" - откликнулся другой наглец. Монахини в ярости ретировались.
На степь опустились сумерки. Зеленые часчи разожгли цепь костров - видно было, как их высокие фигуры двигались среди огней. Казалось, время от времени часчи останавливались и смотрели в сторону караван-сарая.
Траз сообщил Рейту: "Зеленые часчи - телепаты. Одни чувствуют, что думают другие. Иногда похоже, что они слышат и человеческие мысли... Сомневаюсь. Хотя, кто знает?"
В зале ожидания подали наспех приготовленный ужин - суп и чечевицу. Притушили фонари, чтобы часчи не могли вести прицельный огонь по силуэтам на фоне окон. Пассажиры скучали - одни разбрелись по комнатам, другие развлекались настольными играми. Иланты пили самогон и скоро стали орать, ругаться и задирать соседей. Хозяин заведения тут же подбежал и предупредил, что его правила строже правил вожатого каравана: если им не терпится завязать ссору, к их услугам Мертвая степь и зеленые часчи. Три следопыта молча сгорбились за столом, надвинув шапки на желтые лица.
Зал почти опустел. Рейт отвел Йилин-Йилан, Розу Красоты, в комнату рядом со своей. "Закрой дверь на засов, - посоветовал он, - и не выходи до утра. Если кто-нибудь начнет ломиться в дверь, стучи в стену, чтобы меня разбудить".
Она стояла в открытой двери с не поддающимся пониманию выражением - Рейт никогда еще не видел столь соблазнительного зрелища. Девушка спросила: "Значит, ты не хочешь, чтобы я была рабыней?"
"Нет".
Дверь захлопнулась, засов задвинулся. Рейт ушел к себе в комнату.
Прошла ночь. На следующий день зеленые часчи все еще стояли лагерем перед караван-сараем. Оставалось только ждать.
Рейт, сопровождаемый не отстававшей ни на шаг Розой Катта, с интересом знакомился с оборонительной артиллерией каравана - так называемыми пескометами. Он узнал, что орудия в самом деле стреляли песком. Каждая песчинка электростатически заряжалась и ускорялась мощными импульсами до субсветовой скорости. При этом ее масса увеличивалась в тысячи раз. Встречая на пути твердое тело, ускоренные снаряды-песчинки проникали в него на некоторую глубину, после чего взрывообразно высвобождали накопленную энергию. Кроме того, Рейту рассказали, что эти орудия, устаревшей конструкции, были некогда изготовлены ванхами. На стволах-раструбах еще можно было различить гравированные письмена ванхов - ряды прямоугольных иероглифов с прихотливой внутренней штриховкой.
Вернувшись в караван-сарай, Рейт нашел Траза и Аначо, споривших о природе фунгов. Траз утверждал, что фунги зарождаются в результате совокупления пнумекинов с трупами пнуме: "Ты когда-нибудь видел пару фунгов? Детеныша фунга? Нет. Они живут поодиночке. Гнусные шалости и безразличие к судьбе не дают им плодиться".
Аначо снисходительно шевелил пальцами: "Пнуме тоже живут в одиночестве и размножаются весьма своеобразным способом - необычным для людей и недолюдей, разумеется. Самих пнуме их система, по всей видимости, более чем устраивает. Живучая раса, эти пнуме. Знаешь ли ты, что они ведут записи не меньше миллиона лет?"
"Слышал", - буркнул Траз.