И он все сидел и ждал, ждал, ждал… А Америка лихорадочно перебирала свои двести девяносто миллионов закаленных и отточенных инструментов, эти орудия для защиты Американской Мечты о красоте, поэзии и Истинных Ценностях в Жизни. Сидел и ждал, пока среди них найдут поэта. Ждал, не понимая, почему так затянулось ожидание, не понимая, почему Брэдли Скрим покатывается от хохота над этим последним, воистину роковым исчезновением.
5 271 009
5 271 009, 1953.
© Перевод, В. Гольдич и И. Оганесова, 1994.
Возьмите две части Вельзевула, две части Исрафела, одну Монте Кристо, одну Сирано, тщательно перемешайте, приправьте немного таинственностью - и у вас получится мистер Солон Аквила. Это высокий, худощавый, подвижный человек с очень грустным лицом, а когда он смеется, его темные глаза превращаются в открытые раны. Чем он занимается, никому не известно. Он богат, но никто не знает источников его доходов. Мистера Аквилу видели повсюду, но нигде не смогли понять. В его жизни есть какая-то тайна.
Сейчас я расскажу вам о странностях мистера Ак-вилы, а уж как вы это станете интерпретировать - ваше дело. Когда он идет по улице, ему никогда не приходится ждать зеленого сигнала светофора. Если ему нужно взять такси, то свободная машина всегда оказывается поблизости. Когда он входит в свой отель, то его обязательно ждет свободный лифт. Когда он заходит в магазин, то продавец всегда оказывается свободен и может сразу обслужить его. В ресторанах в любое время находится свободный столик для мистера Аквилы. Если ему хочется попасть на спектакль, когда все билеты проданы, то в самый последний момент кто-нибудь непременно сдаст билет.
Вы можете, конечно, расспросить официантов, водителей такси, лифтеров, продавцов и кассиров. Нет, они не вступали в сговор с мистером Аквила. Мистер Аквила не дает взяток и не шантажирует их ради получения этих мелких удобств. В любом случае, он вряд ли смог бы подкупить или шантажировать автоматическую систему, которая управляет светофорами. Все эти мелкие стечения обстоятельств, делающие его жизнь такой удобной, просто случаются и все. Мистер Солон Аквила никогда не бывает разочарован. Сейчас мы услышим о его первом разочаровании и о том, к чему это привело.
Мистер Аквила чувствовал себя прекрасно в дешевых, средних и дорогих барах. Его встречали в борделях и на коронациях, на казнях и в цирке, в судах и конторах букмекеров. Известно было, что он покупает старинные автомобили, драгоценные камни, у которых была история, инкунабулы, порнографию, химикаты, порро призмы, пони для игры в поло и пистолеты с глушителем.
- HimmelHerrGottSeiDank! Я свихнулся, дружище, совсем свихнулся. Эклектик, видит Бог! - говорил мистер Аквила ошеломленному владельцу универмага. - Weltmann тип, niht wahr? Мой идеал - Гете. Tout le mond. Черт возьми.
Речь мистера Аквилы была впечатляющей мешаниной исковерканных метафор и значений. Он сыпал словами на дюжине языков и диалектов со скоростью пулеметной очереди. Кроме того, создавалось впечатление, что он лгал ad libitum.
- Sacre bleu, Иисусе! - как-то сказал он. - "Аквила" имеет латинское происхождение. Означает орлиный. О tempora, о mores. Речь Цицерона. Мой предок.
И в другой раз:
- Мой идол - Киплинг. Взял от него имя. Аквила, один из его героев. Черт возьми. Величайший негритянский писатель со времен "Хижины дяди Тома".
В то утро, когда мистера Солона Аквилу впервые в жизни постигло разочарование, он ворвался в антикварный магазин "Лаган и Дереликт", который специализировался на продаже картин, скульптур и других предметов искусства. Мистер Аквила намеревался купить картину.
Мистер Джеймс Дереликт уже имел дело с мистером Аквила, как с клиентом. Тот некоторое время назад приобрел у него Фредерика Ремингтона и Винслоу Хомера, когда по странному совпадению влетел в магазин на Мэдисон авеню ровно через минуту после того, как вожделенные картины были выставлены на продажу. Кроме того, однажды мистер Дереликт видел, как мистер Аквила возле Монтока втаскивал в лодку громадную полосатую рыбину.
- Bon soir, bel esprit, черт возьми, Джимми, - сказал мистер Аквила, который со всеми был на "ты". - Сегодня крутой денек для живописи, oui! Крутой. Слэнг. Мне сегодня по нутру купить картину.
- Доброе утро, мистер Аквила, - ответил Дереликт. У него было изборожденное морщинами лицо карточного шулера, но глаза были честными, а улыбка обезоруживающей. Однако, в данный момент улыбка казалась напряженной, словно летучее появление мистера Аквилы смутило антиквара.
- Видит Бог, у меня сегодня как раз подходящее настроение для одного из ваших авторов, - заявил мистер Аквила, быстро открывая витрины и нежно поглаживая изделия из слоновой кости и фарфора. - Как же его зовут, старина? Художник вроде Босха.
Или Генриха Клее. У вас на него эксклюзивные права, parbleu. О si sic omnia, клянусь Зевсом!
- Джеффри Гельсион? - робко спросил Дереликт.
- Oeil de boeuf! - вскричал Аквила. - Какая память. Золото и слоновая кость! Как раз тот художник, который мне нужен. Он мой любимец. Желательно, в монохромной технике. Маленького Джеффри Гельсиона для Аквилы, bitte. Заверните.
- В это просто невозможно поверить, - пробормотал Дереликт.
- А! Что? Нет, я не поручусь, что это стопроцентный Мин, - воскликнул мистер Аквила, указав на изящную вазу. - Caveat emptor, черт возьми. Ну, Джимми? Я уже щелкнул пальцами. Неужели у тебя не найдется ни одного Гельсиона, мой правоверный старик?
- Очень странно все получается, мистер Аквила. - Казалось, Дереликт никак не может ни на что решиться. - Вот вы пришли, а пять минут назад я получил монохромного Гельсиона.
- Я же говорил? Tempo ist Richtung. Ну, и?
- Мне бы не хотелось вам его показывать. По личным соображениям, мистер Аквила.
- HimmelHerrGott! Pourquoi? Картина сделана на заказ?
- Н-нет, сэр. Не по моим личным соображениям. Из-за вас.
- Да? Черт возьми. Ну-ка объясни мне, причем тут я.
- В любом случае, она не продается, мистер Аквила. Ее нельзя продавать.
- Это еще почему? Отвечай, старая рыбина в чипсах.
- Не могу, мистер Аквила.
- Zut alors! Мне что, нужно дзюдонуть тебе руку, Джимми? Показать нельзя. Продать нельзя. Я всем своим нутром настроился на Джеффри Гельсиона. Моего любимца. Черт возьми. Ну-ка показывай мне Гельсиона, или sic transit gloria mundi. Понял, Джимми?
Дереликт немного поколебался, а потом пожал плечами.
- Ну ладно, мистер Аквила. Я вам покажу.
Дереликт повел Аквилу по галерее мимо шкафов с фарфором и серебром, лакированных безделушек, бронзовых статуэток и сверкающих доспехов в заднюю часть магазина, где на серых, задрапированных бархатом стенах висело несколько картин, освещенных мягким рассеянным светом. Он открыл ящик в передней части секретера и достал оттуда конверт. На конверте большими буквами было напечатано "ЗАВЕДЕНИЕ ВАВИЛОН". Дереликт достал долларовую купюру и протянул ее мистеру Аквила.
- Это последняя работа Джеффри Гельсиона, - сказал он.
Поверх портрета Джорджа Вашингтона очень умелой рукой было нарисовано лицо другого человека - перекошенное злобой лицо дьявола из преисподней, выполненное тонким пером и графитовыми чернилами. Это лицо наводило ужас, а вся сцена вызывала омерзение. Портрет мистера Аквилы.
- Черт возьми, - сказал мистер Аквила.
- Вот видите, сэр? Я не хотел оскорбить ваших чувств.