- Союз исторических инноваций, с тех пор ежегодно высылал Вам грамоту, с подтверждением почетного членства. Не забыли про знаменитого историка и сегодня. От лица всех, позвольте вручить этот символ почета и признательности, а так же примите и от нас на словах, и само собой на бумаге, - вот тут печать и подписи почти всех "старших", - заверение в уважение и вечной, к Вам, любви.
С разных сторон загомонили "старшие", и сквозь хлопки:
- Поздравляем!!
- Браво!!
- Это чудо-переплетение логики, справедливости и пользы!
Капитан попросил тишины знаком: поднял руку:
- Конечно же этого мало. Я тут написал небольшое стихотворение для нашего юбиляра, - сказал смущенно. - Но прочитает их… прочитает…
- Можно я, месье Женьо?! - крикнул ближний к Константину затылок.
- Разрешите мне?! - отозвался темный профиль слева. Картограф узнал голос "старшего пояснителя вечернего торгового кодекса", Ксантипа Леверьского.
- Я так давно не читал, умоляю Вас!!. - раздалось возле барной стойки.
- Не, так дело не пойдет, - обеспокоено сказал капитан. - Эту честь надо заслужить. Сдвигайте столы, стулья в центр. "Селекция успеха" друзья. Удача удачливым!
- "Селекция успеха"! Прекрасный способ. Это так подходит настроению текущего момента!
Константин уже не слушал выкриков, снова уронил голову на руки и принялся выстукивать пальцами по столу…
- Отличный выбор, как вы правы! - восхищались у стойки.
И снова Ксантип:
- Я не удивлен, подумаешь очередная гениальная мысль капитана… ха-ха-ха… Месье Женьо, надеюсь, вы поняли мою иронию, про то, что я не удивлен.
Столы сдвинули к стенам, оставили только тот за которым сидел картограф, благо он не мешал: просить Константина пододвинуться никто бы не решился: сегодня картограф явно не в духе.
В центр вынесли тринадцать стульев. Смотритель принес гармонь, по знаку заиграл. Четырнадцать человек, чуть пританцовывая, двинулись друг за другом, по кругу. Музыка смолкнет, и все кинутся к стульям, куму-то не хватит - значит, не его день, проиграл - удача удачливым. Оставшиеся выпьют по рюмке коньяка, уберут один стул, и по новой… "Селекция успеха" - это всегда весело, особенно под конец. Победитель должен будет встать на колени, и прокатить на спине того, кто выбудет первым: за успех надо платить.
- А вы, не желаете присоединиться? - спросил у картографа капитан.
Константин не ответил, встал из-за стола и не спеша побрел к выходу, у двери остановился, окинул взглядом зал, произнес громко: - Мои родовиты коллеги!
Музыка смолкла. Настороженные лица повернулись к картографу.
- Славные покорители жидких пространств, - продолжил уже тише. - Мы запускаем двигатель, зрелище должно быть потрясающим, винты и вся эта пена… Если, кто не видел, предлагаю понаблюдать со стороны. Через пол часа спускают плоты, можете присоединиться. К тому же, в целях безопасности… мало ли… понимаете?
Константин морщась окинул взглядом зал, задержал его на капитане, скоро недружелюбное выражение лица сменилось равнодушным; картограф, дернул за ручку и вышел.
Через минуту он был уже на верху, отдал приказ спускать плоты, и пошел к рубке, возле нее коснулся палубы рукой, и тут же отдернул. Горячая. Доски ссохлись, потемнели; вспыхнет в любой момент.
Рубка вдруг покосилась набок, готовая вот-вот развалиться.
- Это еще что такое? - удивился картограф.
- Приказ капитана, месье Константин, - отозвалось несколько голосов изнутри. - Смещаем рубку на метр, она загораживает вид с мостика. Если можно, месье, покрасим потом, когда соберем… А-то мы начали с той стороны, а краска высыхает долго, и как быть, потом ведь…
- Так! - крикнул картограф. - На корму быстро! Плот для старших спускают, а вы здесь… помогайте, там людей мало…
- А рубка, месье?
- Рубка завтра!
Константин отвлекся на грузчиков, что не спеша, переговариваясь, проносили мимо массивные рейки.
- Живее! Живее! - крикнул им, быстро разделся до пояса и направился к ближайшему плоту.
- Раз, два взяли… Поднимай-поднимай!.. Да не на меня, к борту тяни!.. Эй вы там, аккуратней!.. Сорвется: голову сниму!.. Ну чего встал, опускай на борт, залезай на плот и привязывай!.. Веревки подготовили?!. Отлично!.. Кидай ему!..
Через пол часа почти вся команда покинула Цесариус. Плоты спустили с правого борта, - всего четырнадцать. Один в один: картограф сам делал чертеж, громоздкие, с навесами от солнца, широкими неуклюжими веслами, небольшими мачтами, плотными, наспех сшитыми парусами; связанные веревками в ряд, гигантским ленчатым червем они колыхались на волнах. С десяток запыхавшихся грузчиков еще сновали туда сюда, спускали уцелевшие тома корабельного архива, бледные младшие лаборанты, щурясь от непривычного света, выносили из своих камер ящики с колбами, странные инструменты: штативы, похожие на металлические вешалки с основанием из голубых бутылей.
- Что это? - недовольно спросил Константин.
- Это?! - Удивленное лицо лаборанта выразило всю трагичность переживаемого оскорбления. - Это душа Цесариуса, месье!!
- Это уже восьмая душа, как я заметил, - раздражаясь, произнес Рум. - Бросьте эту дрянь. Вы воду взяли?
Картограф не стал дожидаться ответа, дрожащая фигура лаборанта вопила о глубоком эмоциональном потрясении; Константин подошел к борту, крикнул:
- Где вода? - Шумно, его услышали не сразу. Пришлось повторить несколько раз: - Где вода?!!
- Пятый и восьмой плот! - донеслось снизу. - В восьмом, месье!
- Распределить воду и сухари равномерно! Идет буря, нас раскидает! Всю одежду и матрацы раздайте сразу!
- Капитан, - услышал он за спиной, обернулся.
"Вот она троица, что ж делать то с вами?"
Макс и Лемм, третий - Чирик поднимался на палубу по лестнице, за спиной мелькал полный, и заметно - не тяжелый, мешок. Константин посмотрел строго, но скоро взгляд смягчился.
- Ладно прощены, - сказал не громко. - И-то лишь потому, что посмертно.
Все трое подошли к картографу, какое-то время молча переглядывались.
- Что друзья, обещал я вам, что будет весело, как видите слово держу.
- Ну, это ведь только начало, - обрадованный милостью капитана, произнес Лем.
- Еще бы, веселье впереди. Берегите воду. Леска, крючки - все взяли? Полтора месяца болтать будет, смотрите ребята…
- Капитан, думаете есть шанс спастись? - глядя на солнце и радостно щурясь, спросил Макс.
Константин похлопал его по плечу.
- Мы недолжны были плыть на этом корабле, и он не мог так быстро сгореть, и Мушито нас предал, как-то уж совсем это на него не похоже… В этой ситуации, чем хуже, тем лучше! Скажу больше: учитывая парадоксальность упомянутых событий, наш триумф, друзья мои, неизбежен. - Он хохотнул, и стал хлопать себя по карманам в поисках трубки.
Матросы улыбаясь покачали головами.
- Возьмите капитан. - Лем протянул картографу несколько сигар.
- Откуда?
- У дежурных были запасы, на воду выменял.
Чирик снял с плеча мешок и протянул картографу: - Это Вам капитан. Все, что можем. И-то с трудом вырвали.
Константин взял мешок, поставил на пол и развязав узел вытащил небольшой соленый сухарь, откусил половину и похрустев несколько секунд спросил:
- А вам?
- Мы как-нибудь разберемся, - сказал Макс.
- У нас есть сыр и тушенка, - добавил Лем.
Константин закашлял.
"Тушенка у них, да вы ребята забыли когда она вам снилась, не то чтоб…"
- Понятно, - прозвучало недоверчиво. - Мне сухари, а себе тушенку? Иного и не ждал от вас. И давно втихаря подъедаетесь?
- Возьмите капитан, - сказал Лем хмуря брови. - Вы еле на ногах держитесь. Без сухарей вы и неделю не протянете.
- Оставьте, - сказал Константин. - Знаете, что я решил? Мы будем на одном плоту.
Матросы покачали головами:
- "Старшие" будут против, месье. Это не лучшая идея.
- Ну, это уже не ваши заботы. Я сейчас вниз за остальными, а вы передайте: на первом плоту сигнальные ракеты, пусть раздадут всем. Макс - тебе отдельное поручение. Вот ключ. У меня в сейфе возьмешь толстую черную папку, она может пригодиться. Ну, кажется все. Пусть расцепляют плоты, и отходят метров на триста.
Ждите нас, мы уже скоро.
Победил Ксантипп Леверьский. Старшему механику, грузному, коротконогому, большого труда стоило держаться на костлявой неугомонной спине везучего коллеги: лопатки волнами подкатывали к нежным, болезненным местам; механик терпеливо кряхтел, изображая то ужас, то восторг, и неизменно повторял:
- Давай-давай! Вези-вези! Давай…
- Вези-вези! - весело кричали, окружившие их, "старшие".
- Отлично! Отлично! - хлопая в ладоши подбадривал Эд Женьо.
- Ме-ее-ее… ме-ее!.. - голосил Ксантипп, бросая радостные взгляды на капитана. Блеять было не обязательно, но преданный, тонко чувствующий настроение уважаемого начальника, он понимал: капитану это очень, очень нравится.
Появление Константина осталось незамеченным. Все были на столько пьяны и увлечены происходившим, что злое, подернутое нервной дрожью лицо картографа, еще долго не портило присутствующим настроения. Он прошел к своему столику, но не сел на стул: внимание привлекла мигающая в темноте точка. Иногда она разгоралась так сильно, что освещала раму и угол картины, что отблескивала на стене свежими масляными красками. Картограф подошел, но не очень близко: уже в трех метрах от мерцающего огонька лицо и уши обжог горячий воздух. Нарисованная на картине чайка становилась выпуклой, брюшко и крылья покрывались пузырями.