Ответ знали спасатели, появившиеся на острове через два (локальных) дня. Кусты, окружавшие лагерь, широко распространены по всей планете. Одна из исследовательских групп заболела в полном составе, после чего они надели изолирующие костюмы и провели анализ выделенных этим растением испарений. В них содержалось некое вещество, практически безвредное для ифрианцев, но при этом - кумулятивный яд для людей. Первооткрыватели назвали эти кусты "адская колючка". К несчастью, это сообщение поступило только после отплытия катера. Пит выжил по случайности - он целый день работал на открытой местности, в то время как Ольга постоянно находилась в лощине, среди кустов.
Хмурые, помрачневшие Вхэл и Руса вернулись к работе, но Пит пошел не с ними, а в другую сторону. Сам не совсем понимая почему, он нуждался в одиночестве. Только в одиночестве мог он бросить в небо немой, отчаянный вопль: "Почему Ты сделал с ней это? Почему Ты это сделал?" Присмотреть за Ольгой сможет Энэрриан - Энэрриан, которого Ольга вернула к ненужной ему жизни. Пит сделал жене успокаивающий укол, быстро прекративший ее мучительные судороги, невнятное бормотание, скрип зубами. Теперь она будет спать мирным сном, который плавно перейдет в смерть, неизбежную - об этом говорили результаты всех анализов - при отсутствии серьезной медицинской помощи.
Спотыкаясь, он вскарабкался на центральный холм. Со всех сторон лежало огромное спокойствие лазурью и голубизной отсвечивающего моря, над головой нависал такой же безмятежный купол неба. Пит преклонил колени и задал свой вопрос.
Через час он смог сказать: "Да пребудет воля Твоя" - и вернуться в лагерь.
Ольга не спала.
- Пит! - закричала она. - Пит! - Мука исказила голос Ольги до полной неузнаваемости; Пит вообще не узнавал ее в этом скелете, обтянутом пожелтевшей, покрытой испариной кожей, не узнавал длинные слипшиеся пряди белесых волос, его пугали нестерпимый запах и ногти, больно, до крови, вцепившиеся в его руку.
- Где ты был, прижми меня покрепче, как мне больно, Господи, как мне больно…
Пит сделал ей еще один укол, но почти без всякого эффекта.
И он снова опустился на колени рядом с ней. Пит не стал рассказывать мне, что он говорил, как все это было. Через некоторое время она успокоилась, крепко взяла мужа за руку и стала ждать конца своих мучений.
Пит сказал только, что, когда Ольга умерла, это было, словно кто-то задул огонек свечи.
Он уложил ее, закрыл ей глаза, подвязал челюсть, сложил руки на груди. Механически передвигая непослушные ноги, он подошел к сооруженному для Энэрриана шалашу. Однокрылый ифрианец ждал его.
- Она пала? - спокойным голосом спросил он.
Пит молча кивнул.
- Это хорошо, - сказал Энэрриан.
- Нет. - Пит сам не узнал свой, словно издалека доносящийся, хриплый голос. - Ей не нужно было просыпаться. Наркотик должен был… Вы что, сделали ей стимулирующий укол? Вы вернули ее к этим страданиям?
- А как же еще? - спросил Энэрриан, спросил совершенно спокойно, хотя был без оружия, а его бластер валялся на земле, у самых ног Пита. "Только не это, - пронеслось в измученном мозгу, - это только облегчит ему его судьбу".
- Я увидел, что вы ошиблись в дозировке, - видимо, от усталости. Вы ушли, а я был не способен вас догнать. Она могла умереть до вашего возвращения.
Питу казалось, что он находится в необъятной пустоте, что перед ним нет ничего, кроме этих сверкающих глаз.
- Вы хотите сказать, - спотыкаясь, спросил чей-то чужой, дребезжащий голос, - …хотите сказать… что она… не должна была?..
Энэрриан подполз ближе - лишившись одного крыла, он мог только ползать - и взял Пита за руки.
- Мой друг. - В его голосе звучало безмерное сострадание. - Я слишком чтил вас обоих, чтобы лишить ее возможности показать свою смертную гордость.
Пит не ощущал, не осознавал ничего, кроме жесткого холода этих острых когтей.
- Неужели я ошибся? - обеспокоенно спросил Энэрриан. - Разве вы не хотели, чтобы она вступила в битву с Богом?
Любая ночь когда-нибудь кончается, даже долгая ночь Люцифера. К тому времени как Пит завершил свое повествование, вершины утесов уже зажглись светом начинавшегося дня.
Смерив взглядом остатки коньяка, я располовинил их по нашим рюмкам. Придется устроить сегодня выходной.
- Да, - умудренно кивнул я. - Межкультурная семантика. Движимые наилучшими намерениями, двое существ с разных планет - да что там планет, зачастую из соседних стран - считают само собой разумеющимся, что они думают одинаково. Последствия бывают весьма трагичными.
- Это-то я понял сразу, - сказал Пит. - Мне не потребовалось прощать Энэрриана - откуда ему знать? Кстати, он был крайне озадачен, когда я похоронил свою любимую. У себя на Ифри они сбрасывают их над дикими, ненаселенными местами с большой высоты. Однако ни одна, ни другая раса не хочет смотреть, как гниет и разлагается тот, кого знали и любили раньше, поэтому он сделал все, чтобы мне помочь, все, что было в его охромевших возможностях.
Он глотком опустошил рюмку, а затем прищурился на злое ослепительно синее солнце и пробормотал:
- А вот Господа - Его я простить не мог.
- Проблема зла, - с прежней умудренностью поддержал его я.
- Нет, нет. Последние годы я старательно изучал эти вопросы - читал теологическую литературу, беседовал со священниками. Почему Бог, если Он - Бог личный и любящий, допускает существование зла? На такой вопрос христианство дает вполне разумный, убедительный ответ. Человек - и вообще любое разумное существо - должен обладать свободой воли. Иначе мы превратимся в марионеток, и существование наше утратит всякий смысл. Свобода воли необходимо включает в себя способность творить зло. Мы проводим свою жизнь здесь, в этом мире, чтобы научиться быть благими по собственному выбору, без принуждения.
- Да, - смутился я, - ляпнул я, конечно, по неграмотности своей. А все этот коньяк. Нет, твоя логика, конечно же, безупречна - вне зависимости от того, согласен я с изначальными предпосылками или нет. Я хотел сказать другое: проблема боли. Почему всемилостивый Бог допускает ничем не заслуженные страдания? Если он действительно всемогущ, ничто его к этому не вынуждает.
Конечно же, я не имею в виду ощущение, заставляющее отдергивать руку от огня, или что-либо еще в этом роде, полезное и осмысленное. Но несчастные случайности, уносящие жизни… либо лишающие разума… - Я тоже допил. - То, что произошло с Аррах, и с Энэррианом, и с Ольгой, да с Вхэл и с тобой. То, что происходит, когда начинается эпидемия, или катастрофы, про которые говорят - на то была воля Божья. Или медленный распад, пожирающий нас в старости. Все такие ужасы. И неважно, что наука совладала со многими из них, - осталось более чем достаточно, а к тому же предки наши должны были терпеть их все.
Зачем? Почему? Какой цели может это служить? И нет никакого смысла в заявлениях, что после смерти мы получим бесценную награду, так что какая разница - приятно здешнее наше бытие или мучительно. Это ничего не объясняет. Так что, Пит, именно эта проблема тебя и мучит?
- В некотором роде. - Он кивнул так устало, что могло показаться - передо мной глубокий старец. - Во всяком случае, тут начало моей проблемы.
Понимаешь, после этого я почти все время был один, в окружении ифрианцев. Другие люди мне сочувствовали, но все, что они могли сказать, я знал и без них. В то же самое время Новая Вера… ты только не подумай, что я хотел в нее перейти. Я просто надеялся увидеть вещи с новой стороны, надеялся, что такой взгляд поможет мне достичь христианского понимания наших утрат. А Энэрриан был настолько убежден в своих верованиях, настолько образован…
Мы говорили с ним и говорили, говорили все то время, пока я восстанавливал силы. И оказалось - он понимает не больше моего. Нет, он вполне мог найти нашим бедам соответствующее им место в миропорядке, это было совсем просто. Но тут вдруг выяснилось, что Новая Вера не имеет удовлетворительного решения проблемы зла. С ее точки зрения Бог дозволяет злодейство для того, чтобы мы могли с честью бороться на стороне добра. Довод слабый, если хоть немного над ним задуматься, особенно когда он формулируется в системе понятий плотоядных ифрианцев. Ты согласен?
- Тебе лучше их знать, - вздохнул я. - Судя по всему, ты намерен сказать, что их религия имеет лучшее решение проблемы боли, чем наша.
- Так оно, во всяком случае, выглядит. - В его запинающихся словах мелькнуло что-то вроде отчаяния. - Они - охотники, точнее - были охотниками до самого последнего времени. Поэтому и Бог в их представлении - тоже Охотник. Ты только уясни себе с самого начала, что именно Охотник, а никак не Мучитель. Он радуется нашему счастью - примерно как нас радует вид какого-нибудь оленя, резвящегося на травке. Но в конечном итоге Он обязательно приходит за каждым из нас. Вот тут и наступает самый гордый момент нашей жизни - когда мы, зная Его всесилие, вступаем с Ним в борьбу, даем Ему еще раз подтвердить честь хорошего Охотника.
Он зарабатывает эту честь. Это служит некой высшей цели. (Той же самой, ради которой мы возносим хвалу Господу? Откуда мне знать?) А затем мы мертвы, сбиты наземь, от нас остаются лишь недолговременные воспоминания в мозгу тех, кто избежал на этот раз смерти. Для этого Бог и создал Вселенную.