Он лег прямо здесь же, повернувшись к ним спиной и уставившись в Ничто. Он не силился разглядеть там горы и букашек: не видит, значит, так надо. Может, не хватает именно экстрасенсорики этой, чтоб увидеть. Если никто, ни один экстрасенс из этих или эспер-черт-те-какого класса из Конвенции и иже с ней, не знают, что содержится в голове Маркиза… Если многие из Конвенции сканируют Дени и Шарло с его идиотской, в лучших заветах Бестера, песенкой в мозгах… Если кое-кто, Дьявол например, понимает, что думает Джемма… Три "если" – и ни одного "то". Может быть, и правда, они видят, так сказать, отражение своей души, хотя и без птичек и мышек, а душа Маркиза темна для всех. Может, кто-то установил здесь экран и проецирует на него изображение человеческой души в доступном виде: пики эмоций, ущелья страстей, море любви, лес еще чего-нибудь…
Дошел же, подумал Маркиз устало, еще немного, и не то в голову полезет. Как бы там ни было, лезть в эту "душу" он не собирался.
Потом он действительно заснул ненадолго, а когда проснулся и посмотрел на своих спутников, понял: что-то произошло. Бунт в войсках. Он потянулся, сел и хмуро спросил:
– Ну, и чего вы затеяли?
– Давай, – сказала Джемма, обращаясь к Шарло, – затеял, так говори.
Похоже, она не слишком одобряла затею. Шарло хранил молчание, пока его не подтолкнул еще и Дени.
– Маркиз, – начал Шарло, сделал продолжительную паузу и, собравшись с духом, сообщил: – Я взрослый человек, мне тридцать пять лет, в конце концов, и, по мнению многих, я чего-то стою.
– Ну, – Маркиз недоуменно повел плечом. Открыл Америку. Зачем излагать очевидные истины? Шарло продолжал скромничать:
– Я наблюдательный, умный, выводы умею делать, даже интуиция есть, ты сам говоришь, что я – чудовищная помесь рационализма и фантазии…
Опять пауза. Вообще, нерешительность ему несвойственна. Он, конечно, человек осторожный, но безрассудный порой, потому и в сталкеры не годится, у сталкеров наоборот: они безрассудны только в том, что вообще в Зону ходят, а иногда осторожны. Например, в разговорах с патрульными.
– Ой нет, я не могу, скажи ему ты, Дени! – взмолился Шарло.
– Видишь ли, Маркиз, – спокойно заговорил Дени, – нам кажется, что вперед идти можно. Я, конечно, верю в твое предчувствие…. большей частью. Но не всегда же ты прав.
– Да? Конкретные примеры, пожалуйста, – съязвил Маркиз.
– Пожалуйста. Твоя необъяснимая неприязнь к инопланетянам любого рода. Исключая Шарля. В течение пятнадцати лет ты пытаешься выставить их с Земли, а от них пока никакого вреда…
– Сплошная польза, – вставил наивный Шарло.
– …Да, пользы больше. Более того, никакого Контакта не произошло. Кроме нас четверых никто не знает об их присутствии в Зоне. Даже сталкеры.
– Даже Королева? – еще язвительнее спросил Маркиз. Дени немного смутился.
– Королева знает все. Но остальные не знают.
– Откуда такая уверенность?
– Я знаю все, что знают они, совсем уж потупившись, объяснил Дени. Он всегда стеснялся говорить о каких-то своих особенностях. – Я должен тебе сказать, что нам всем свойственно чувство опасности. Вспомни, кто я. Вспомни, что воины Королевы всегда появляются, если существует опасность. Это было генетически выработано тысячи лет назад. Чаще всего я с тобой соглашаюсь, потому что тоже чувствую опасность. А сейчас – нет. И Джемма тоже. И дядя Шарль. Поэтому мы решили идти дальше. Ты сталкер, но это не Зона. Я не чувствую ее влияния.
Шарло кивнул, виновато улыбаясь. Джемма хранила нейтральное выражение лица. С ней все ясно: очень хочется, но и мужа обижать жалко.
– Мне надо подумать, – мрачно объявил он. – Идите погуляйте. Может, пожрать чего найдете.
Все дисциплинированно встали и пошли гулять едва ли не строевым шагом. Приняли решение, дураки. Надо же, осмелились ослушаться самого господа бога в лице Маркиза… А он не господь бог, он умный, наблюдательный авантюрист, отличный сталкер и хороший полицейский. Это не Зона, конечно. Это другой мир, потому что Зона, собственно, и есть дверь в другие миры. Коридор, точнее, дверь – это Барьер. Зона – это какая-то дыра в пространстве и времени, такую истину понял совсем еще юный сталкер Маркиз. Более того, перейдя за Барьер, зрелый и опытный сталкер подумал: чем черт не шутит, может, всякий день, час, а то и минуту эта дверь открывается в разные миры. Если вернуться и снова перешагнуть Барьер, не увидишь однообразной зелени, двух солнц и Ничто, а, допустим, три луны, пару динозавров и шестиногих неандертальцев, профессионально владеющих дубинками. И употребляющих на обед исключительно старших братьев по разуму. А может быть, наоборот – нормальное солнце, нормальных людей, представителей цивилизации Рес… вот только надо спросить Шарля, что такое Рес – название планеты или еще чего. Они все говорят цивилизация Рес, цивилизация Вэллы, цивилизация Фаэна – но планета Тирия, планета Мицар, планета Зориан, на которой живут, между прочим, не люди, а то, что Маркиз спервоначалу принял за шкаф. В чем, интересно, разница? В уровне развития, что ли?
И Дени со своими фокусами. Любимая фразочка "Я же не человек, папа". После папиного гнева (по словам Кларка, равного вспышке сверхновой) следует поправка: "Ну, не совсем человек". Сын щенка-сталкера и феи из Сумасшедшего Леса, самой загадочной и непроходимой части Зоны. Не Зона, собственно, не Сказка, в Сумасшедшем Лесу одна опасность – свихнуться, но не дадут: либо феи выведут, либо воины пристрелят. Стрелой из лука. Феи… не женщины, как прозаически называет их Дени, феи – неземной (в прямом смысле) красоты, неземной грации создания, которые иногда выходят на Поляну или в Сказку, но чаше на Поляну, откуда открывается вид на старый замок, деревню неподалеку, озеро… обалденный, надо сказать, вид. Запечатленный на художественных открытках. Красота сия и привлекает многих, а если среди многих попадается мужчина симпатичный и здоровый, то может появиться фея – дивное создание в символической тунике. И тогда пропал турист! В смысле – потерял голову, потому что после всего, что фее нужно, она проведет назад на опушку. А нужно ей одно – здоровый самец. Ум не обязателен. Но ежели самец окажется настойчив и опять в лес полезет, может и сдвинуться, а если не сдвинется и окажется грубым, появятся воины – вот тогда точно хана…
Одна фея и не устояла перед симпатичным но – увы! не здоровым юным щенком по прозвищу Маркиз. Что интересно, насчет здоровья они никогда не ошибаются, и эта не ошиблась, но не удержалась, так потряс ее воображение худой и подвижный юноша с обаятельной улыбкой. Юноша, надо признать, голову, как и положено, потерял, сделал все, чего от него ждали, а голова при этом вовсе не требовалась. Но… Было одно "но". Был этот юноша въедливым и дотошным и решил докопаться до истины.
Фею от неминуемой кары спасло только то, что она забеременела. Это и было целью. Маркиз никогда ее больше не видел и ничего о ней не знал, но ему удалось проникнуть в лес дальше всех, ускользнуть от воинов, не свихнуться и даже не заметить тех мест, где он просто обязан был свихнуться, совершить невероятное – захватить одного воина в заложники. И тогда к нему вышла Королева.
– Что ты собираешься с ним сделать, Дени Лагранж? – спросила она, и Дени Лагранж, ничуть не удивившись тому, что его назвали по имени – удивляться потом! – пожал плечами и, оттолкнув заложника, сделал несколько шагов к ней. Возникшие из ниоткуда воины вскинули луки, но не попали. Призрак в нем еще не поселился окончательно, но уворачиваться от предметов, летящих помедленнее пули, его уже научили. Потом воины исчезли, хотя Королева ничего не говорила. Она молча смотрела на Маркиза, а он – на нее. Посмотреть было на что.
– Я вижу, ты настойчив и любопытен, не слишком щепетилен, умен и беспощаден, – сказала Королева. – Ты никому не веришь, ты ни во что не веришь, ты никого не любишь, зато тебе верят все и все любят тебя. Ты большой мерзавец, но хорошо это скрываешь.
Она замолчала. Маркиз ждал. Таким он и был, возражать не стоило – и не хотелось. Даже приятно, что хоть кто-то увидел его насквозь.
– Но я вижу в тебе то, что дает тебе право быть таким, – неожиданно заявила она. – В этом твоя трагедия. Ты единственный в этом мире. Мне жаль тебя. Садись, я расскажу тебе о моем племени.
Потом на ее информацию наложились сведения, полученные от демонов. А в итоге получилась грустная картина.
Они вырождались. Чего-то не хватало в воздухе или пище, и всего за три сотни лет они забыли почти все. Они были потомки тех, чей звездолет, космический корабль или как там их еще называют, оказался здесь. Именно оказался. Тогда же появилась Зона, дыра в иной мир, и каким-то образом затянула их могучую посудину. Из было достаточно много, но тем не менее они вырождались. Они растеряли технические познания, совершенно здесь не нужные, сохранили историю и медицину – что было возможным. Последние десятилетия детей рождалось все меньше, и поэтому, а вовсе не из распутства, феи выходили к людям. От таких связей дети рождались чаще, чем от браков между своими. Маркиз был ошибкой – носитель генетической болезни, да еще и сталкер.
Они не могли существовать вне Сумасшедшего Леса. А Дени не смог жить там – вот и все последствия генетической болезни его папаши. В возрасте тринадцати лет Королева отослала его к пребывавшему в полном неведении отцу. Хотя отец к тому времени еще несколько раз виделся с Королевой, был в приятельских отношениях с феями и воинами и знал о племени ровно столько, сколько сочла нужным рассказать Королева,– очень мало. Когда Дени говорил, что он не человек, он имел в виду "не землянин".