- Дважды. Он окончательно съехал с катушек. Я пытался сказать ему, чтобы сменил частоту, чтобы передавал сообщения кодовыми словами, но он бубнил, что не слышит меня, постоянно упоминал женский голос.
- Что за женщина?
Генерал как–то странно посмотрел на Грошингера.
- Говорит, что жена. Маргарет. Думаю, это любого выбило бы из колеи. А мы тоже, умники… выбрали парня без семьи. - Он встал и потянулся. - Отойду на минуту. И не вздумай трогать аппаратуру.
Дверь за генералом захлопнулась.
Шум разбудил радиста.
- Они готовят посадку.
- Я знаю, - сказал Грошингер.
- Это убьет его, да?
- После входа в атмосферу он сможет управлять кораблем.
- Если захочет…
- Вот именно - если захочет. ЦУП включит тормозные двигатели и сведет корабль с орбиты. Дальше все в руках Райса. Он должен принять управление и совершить посадку.
Повисло молчание. В комнате раздавался только приглушенный гул динамика.
- Он не захочет жить, понимаете? - внезапно выпалил радист. - Вы бы на его месте захотели?
- Я не уверен, что это можно понять, не испытав самому, - ответил Грошингер. Он пытался представить мир будущего. Мир, находящийся в постоянном контакте с духами, где нет разделения на живых и мертвых. Это обязательно случится. Другие люди, исследователи космоса, откроют миру эту дорогу. Превратится он в рай или ад? Придурки и гении, преступники и герои, обычные люди и безумцы, все они навечно останутся частью единого человечества - со своими советами, обидами, коварством и уговорами.
Радист опасливо оглянулся на дверь.
- Хотите послушать его?
Грошингер покачал головой.
- Сейчас все слушают эту частоту. У нас будут большие проблемы, если выключить глушилку.
Он не хотел снова услышать майора. Он был обескуражен, раздавлен. Смерть, лишенная тайны, - что она даст человечеству? Подтолкнет его на самоубийство или подарит новую надежду? Отвернутся ли живые от своих правителей, обратившись за советом к мертвецам? К Цезарю, Карлу Великому, Петру I, Наполеону, Бисмарку, Линкольну, Рузвельту? К Иисусу Христу? Стали ли мертвые мудрее своих…
Прежде чем Грошингер успел что–то предпринять, сержант выключил передатчик, глушивший частоту.
Голос майора Райса мгновенно заполнил комнату, громкий, завораживающий.
- …тысячи, их тысячи. Они повсюду. Висят в пустоте, переливаясь, как Северное сияние, чудный, восхитительный туман, окутывающий Землю. Я вижу их, слышите? Теперь я их вижу. Я вижу Маргарет. Она машет мне и улыбается, туманная, божественно красивая. Если бы вы это видели, если бы…
Радист снова включил глушилку. В коридоре послышались шаги.
В комнату вошел генерал Дейн. Он смотрел на часы.
- Через пять минут корабль пойдет на посадку. - Он засунул руки в карманы и весь как–то сник. - В этот раз мы потерпели неудачу. Богом клянусь, в следующий раз мы сделаем все как надо. Человек, который отправится туда в следующий раз, будет знать, с чем имеет дело. Он будет готов к этому.
Генерал приобнял Грошингера за плечи.
- Тебе предстоит самая ответственная в твоей жизни работа, друг мой, - не болтать насчет всех этих духов, ты понял? Нам не нужно, чтобы враг узнал о нашем космическом корабле, и нам не нужно, чтобы они знали, с чем столкнутся, если попробуют сами запустить ракету. Безопасность этой страны зависит от нашей способности хранить секреты. Я ясно выразился?
- Да, сэр, - ответил Грошингер, благодарный за избавление от проблемы выбора.
Он не хотел оказаться человеком, который поведает миру эту новость. Лучше бы он вообще не имел никакого отношения к запуску Райса в космос. Грошингер не знал, как повлияет на человечество контакт с мертвецами, но влияние это будет ошеломительным. Теперь же, как и все другие, он просто будет ждать следующего витка этой истории.
Генерал вновь посмотрел на часы.
- Корабль сошел с орбиты.
В пятницу, 28 июля, в 13:39 британский лайнер "Каприкорн", направлявшийся в Ливерпуль и находившийся в 280 милях от Нью–Йорка, сообщил о водяном столбе на горизонте по правому борту. Некоторые пассажиры утверждали, что видели некий блестящий объект, упавший с неба. Подойдя к месту падения, экипаж "Каприкорна" обнаружил убитую и оглушенную рыбу, вспененную воду, но никаких обломков.
Газеты предположили, что с "Каприкорна" видели неудачные испытания экспериментальной ракеты.
В Бостоне доктор Бернард Грошингер, молодой ученый–ракетчик, работавший на ВВС, заявил, что феномен, наблюдавшийся с борта "Каприкорна", вполне мог быть падением метеора.
- Такое очень даже вероятно, - сказал он. - Тот факт, что объект достиг поверхности Земли, станет, я думаю, одним из самых громких научных событий года. Обычно метеоры полностью сгорают, не успев долететь даже до стратосферы.
- Простите, сэр, - прервал его репортер. - А что лежит за стратосферой? В смысле, есть ли у этого пространства название?
- Знаете, сам термин "стратосфера" не слишком строгий. Это просто наружный слой атмосферы. Невозможно определенно сказать, где он кончается. А за ним… можно сказать, мертвая зона.
- Мертвая зона? Так и называется? - заинтересовался репортер.
- Ну, если вам нужно что–то позагадочнее, можем перевести название на греческий, - с улыбкой предложил Грошингер. - Танатос, по–гречески, кажется, смерть? Может быть, вместо "мертвой зоны" вы предпочтете термин "танасфера"? Оно имеет некий оттенок научности.
Репортер вежливо рассмеялся.
- Доктор Грошингер, когда в космос будет запущена первая ракета? - спросил другой корреспондент.
- Ребята, вы читаете слишком много комиксов, - ответил Грошингер. - Спросите об этом лет через двадцать, и тогда, может, мне будет что вам сказать.
Мнемотехника
Альфред Мурхед небрежно швырнул отчет в лоток с исходящими документами и улыбнулся при мысли, что сумел сверить все данные, не обращаясь к справочникам и записям. Еще полтора месяца назад он бы так точно не смог. Но теперь, по окончании корпоративных курсов по развитию и тренировке памяти, имена, факты и цифры запоминались "на раз". Цеплялись к мозгам, как репей - к эрдельтерьеру. На самом деле эти двухдневные курсы косвенным образом помогли разрешить почти все проблемы и сложности в его в общем–то и не особенно сложной жизни. Все, кроме одной: его неспособности подступиться к Эллен, красавице–секретарше, по которой он молча страдал два года.
- Мнемотехника - это система специальных приемов, служащих для облегчения запоминания, - начал свои объяснения инструктор, - что достигается, прежде всего, путем образования искусственных ассоциаций. В мнемотехнике мы используем две элементарные психологические аксиомы: то, что нам интересно, мы помним дольше, чем то, что нам неинтересно, и визуальные образы, то есть, картинки, запоминаются лучше, чем "голые" факты. Я сейчас поясню на примере. И нашим подопытным кроликом будет мистер Мурхед.
Инструктор зачитал совершенно бессмысленный набор слов:
- Дым, дуб, седан, бутылка, иволга, - и попросил Альфреда их запомнить. Альфред смущенно заерзал на стуле.
Инструктор продолжил рассказ о приемах запоминания, а потом ткнул пальцем в Альфреда.
- Мистер Мурхед, повторите мой список слов.
- Дым, иволга… э… - Альфред пожал плечами.
- Не огорчайтесь. Это совершенно нормально, - сказал инструктор. - А теперь мы попробуем немного помочь вашей памяти. Попробуем создать мысленную картинку, представить себе что–то приятное - что–то, что нам хотелось бы запомнить. Дым, дуб, седан… мне представляется человек… мужчина… он отдыхает в тени под дубом. Он курит трубку, а чуть поодаль, на заднем плане, стоит его автомобиль, желтый седан. Вы видите эту картинку, мистер Мурхед?
- Э… да. - Альфред представил себе человека под дубом.
- Хорошо. Теперь что касается "бутылки" и "иволги". На траве рядом с мужчиной стоит бутылка с холодным кофе, а на ветке дуба поет иволга. Думаю, эта картинка запомнится нам без труда. А вы как считаете?
Альфред неуверенно кивнул.
Инструктор принялся рассказывать о чем–то другом, а потом вновь прервался и попросил Альфреда повторить список слов.
- Дым, седан, бутылка… э… - Альфред смотрел в сторону, чтобы не встретиться взглядом с инструктором.
Когда смех в классе стих, инструктор сказал:
- Вы, наверное, решили, что мистер Мурхед только что доказал нам полную несостоятельность мнемотехники. А вот и нет! Он подвел нас к еще одному важному пункту. Ассоциативные образы, которые помогают нам запоминать, - это дело сугубо индивидуальное. У каждого человека они свои. Разумеется, мы с мистером Мурхедом - два совершенно разных человека. И я не должен был навязывать ему мой ассоциативный ряд. Я повторю список слов еще раз, мистер Мурхед, и теперь я хочу, чтобы вы представили свою собственную картинку.
В конце занятия инструктор вновь "вызвал" Альфреда. Альфред выпалил все слова одним духом, как будто читал алфавит.
Это была замечательная методика, размышлял Альфред. Настолько хорошая, что он теперь до конца своих дней не забудет этот бессмысленный набор слов. Картинка по–прежнему стояла перед глазами, как наяву: они с Ритой Хейворт лежат на траве под огромным раскидистым дубом и курят одну сигарету на двоих. У них с собой есть бутылка отменного вина. Альфред наполняет Ритин бокал, и пока она пьет, пролетавшая мимо иволга задевает крылом ее щеку. А потом они с Ритой целуются. А что касается "седана" - седан он пока одолжил Али Хану.