- Это что еще за уродство? - презрительно покосился гость на минималистичный тор. C тех пор, как Иносиро связался с эштон-лавальцами, к немей точно прилипла мантия арбитра из-яществ. Предметы обстановки в егоё домашнем окружении неустанно извивались, сверкали всеми цветами спектра и в каждый момент времени проявляли фрактальную размерность никак не меньше 2.9.
- Набросок доказательства равенства общей кривизны тора нулю. Думаю его как-то зафиксировать.
Иносиро издал показной стон.
- А ты и вправду подчинилась общественному мнению. Сиротинушке сказали, сиротинушка выполняет.
- Я разложила поверхность в набор многоугольников, - безмятежно ответила Ятима. - Число граней минус число ребер плюс число вершин - это число Эйлера - равно нулю.
- Это ненадолго.
Иносиро перечеркнул объект прямой линией, демонстративно грубо рассекая надвое один из шестиугольников.
- Ты только что привнес одну новую грань и одно новое ребро. Они компенсируют друг друга.
Иносиро расчертил квадрат на четыре треугольника.
- Три новых грани, минус четыре новых ребра, да плюс одна новая вершина. Ноль.
- М-да, они из тебя сделали рабочую лошадку. Ты там в своих Копях света белого не видишь, в логического зомби скоро превратишься - Иносиро разинул рот и изрыгнул несколько тегов, содержавших случайный набор концепций исчисления высказываний.
Ятима расхохоталась.
- Если тебе нечем больше заняться, как только задирать меня…
Онона начала было передавать тег, означавший немедленный
отказ в доступе к окружению.
- Постой. Пошли посмотрим на новую работу Хасима.
- Может, попозже. - Хасим был одним из новых приятелей Иносиро в Эштон-Лавале. У Ятимы его произведения вызывали в лучшем случае недоумение. Было это результатом частичной межполисной несовместимости умоархитектур или проявлением егоё собственного невзыскательного вкуса, судить онона не бралась. Во всяком случае, Иносиро эти работы казались чрезвычайно возвышенными.
- Все в реальном времени. Преходяще. Сейчас или никогда.
- Неправда, ты можешь записать представление для меня, или я могу послать прокси…
Оловянное лицо Иносиро перекосила гримаса преувеличенного омерзения.
- Ой, да не будь ты такой мещанкой. Как только художник задает параметры, они становятся…
- Параметры, по которым строит свою работу Хасим, для меня просто непостижимы. Я знаю, что мне это не понравится. И точка. Уходи.
Иносиро помедлил. Черты его лица понемногу возвращались к нормальной конфигурации.
- Тебе бы понравились работы Хасима, если бы ты дала себе труд взглянуть на них под правильным углом.
Ятима посмотрела на негоё.
- А ты это можешь для меня сделать?
- Именно.
Иносиро протянул руку, и с ладони егоё слетел цветок: фиолетово-зеленая орхидея, пахнувшая адресом из библиотеки Эштон-Лаваля.
- Я раньше не осмеливался тебе дурить голову: ты бы наверняка тут же все выложила Бланке, а потом бы это дошло до одного из моих родителей - а ты знаешь, что они собой представляют, хе-хе.
- Ты гражданин полиса, - передернула плечами Ятима. - Это не их дело.
Иносиро округлил глаза и придал лицу настолько мученическое выражение, насколько смог. Ятима засомневалась, удастся ли емей когда-нибудь понять, что такое семейные отношения: в конце концов, родственники Иносиро ничего бы с нимей не сделали, если б узнали, что он емей дал обзор работ Хасима, да и остановить бы не смогли. Все возмущенные и предостерегающие сообщения легко фильтруются. Как только семейные посиделки превращаются в сеансы публичных порицаний, посещаемость их начинает катастрофически падать. А впрочем… родители Бланки (трое из них были также и родителями Иносиро) не переставали егоё изводить за то, что связалась с Габриэлем, и даже как-то принудили с нимей порвать (но лишь на время: перспектива экзогамных сношений с гражданином Картер-Циммермана вогнала бы их в ту еще краску). Теперь, когда Бланка с Габриэлем воссоединились, Бланка по очевидным соображениям избегала общения как со своими родителями, так и с Иносиро. Зато казалось логичным, что последнему не приходится больше опасаться возражений своего полуродича.
Ятима была уязвлена.
- Если бы ты не попросил, я бы ни словом с Бланкой не перекинулась.
- Ой, да ладно. Я еще помню, как онона практически тебя усыночерила.
- Да мне тогда еще пуповину не перерезали! - Ятима все еще любила Бланку, любила очень сильно, но они больше не виделись так часто.
Иносиро тяжко вздохнул.
- Хорошо, я приношу извинения за то, что испортил тебе настроение. А теперь пойдем со мной?
Ятима осторожно понюхала цветок. Адрес из Эштон-Лаваля пах странно… однако и неприятной эту информацию онона бы не назвала. Приказав экзоличности скопировать обзорную сводку, онона внимательно изучила ее. Ятима знала, что Радья и большинство остальных копателей пользуются такими кругозорками, чтобы удерживать фокус на предмете работы гигатау за гигатау. Любой гражданин с разумом, смоделированным по плотницким шаблонам, как бы приблизительно ни было сходство, подвергался опасности разбегания: с течением субъективного времени даже самые желанные цели и ценности расплывались и становились малозначимы. Гибкость мышления была полезной и нужной частью плотского наследства, но даже сейчас, по истечении субъективного времени в десятки раз большего, чем вся история человечества до Внеисхода, сохранялась проблема удержания личности от энтропийного распада. Даже самые стойкие не могли полностью отгородиться от подобной опасности. Основатели полиса не рискнули вмонтировать неизменяемые механизмы мыслестабилизации в базовые структуры, не желая рисковать появлением на свет племен самовоспроизводящихся мономаньяков, существование которых было бы подчинено паразитическим мемам. Показалось важнее и безопаснее предоставить каждому гражданину свободу выбора кругозорок: программный код их можно было встраивать в экзоличность, и он бы многократно усиливал наиболее ценимые личностью-хозяйкой качества, но только если та в этом действительно нуждалась. Возможности же краткосрочного перекрестного опыления культур выпадали крайне нечасто.
Каждая кругозорка заключала в себе немного отличавшийся пакет ценностей и эстетических предпочтений, подчас восходивших к предковым личностным формам и резонам поведения, по-прежнему до некоторой степени укорененным в разумах граждан. Закономерности и периодические процессы, ритмы, подобные смене дней и времен года, гармония и сложность, выраженные в звуковой и визуальной форме, а также идеалистически. Новизна ощущений. Реминисценция и предвосхищение. Сплетни, дружба, эмпатия, сочувствие. Тишина и уединение. Континуум простирался между столбовыми крайностями от тривиальных эстетических предпочтений до эмоциональных ассоциаций с краеугольными камнями структур, ответственных за общественную и личную мораль вкупе с идентичностью.'
Ятима впустила проведенный экзоличностью анализ кругозорки в окружение и дополнила его парой ментальных карт, отражавшей состояние наиболее затронутых кругозоркой нейроструктур до и после ознакомления с ней.
Карты напоминали переплетавшиеся рыбацкие сети, на каждой связке, представляя определенный символ, торчала небольшая сфера, размер которой пропорционально соответствовал воздействию кругозорки на сопряженные нейронные пути.