- Что вы имеете в виду, доктор Джефферсон?
- Я устал.
- Устал отдыхать? Возьми чашку.
- Отдохнул как раз в самый раз, чтобы понять, как устал.
Катя скривилась:
- Ты просто боишься ответственности.
Я хмыкнул, кофе чуть не расплескался:
- Так писали в любовных романчиках двадцатого века. Упрек любовнику, если уклоняется от свадьбы. Тогда они, как это называлось, "регистрировали отношения". В церкви или в суде, не помню точно, какие на тот момент были в моде суеверия. Не зарегистрировал? Не любишь!
- Где как, Пол. Вообще-то регистрировали они брак, то есть контракт, условия совместной жизни. И прописывали условия расторжения контракта. Кому что достанется из имущества. Люди тогда жили странно.
Катя села в глубокое кресло, положила ногу на ногу и задумчиво покачала пушистым розовым тапочком, чудом державшимся на самых кончиках ее пальцев. Форма ноги, как и всего остального, у нее идеальна. И меня давно уже разбирает любопытство - до рези в печени - как выглядела моя любимая перед первой своей коррекцией. Лет эдак сто назад. Кстати, возраста ее я так и не знаю. Возможно, она бы и сказала, спроси я прямо. Но если бы я имел склонность прямо задавать такие вопросы, выбрала бы она меня?
- Да… - протянул я. - Они жили как звери. Звери с расширенными возможностями. Сбившиеся в стаи. Заботились, в основном, о еде и сексе. Ну, и о прямых генетических потомках…
- Не все же, Пол, - заступилась она за род человеческий. - Если бы все, откуда бы взяться другим? Ведь мы - их потомки, причем, не такие уж и далекие.
- Ага. Или просто еды стало много, бороться за нее больше не надо. Делить нечего, почти все, что хочешь, можно получить и так. То, за что раньше надо было работать или воевать. Сытые стали, вот и проснулось любопытство. От скуки. Любопытство сделало из обезьяны человека.
Катя усмехнулась. Эту фразу она от меня уже слышала.
- Ты не прав, Пол. Всегда можно найти, что делить. Из того, что нельзя получить просто так. Люди ценят редкое. Достается с трудом, значит, редкое. И за это они конкурируют до сих пор. За внимание, славу, признание. За женщину, кстати.
Она подняла палец вверх, очень назидательно.
Я тут же вставил:
- Или за мужчину, да?
Она кивнула.
- Не принципиально. Хотя, сейчас уже нет роковых страстей, вспышек ревности, убийств в духе Отелло… - Катя вдруг прыснула смехом. - Ой, прости, Пол, забыла о твоем Жаке. Он ведь чуть не отправил тебя на окраины Солнечной. Но, если бы не его ревность к Маргарет, мы бы не встретились.
Настала моя очередь кивнуть.
Поставив чашку на столик, Катя перепорхнула ко мне на колени.
Я тоже поставил чашку. Чтобы не разлить.
- Если бы мы спорили, я бы решил, что ты хочешь победить любой ценой, - чуть запинаясь, произнес я. - Ведь ты знаешь, я не могу соображать с тобой на коленках.
- И со мной на груди, да… - промурлыкала она. - И вообще… Знаешь, Пол, мне это нравится.
- Знаю, - выдохнул я.
Она засмеялась и соскочила на пол.
- Пейте кофе, доктор Джефферсон, а то он остынет…
И тут меня накрыло.
Комната исчезла.
Я стоял посреди пустыни. Жара уже спадала, небо гасло, видимо, наступал вечер. Солнце садилось где-то за спиной. Рядом стояла женщина, чья внешность показалась мне знакомой. Да, верно, она походила на Лиен почти так же точно, как маска на стене марсианской пещеры. Только у Лиен не было волос, а эта женщина могла похвастаться пышной гривой. И она заметно старше. Моя Лиен, пожалуй, годится ей в дочери… Хм, "моя Лиен", какое-то непривычное, но, при этом, верное словосочетание.
Происходившее со мной, с нами всеми, не укладывалось в привычный порядок вещей. Значит, на этот порядок надо плюнуть, потому что попытки за него держаться убьют нас. Катя, похоже, это понимает. Удивительно, все же, как она смогла впустить в себя Лиен… И как они обе не свихнулись…
Женщина поймала на себе мой взгляд. Поймала глазами, черными, как у Лиен, и затянула в ловушку.
Как втирал мне Марков насчет русской песни про "Очи черные…"? Вот, наверное, это и есть тот омут, о котором было принято рассуждать на пьяную голову… Но из подобной ловушки не слишком трудно вырваться: нужно просто посмотреть в другую сторону.
Я успел заметить, как она удивилась.
И очнулся на полу.
- Пол, что это было?! - взволнованный голос Кати. С моего лица стекает вода. Ага, она плеснула из графина. А жаль. Стоило бы посмотреть дальше.
- Похоже, Ксената, - прокряхтел я слабым голосом.
- Вы общались? - она подсела, положила ладонь мне на лоб. Теплую, родную и привычную ладонь.
- Нет. Но я управлял его глазами. Мне кажется, я на миг вытеснил его целиком, ну, как тогда, в пещере, то есть не в пещере, а…
Она переложила ладонь на мои губы, и тут же что-то резко кольнуло мне под сердцем. Словно все это уже было. Или происходит одновременно где-то еще. Ощущение раздвоенности то ли во времени, то ли в пространстве, то ли везде сразу. Катя убрала руку.
- Что это было? Сейчас? Прямо сейчас?
- Де жа вю, - почему-то давно не использующееся, оставшееся лишь в литературе, словосочетание пришло на язык.
- "Уже было"? Что было?
- Твоя ладонь на моих губах. Чтобы я помолчал. Но этого не было. Не точно так. Хотя и там не точно так. Я не знаю…
- Пол. Давай вернемся к Ксенате. Что ты видел его глазами?
- Пустыня. Вечер. Женщина, похожая на Лиен, только с прической. В смысле, с волосами на голове, не обритая. И старше.
- Лиен не обрита, - уверенно заявила Катя. - Они устраняют волосы с помощью машины. Она успела рассказать, но я не поняла, зачем. Мы слишком мало были вместе, чтобы заниматься такой ерундой, как память…
- Вот, видишь, не ерунда оказалась-то, сейчас бы пригодилось.
- Знала бы, где упасть, соломку бы подстелила, - парировала Катя. - Вставай, хватит валяться в луже.
- Ты обычно и подстилаешь, между прочим… - поддел я ее напоследок и поднялся с пола. Чувствовал себя совершенно нормально, только не помнил, как оказался в партере.
- Что вы делали? - спросила Катя, вновь усаживаясь в кресло напротив.
Я рефлекторно положил ладонь на ее колено.
- Убери руку, - резко бросила она. Я отдернулся, как ошпаренный. - Извини, Пол. Ты мешаешь думать. Не могу нормально думать, когда ты меня трогаешь. Это отвлекает. Понимаешь?
Я кивнул.
- Что вы делали? - повторила она вопрос.
- Стояли. Ничего не делали. Я посмотрел на нее, она посмотрела на меня. И я вылетел. Ты на меня целый графин вылила?
- Целый. В следующий раз опять по щекам отхлещу, как в Лесном городке. Хочешь?
- Может, в следующий раз ты дашь мне досмотреть?
Катя вздохнула.
- Может быть. Но я боюсь, Пол. Что будет, как тогда. Только ты не вернешься.
Я погладил ее колено. Она промолчала.
- Мы должны рискнуть. Собой. Иначе наши марсиане могут погибнуть.
Катя молчала.
- Ты не согласна?
Она не издала ни звука, только отвернулась, глядя в окно на вечный полярный день. Там дрожала веточка сосны, слегка поцокивая иголками по стеклу. Что-то блеснуло в Катиных глазах. Слезы?
Она посмотрела прямо на меня и кивнула.
- Должны. Наверное, должны. Но я боюсь. Ты был всем, что у меня есть. Пока не пришла Лиен. Теперь ее нет. Во мне нет. Эта пустота не наполняется. И теперь я еще больше боюсь потерять тебя.
Я сел перед ней на колени, на пол, прямо в лужу. Прижался к ногам. Положил на них голову. Катя чуть-чуть дрожала.
- Но ведь ты не будешь возвращать меня в следующий раз? - не глядя на нее, спросил я. - Чтобы я мог вытащить Ксенату?
Она погладила меня по щеке.
- Не буду, Пол. Обещаю.
И легонько шлепнула ладонью:
- Но только попробуй не вернуться.
Я ответил улыбкой, которой она не увидела.
Конечно, вернусь. К тебе - обязательно. Ведь и тогда, из глубин древнего Марса, меня вытянула ты. Я помню, как ты звала. И не удивлюсь, если именно связь с тобой позволила Лиен вытолкнуть мое сознание обратно.