Его стандарты снизились, но не из-за места, где он оказался, а потому что действительно не заслуживал лучшего. Просто он с этим смирился.
Вестибюль был самым большим помещением на курорте, не считая ресторана и казино. Вдоль стен стояли неокрашенные скамьи и растения в кадках, купленные вскоре после того, как он стал здесь хозяином (об этой покупке он до сих пор сожалел), а обширный пол из искусственного мрамора сверкал, как миллион ярких звезд, если его удосуживались натереть.
Он успел смахнуть пыль с сидений, обрезать разросшиеся растения, чтобы их ветви не заслоняли большую часть лестничного пролета, и настроить самодельную компьютерную систему на обслуживание новых постояльцев - всё за пятнадцать или шестнадцать минут. Но вымыть пол он и не пытался и даже был этому рад, когда пассажиры с "Президио" начали протискиваться сквозь двойные двери.
Все двенадцать пассажиров "Президио" оказались, слава богу, людьми - самых разных размеров. Они пахли - и сильно пахли - горелым пластиком. Еще от них разило потом и страхом, а в глазах застыло то безумное выражение, появляющееся у людей, которые-пережили-все-это-и-не-были-уверены-что-выживут.
Таких за прошедшие годы он повидал немало, и они всегда пребывали в смятении, всегда в чем-то нуждались и всегда были требовательны. Он терпеть не мог капризных клиентов, хотя и был подготовлен к общению с ними прежней выучкой. Раньше он лучше всех управлялся с самыми трудными гостями - когда работал на настоящем курорте для очень богатых клиентов. Те, по крайней мере, были предсказуемы, несмотря на привередливость.
Он всмотрелся в море лиц перед собой (ну, пусть двенадцать, они все равно показались ему морем), ведь с тех пор как случилась авария на другом корабле, почти год назад, ему не доводилось видеть столько посетителей сразу. А эти люди, встрепанные и на грани паники, смотрели на него так, будто он был их единственным спасителем.
Он вкрадчиво улыбнулся - к такой улыбке он не прибегал уже почти десять лет - и кивнул первому в очереди.
Это оказалась дородная пожилая женщина в черном деловом костюме (теперь украшенном несколькими дырками на правом боку) и практичных туфлях такого же цвета. На ее седеющих кудряшках даже красовалась шляпка. Выглядело это так, как будто женщина, покидая корабль, машинально схватила ее вместе с остальными вещами, лишь бы придать себе пристойный вид.
- Агата Кантсвинкль, - произнесла она тем "оперным" голосом (в комплекте с вибрато), который развивают у себя некоторые дамы в возрасте. - Я хочу отдельный номер.
Она не добавила "пожалуйста", да он и не ожидал от нее подобной вежливости. Дама даже задрала подбородок, высказав свое требование. Ну, с такими дамочками он, по крайней мере, умел обращаться.
- У нас только два таких номера, мадам, - ответил он своим самым подхалимским голосом. - Вам будет удобнее, если вы разделите с кем-нибудь двухместный.
- Ни за что. Никогда не стану жить с кем-либо из этих мерзких людишек.
Она подалась вперед и прошептала - насколько возможно шептать оперным голосом, что, конечно, почти нереально:
- Среди них есть убийцы.
Стоящий в середине очереди мужчина средних лет с испачканным сажей лицом закатил глаза. Женщина помоложе в дальнем конце тоже подняла взгляд к небесам - как если бы в космосе были небеса. Хансейкер все это заметил. И неприязненные гримасы на лицах других пассажиров.
- Наверняка все не так плохо, как вы говорите, мадам, - сказал он и открыл файл на старомодном экране, встроенном в конторку. Комментарий был отчасти рефлекторным. Он не выносил драматических сцен. Но его слова предназначались и остальным пассажирам, на которых, в чем он все больше убеждался, ему придется полагаться, чтобы хоть как-то обуздать Агату Кантсвинкль.
- Не так плохо? - переспросила она, шлепнув ладонью по конторке, из-за чего экран испуганно пискнул и едва не погас. - Вы что, рехнулись? Когда мы вылетали из системы Дайо, пассажиров было пятнадцать. По-вашему, они просто сошли на полпути? Как бы не так!
Хансейкер приподнял брови и взглянул поверх ее плеча на остальных. Мужчина с испачканным лицом слегка покачал головой. Женщина закрыла глаза. Еще двое или трое смотрели в стороны, как будто поведение Агаты Кантсвинкль ставило их в неловкое положение.
Тогда он решил ее игнорировать, что означало - спровадить от конторки как можно быстрее.
- У нас есть одноместный номер, мадам, но он совсем маленький. Система досуга требует обновления, а кровать…
- Я его возьму, - заявила она, протягивая карточку с закодированной личной информацией - предмет столь же старомодный, как и она сама.
Он взял с нее двойной тариф и не ощутил ни малейших угрызений совести. Во-первых (мысленно рассуждал он), компания - владелец "Президио", скорее всего, оплатит расходы на непредвиденную остановку. Во-вторых, эта женщина уже проявила себя не с лучшей стороны, а он достаточно долго пробыл хозяином отеля (пусть даже в столь убогом месте, как это), чтобы усвоить - клиенты часто выдают свою истинную натуру прямо с порога.
Так что он всего лишь приплюсовал компенсацию за предстоящие трудности.
Он закончил вносить информацию в свой файл, подавил желание вытереть руки о постоянно стерилизуемое полотенце, которое держал под конторкой, и изобразил свою лучшую фальшивую улыбку.
- Ваш номер, мадам, - сообщил он, кивнув, - вверх по лестнице слева. Это единственный номер на первой площадке.
Это была комната горничной - в те времена, когда на курорте еще витали мечты о процветании. Очень давно, задолго до его рождения.
Когда дама поднялась по лестнице, он зарегистрировал еще четырех пассажиров - нормальных, здравомыслящих и благоразумных. Как и у всех достойных людей, их личная информация была закодирована в кончиках пальцев, и они оказались платежеспособными, что тоже было хорошо, потому что он снял плату немедленно, хотя и не стал сдирать с них намного больше обычного, как с Агаты Кантсвинкль. Ведь это просто постояльцы, которые торопились попасть в свои номера, расслабиться и попытаться забыть обстоятельства, забросившие их в эту забытую богом дыру.
Хансейкер уже начал было думать, что регистрация пройдет без проблем, когда к конторке подошел мужчина с измазанным сажей лицом. Он был выше Хансейкера, но немного сутулился, как будто смущался своего роста. Хансейкер прекрасно его понимал, потому что многие корабли для дальних рейсов не были рассчитаны на слишком рослых пассажиров.
- Вы уж извините старушку, - сказал мужчина, протягивая единственный чистый указательный палец. - На самом деле не такие мы плохие.
Прикосновение к экрану идентифицировало его как Уильяма Ф.Бантинга, короче - Билла, начавшего путешествие в системе Дайо, как и Агата Кантсвинкль. В графе "род занятий" стояло "разные", что обычно означало отсутствие работы и ее поиски, но у него имелись почти две дюжины звездных (без шуток) рекомендаций, так что, вероятно, он действительно владел разными профессиями и путешествовал от дела к делу, улетая все дальше от дома.
- Кажется, полет оказался нелегким, - заметил Хансейкер, выдав это банальное замечание равнодушным тоном.
- Вы и половины представить не сможете, - заверил Бантинг. - Если бы у вас здесь стоял другой корабль, я запросил бы пересадку.
- Возможно, какой-нибудь и прилетит, пока ваш будет ремонтироваться, - обнадежил Хансейкер, снимая деньги со счета Бантинга. Сумма на счету значилась немалая, особенно для человека с неопределенной профессией.
- Хорошо бы, - серьезно произнес Бантинг, насторожив Хансейкера.
На секунду их взгляды встретились. Затем Бантинг сказал:
- Знаю, у вас мало одноместных номеров, но меня, пожалуй, лучше поселить отдельно. - Он вытер руки о рубашку. - Это единственная одежда, которая у меня осталась, и даже я сам чувствую, насколько она пропахла дымом. В замкнутом пространстве я буду не очень приятным соседом.
Действительно, даже сейчас, в не совсем замкнутом пространстве, Хансейкер ощущал запах дыма. Он предполагал, что это совместный запах всех пассажиров, но, возможно, ошибался, и его источником была долговязая фигура Бантинга.
- У нас есть бутик, - сообщил Хансейкер, имея в виду комнатушку с вещами, оставленными прежними постояльцами. - Я его открою через пару часов. Вы там наверняка сможете подобрать себе что-нибудь подходящее.
Он сделал мысленную пометку: надо сходить в ту комнатушку и еще раз пропустить одежду через автоматическую чистку. Он успел забыть, когда в последний раз перебирал эти тряпки. Впрочем, на плечиках они смотрелись почти как новые.
- Спасибо, - поблагодарил Бантинг и подтолкнул вперед полноватого лысеющего мужчину. - В таком случае, мы возьмем двухместный номер.
Похоже, полноватого лысеющего мужчину его слова не обескуражили. Более того, он выглядел благодарным. Хансейкер принял его информацию, также хранившуюся в указательном пальце - Резерфорд Дж. Настен, - и послал обоих в номер с наилучшей вентиляцией во всем крыле.
Хансейкер продолжал работать, пока не настала очередь молодой женщины в конце очереди. Той повезло, и одноместный номер достался ей только потому, что таковой потребовала Агата Кантсвинкль, а пассажиров было только двенадцать.
- У меня остался лишь один номер, который мы называем "воронье гнездо", - сообщил Хансейкер. - Он маленький, но расположен на самом верху станции, и у него есть окна во всех четырех стенах.
- Меня устраивает, - устало произнесла женщина.
- Впечатление такое, словно вы все вырвались из ада, - сказал он, впервые проявив интерес - отчасти из-за ее немногословности, наверное, следствия недавней эмоциональности.