АЛАСТЕР РЕЙНОЛЬДС
Спячка
Аластер Рейнольдс - один из самых популярных и продаваемых британских писателей-фантастов. Он начал публиковать свои произведения в журнале "Interzone" в 1990 году, но лишь к концу 1990-х его продуктивность значительно возросла. Первый роман Рейнольдса "Космический апокалипсис" ("Revelation Space", 2000) произвел большое впечатление и попал в шорт-листы сразу двух премий - премии Артура Кларка и премии Британской ассоциации писателей-фантастов (British Science Fiction Association), а второй роман, "Город Бездны" ("Chasm City", 2001), завоевал последнюю. До 2004 года Рейнольдс работал в Европейском космическом агентстве, а затем полностью посвятил себя творчеству.
Нижеследующий рассказ, специально написанный для данной антологии, не входит в серию "Космический апокалипсис". Он появился из набросков к новому роману, который, возможно, когда-нибудь будет завершен - нам же нужно узнать судьбу Земли. Здесь мы столкнемся с одной из самых необычных идей апокалипсиса, но пусть Рейнольдс объяснит все сам.
Гонта вывели из анабиоза ранней весной, в холодный ветреный день. Он очнулся на кровати со стальной рамой, в помещении с серыми стенами. Комната выглядела как нечто дешевое и наскоро смонтированное из готовых блоков. В ногах кровати стояли двое. Похоже, их мало интересовало, насколько паршиво он себя чувствует. Мужчина прижимал к груди миску с какой-то едой и торопливо орудовал ложкой, словно завтракал на бегу. Его седые волосы были коротко подстрижены, и, судя по морщинистому лицу с задубевшей кожей, он много времени проводил вне помещений. Рядом стояла женщина с чуть более длинными волосами - скорее седеющими, чем седыми, - и намного более смуглой кожей. Подобно мужчине, она была жилистая и облачена в потертый серый комбинезон. Ее бедра охватывал тяжелый пояс с инструментами.
- Ты как, цел, Гонт? - спросила она, пока ее товарищ доедал завтрак. - Ты compos mentis?
Гонт прищурился - свет в комнате был слишком яркий - и на мгновение запутался в воспоминаниях.
- Где я? - спросил он.
- В комнате. Тебя разбудили, - ответила женщина. - Ты ведь помнишь, как засыпал?
Он ухватился за воспоминания, отыскивая в них хоть что-нибудь конкретное. Врачи в зеленых халатах, стерильная операционная, рука подписывает последний документ перед тем, как его подключают к машинам. В верил медленно льются препараты, полное отсутствие печали или тоски, когда он прощался со старым миром, со всеми его разочарованиями.
- Кажется, помню.
- Как тебя зовут? - спросил мужчина.
- Гонт. - Ему пришлось выждать секунду, пока вспомнилось имя. - Маркус Гонт.
- Вот и хорошо, - сказал мужчина, вытирая губы рукой. - Это положительный признак.
- Я Клаузен, - представилась женщина. - А эта Да Силва. Мы - твоя группа пробуждения. Ты помнишь "Спячку"?
- Не уверен.
- Подумай хорошенько, Гонт, - попросила она. - Нам ничего не стоит уложить тебя обратно, если ты откажешься работать с нами.
Нечто в тоне Клаузен убедило его, что следует постараться.
- Компания, - сказал он. - "Спячкой" называлась компания. Она уложила меня спать. Она всех уложила спать.
- Клетки мозга вроде бы не повреждены, - заметил Да Силва.
Клаузен кивнула, но никак не показала, что рада правильному ответу Гонта. Скорее, ее успокоило, что Гонт избавил их от какой-то мелкой обязанности, и не более того.
- Мне понравилось, как он сказал "всех". Словно это так и было.
- А разве нет? - удивился Да Силва.
- Для него - нет. Гонт был одним из первых. Ты что, не читал его досье?
Да Силва поморщился:
- Извини. Немного отвлекся.
- Он был одним из первых двухсот тысяч, - напомнила Клаузен. - Членом эксклюзивного клуба. Как вы себя называли, Гонт?
- Избранные. Совершенно точное описание. А как еще нам было себя называть?
- Везучие сукины дети, - подсказала Клаузен.
- Помнишь, в каком году тебя усыпили? - спросил Да Силва. - Ты был одним из первых, значит, это случилось примерно в середине века.
- В две тысячи пятьдесят восьмом. Если надо, могу назвать месяц и число. Насчет времени суток не уверен.
- И ты помнишь, разумеется, почему на такое решился, - заметил Да Силва.
- Потому что мог. Потому что любой в моей ситуации поступил бы так же. Мир становился все хуже, катился под откос. Но еще не рухнул окончательно. А врачи год за годом продолжали твердить, что прорыв к бессмертию совсем рядом. Еще чуть-чуть - и готово. Мол, вы уж продержитесь еще немного. Но мы все старели. А потом врачи заявили: сейчас мы еще не способны подарить вам вечную жизнь, зато можем предоставить средство проскочить через годы ожидания, пока этого не произойдет. - Гонт заставил себя сесть на кровати, силы постепенно возвращались в конечности, особенно из-за нарастающей злости. Почему к нему не проявляют должного почтения? И почему, что еще хуже, его тут осуждают и оценивают? - В нашем поступке не было ничего плохого. Мы никому не причинили вреда, ни у кого ничего не отняли. Мы лишь воспользовались имеющимися у нас средствами, чтобы достичь того, что и так к нам приближалось.
- Кто сообщит ему новости? - спросила Клаузен, глядя на Да Силву.
- Ты проспал почти сто шестьдесят лет, - сказал мужчина. - Сейчас апрель две тысячи двести семнадцатого года. На дворе двадцать третий век.
Гонт снова обвел взглядом обшарпанное помещение. У него имелись некие туманные представления о том, каким станет пробуждение, но реальность совершенно в них не вписывалась.
- Вы мне лжете? - спросил он.
- А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответила Клаузен.
Гонт поднес к лицу руку. Она выглядела, насколько он мог вспомнить, точно такой же, как и прежде. Те же старческие веснушки, те же набухшие под кожей вены, те же волосатые костяшки пальцев, те же шрамы и дряблая, как у ящерицы, кожа.
- Принесите зеркало, - попросил он, охваченный дурным предчувствием.
- Избавлю тебя от хлопот, - сказала Клаузен. - Ты увидишь примерно такое же лицо, с каким заснул. Мы ничего с тобой не делали, только вылечили подкожные повреждения, вызванные несовершенством ранних методов замораживания. Физиологически ты все еще мужчина шестидесяти трех лет и проживешь еще лет двадцать или тридцать.
- Тогда зачем вы меня разбудили, если процесс еще не завершен?
- А его нет, - сообщил Да Силва. - И не будет еще очень долго. У нас сейчас совершенно другие заботы. И среди этих проблем бессмертие - на последнем месте.
- Не понимаю.
- Поймешь, Гонт, утешила подопечного Клаузен. - Рано или поздно понимают все. Кстати, мы тебя выбрали, учитывая твои способности. Ты ведь сделал состояние на компьютерах, верно? Работал с искусственным интеллектом, пытался создать мыслящие машины.
Одно из смутных разочарований оформилось в конкретное поражение. Он вспомнил энергию, вложенную в единственную амбицию. Вспомнил друзей и возлюбленных, которых сжег на этом пути, вычеркнув из жизни, сфокусированной на "белом ките".
- Из этого ничего не получилось.
- Верно, но ты все же на этом разбогател.
- Просто способ заработать. Какое это имеет отношение к моему пробуждению?
Клаузен, похоже, собралась ответить, но что-то заставило ее передумать.
- Одежда в шкафчике возле кровати, по размеру должна подойти. Хочешь позавтракать?
- Я не голоден.
- Желудку понадобится какое-то время, чтобы проснуться. А пока, если тебя тошнит, лучше вывали все сейчас, чем потом. Не хочу, чтобы ты загадил мой корабль.
Детали неожиданно стали складываться в картину. Функциональное помещение, фоновый шум далеких механизмов, утилитарная одежда этой парочки… возможно, он на борту какого-то космического аппарата. Двадцать третий век… Времени было вполне достаточно, чтобы основать межпланетную цивилизацию, пусть даже в пределах Солнечной системы.
- Мы сейчас на корабле?
- Конечно нет, - фыркнула Клаузен. - Мы в Патагонии.
Он оделся, натянув нижнее белье, белую футболку и такой же серый комбинезон, как у местных. В комнате ощущались прохлада и сырость, и он порадовался, что одет. Гардероб дополнили ботинки со шнурками, немного тесные в пальцах, но в остальном вполне приличные. Одежда была на ощупь самая обычная и простая, хотя местами слегка потертая и поношенная. Зато сам он оказался чист и ухожен, волосы ему коротко подстригли, а бороду сбрили. С ним хорошо поработали, прежде чем привести в сознание.
Клаузен и Да Силва ждали его возле комнаты в коридоре без окон.
- Наверное, у тебя сейчас масса вопросов, - сказала Клаузен. - Например, почему со мной обращаются как с дерьмом, а не как с королевской особой? Что случилось с остальными избранными, что это за вонючее место и так далее?
- Полагаю, вы собираетесь в ближайшее время на них ответить.
- Расскажи-ка ему сразу о сделке. Открытым текстом, - предложил Да Силва. Он успел надеть куртку, а через плечо у него висела застегнутая на молнию сумка.
- Какую еще сделку? - осведомился Гонт.
- Начнем с того, что ты для нас отнюдь не какая-то особая персона, - сообщила Клаузен. - И тот факт, что ты проспал сто шестьдесят лет, нас совершенно не впечатляет. Это старые новости. Но ты все еще полезен.
- В каком смысле?