* * *
Верик, ау!
Скоро год, как тебя нет. Пора бы плюнуть, успокоиться и забыть, а вот не получается. Знаю только, что ты есть на свете, но очень далеко. Так далеко, что ни единой мысли, ни самого простенького чувства не разобрать.
Ну скажи на милость, почему меня никак не отпускает? Мы и были-то знакомы всего ничего. Сначала я думала, что во мне досада играет, оттого что ты ушел и мне тебя найти не удается. Теперь поняла - тут что-то другое. Подумаешь, самолюбие задел, - это не причина, чтобы думать о тебе денно и нощно. Я раньше, когда думала о других, на самом деле прежде всего думала о себе, а об остальных только относительно меня. А сейчас думаю о тебе. Вспоминаю, что ты говорил, как смотрел. Знаешь, когда Томик понял, что я его на самом деле прогнала, он глядел так, словно у него любимую игрушку отняли. А мне не жалко его было ни капочки. Я после этого принялась вспоминать и анализировать все свои отношения с людьми. Так вот, все они (я имею в виду людей) относились ко мне, как к забавной игрушке. И я - тоже хороша. Помнишь, я говорила, что людям не осталось в жизни ничего, кроме развлечений, и поэтому затейник - единственное серьезное занятие. А вдумалась и поняла, что я играла в затейника. И компанию себе подбирала по коллекционному принципу. И на тебя, мерзавка, смотрела, как на еще один чудной экземпляр моей коллекции. А ты не чудной, ты чудный. Видишь, я теперь даже говорить стараюсь, как ты, потому что в тебе, единственном, есть что-то настоящее. Что, я еще не поняла, но обязательно пойму.
Наверное, не стоит тебе это рассказывать, но я все еще надеюсь, что найду тебя. Пусть через двести лет, через тысячу, через тьму-тьмущую веков, но найду, и ты все узнаешь. Все-таки хорошо, что мы на одной волне, и я каждую секунду чувствую, что ты есть.
Если можно, откликнись.
Линда.
Глава 3
- Тебя как зовут?
- Верис.
- А меня - Стан. Вернее, когда-то звали Станом. Давно.
- И сколько времени ты тут сидишь?
- Нисколько. Меня здесь нет, это мнемокопия. Но жду я уже больше четырех тысяч лет. И за такой срок - ни одного человека! Вообще ни одного ни на одном из порталов.
- Так это ты сделал, что на Землю не попасть?
- Почему не попасть? На Землю ведут двадцать туннелей, и намертво блокирован только один - из Центра. В Центре слишком много людей без толку бродит, поэтому не исключена вероятность, что кто-то вопрется сюда случайно. А остальные девятнадцать каналов задействованы. Если хочешь, поговорим и проходи.
- Я уже пытался пройти через этот канал, но ничего не получилось.
Пытаться - пытать себя, то есть предпринимать действия, заведомо обреченные на неудачу. Удачное действие пыткой не назовут. Если получилось, то стало получше, при чем здесь пытка? Так что фраза: "Пытался, но не получилось" - по сути дела тавтология. Подобное часто бывает: сам скажешь и сам же себя поправляешь.
- Ты, наверное, из Центра хотел пройти, со мной не поговорив, поэтому проход и не открылся. Дело в том, что я вмонтирован в Службу спасения и могу блокировать некоторые неразумные приказы.
- И что неразумного в том, что человек хочет попасть на Землю?
- Опасно.
Верис фыркнул, скорей пренебрежительно, чем от смеха.
- Какая опасность может угрожать человеку в наше время?
- Вот об этом и поговорим.
Обычно люди, имея дело с программой, получают информацию блоком, не желая тратить время на выслушивание слов, но Верис уселся напротив Стана и ожидающе посмотрел ему в глаза. Слово есть слово, даже если его хочет сказать программа.
- Что ты знаешь о Земле?
- Почти ничего. Я знаю, что там можно отключить собственную систему безопасности.
- Ты собираешься покончить с собой?
- Нет. Я хочу избавиться от насильственной заботы обо мне.
Забота - беспокойное хлопотное попечение. На чью долю выпадает больше беспокойства - того, кто заботится, или о ком? И чью жизнь стремятся прихлопнуть хлопоты?
- Тогда дам тебе совет: как только избавишься от системы безопасности, возвращайся сюда, выбирай один из тихих миров и живи там. На Земле тебя тотчас убьют, разве что за четыре тысячи лет там все радикально изменилось.
- Как убьют?.. - пробормотал Верис.
- Больно. И за дело. Если угодно, могу рассказать о причинах такого отношения.
Угодно - удобно, приятно, полезно. Верису было угодно знать, но он промолчал, потому что Стан уже начал рассказывать.
- Первый внепространственный канал был пробит с Земли сюда просто потому, что здесь уже имелась земная станция. Земля в ту пору была сильно перенаселена, а ее природные ресурсы истощены. Проблемы перенаселения этот канал не решил, а вот промышленность начала с Земли уходить. По мере того как появлялись новые галактические пути, земные проблемы оказывались решенными. Ускорило дело создание Транспортного центра, когда перед человечеством открылась вся вселенная. В результате на Земле остались только люди, приверженные патриархальному укладу. Они не признавали никаких новшеств и постепенно деградировали, как деградирует всякая переставшая развиваться система. - Стан замолчал и вопросительно уставился на Вериса.
- Мне надо задать вопрос? - догадался Верис. - Но я и без того знаю, что человечество во вселенной тоже остановилось в развитии и деградирует. Не надо мне этого говорить.
- Вот и замечательно. Вернее, плохо, раз за эти тысячелетия ничего не изменилось. Но в любом случае деградация человека во вселенной идет медленнее, чем на Земле. Земляне не пользовались внепространственными каналами и постепенно забыли о них. Промышленность с Земли ушла, сельское хозяйство пришло в упадок. Ты хоть знаешь, что такое сельское хозяйство?
- Я филолог! - оскорбился Верис. - Хозяйство - домостройство, а также все, потребное для этого. Сельский - приспособленный для постоянной жизни, оседлый, не огороженный стеной, не городской. Таким образом, сельское хозяйство - это отдельно стоящий дом со всем необходимым для проживания.
- Пусть будет так, - Стан чуть заметно усмехнулся. - Ты филолог, тебе видней. Так вот, все необходимое для жизни пришло у них в упадок. Народ-то заново размножился, а планета истощена, поэтому заново цивилизация развиться не может. А вот среди новой генерации космических жителей появились такие, что начали развлекаться на Земле. У космического гулены система собственной безопасности, и земляне для него вроде букашек. По сравнению с ними он всемогущ. Такой балбес проходит по земле страшнее, чем цунами и торнадо. Даже когда он не убивает людей напрямую, жить после его игр становится невозможно. И, главное, ему ничего не втолковать. Внутри своей программы он привык громить и уничтожать страны и народы, и здесь делает то же самое. На иных планетах его осаживают программы безопасности окружающих людей, а Земля перед ним беззащитна.
- Но ведь можно распространить действие службы спасения и на жителей Земли
- Это было бы еще хуже. Неуязвимый дикарь, вернее, несколько миллиардов дикарей, скученных на одной планете. Единственное, что мы могли сделать - закрыть Землю для посещения дикарями из остальной вселенной.
- Мы - это кто?
- Ты ведь не думаешь, что я сделал это один? Нас было полсотни человек, последних программистов, которые реально могли вносить изменения в работу службы безопасности.
- Почему вы говорите о себе в прошедшем времени? Вы же бессмертны!
- Абсолютного бессмертия не существует, а четыре тысячи лет - изрядный срок. Вот тебе - сколько лет?
- Семнадцать, - недовольно ответил Верис.
- В семнадцать лет еще можно верить в бессмертие. А встречал ли ты хоть одного человека, чей возраст превышает десять тысяч лет?
- Не знаю. Я же не спрашивал всех подряд об их возрасте.
- А я - знаю. Человек не может активно жить в течение тысячелетий. Он либо превращается в подобие полипа: сидит на одном месте и не мыслит, либо перегружает свою память в какой-нибудь архив, а сам живет юным балбесом в прежнем теле. И то, и другое на самом деле - смерть.
- Зачем же тогда люди добивались бессмертия?
- Потому что они не хотят умирать.
Верис задумался ненадолго, потом сказал:
- Это верно. Бессмертие предполагает отсутствие смерти, но не предполагает присутствия жизни. Раньше я об этом не думал.
- А у меня было время об этом поразмышлять
- У тебя настоящего или… - Верис чуть было не кивнул в сторону Стана, лишь в последний момент сдержался. На того, с кем беседуешь, нельзя указывать, словно на бездушный предмет.
- Или, - улыбнувшись, ответил Стан. - У настоящего, боюсь, столько времени в запасе не было. Дело в том, что после окончания работы я, вернее, мой прототип ушел на Землю, а там у него не было никаких шансов прожить столь долгий срок. Назад он не возвращался, это бы я знал.
- Значит, на Землю все-таки можно попасть?
- Зачем тебе это, мальчик? Поверь, Земля - очень неприятное место.
- Там можно отключить собственную систему безопасности, - упорно повторил Верис.
Стан удивленно приподнял брови.
- Интересно про волков! Скажи на милость, зачем тебе это понадобилось?
Верис мельком отметил незнакомую поговорку, но не стал отвлекаться, основная нить беседы казалась важней.
- Это мне очень надо.
- Тогда мой тебе совет. Оставшись без защиты, побыстрей возвращайся назад. Вряд ли земляне помнят, как бесцеремонно мы хозяйничали на Земле, но нелюбовь к чужакам должна войти у них в плоть и в кровь.
- Вы уже давали этот совет, - заметил Верис, забыв на минуту, что говорит не с живым человеком.