Казалось бы, удобнее всего выводить все порталы планеты в одну точку, что позволяет не тратить время на лишние переходы. К сожалению, это лишь кажется. Казаться - корень "каз-каж". Каждый - тот, кому кажется, будто он знает. Это в новейшее время возможность прокладывать внепространственные пути получил каждый, прежде этим занимались знающие люди. Они знали, что в районе портала не должно быть давки, к тому же в те времена, когда прокладывались первые межзвездные пути, это требовало колоссального напряжения сил и оказывалось сопряжено с риском, так что порталы располагались на безопасном расстоянии друг от друга.
Станция строилась вокруг самого первого портала, а дорога в Транспортный центр, по которой пришел Верис, выходила на модуль, отнесенный в сторону от основных помещений. И теперь автоматика, сама чуть живая, предупреждала, что проход между станцией и модулем закрыт, давняя авария разгерметизировала часть помещений.
Проще всего было бы телепортироваться прямо в нужное место, благо что расстояние невелико. Линда, да и вообще любой нормальный человек именно так и сделали бы.
Нормальный - не отклоняющийся от общепринятого ни в худую, ни в добрую сторону. Вериса трудно было назвать нормальным. Он потребовал от собственной программы восстановить проход, а по возможности и всю станцию, в первоначальном виде. Возможности были, хотя некоторое время пришлось ждать, пока проход откроется. Зато дальше Верис не ломился дуриком и не проносился бесплотным призраком, а шел, как полагается ходить хозяину.
Хозяин - древнерусское ходзя, тот, кто ничего не опасаясь, ходит по своей земле. И руки у хозяина не для того, чтобы рушить, а чтобы брать - бѣрука. И попробуйте доказать, что такого слова не было.
В самом конце дорогу перегораживала стена, которой вроде бы изначально не предполагалось. Когда Верис приблизился вплотную, в стене раскрылся незаметный прежде проход. Без тени сомнения Верис шагнул туда и оказался в небольшом зальце. Здесь горел яркий свет, и ничто не напоминало ветхости соседних помещений. За столом, повернувшись лицом к вошедшему, сидел человек. Внешне он не отличался от прочих людей, каких довелось повидать Верису, но была в его взгляде некая умудренность, начисто отсутствующая даже у восьмисотлетнего Томика.
- Наконец-то, - произнес человек. - А я уж думал, так никого и не дождусь. Заходи, побеседуем.
* * *
Ревизовать - рассматривать по праву порядок и законность дел, действий и расходов. Ревизор - поверщик, тот, кому поручена ревизия. Существует в древней литературе комедия под названием "Ревизор", ее Верис читал, но понял немногое, ибо за тысячелетия быт и нравы людей изменились достаточно сильно. А после того как Верис потерял дополнительную память, в голове осталось лишь общее представление о сюжете и фраза: "Сорок тысяч одних курьеров". Что такое курьер, Верису было известно: скоротеча, нарочный гонец. Но зачем нужны эти скоротечи, Верис понял только сейчас. Начальник сидел в своем обиталище безвылазно, а по всем надобностям посылал скоротеч-попрыгунчиков.
С античной пьесой совпадала и ситуация: Вериса тоже принимали за ревизора и боялись едва не до судорог. Хотя если у тебя все в порядке, зачем бояться проверки?
Проверку Верис начал и не потому, что возомнил себя ревизором, а для того, чтобы понять, отчего так сильно расходятся слова и мысли начальника. Прежде всего он попытался разобраться с чистыми, в обители которых его поселили. Судя по всему, общество делилось на чистых и грязных, и Верис догадывался, что грязные - это те, с кем он встретился поначалу. Неважно, рабы они или работники, но узнать у них хоть что-нибудь - проблематично. Оставалось надеяться, что чистые окажутся разговорчивее грязных. Вспомнилось слово "аристократия" - книжный синоним выражению "лучшие люди". Как ни относись к делению людей на классы, но аристократы в целом лучше образованы, чем подлый люд, и уж, всяко дело, лучше информированы. Значит, с них и спрос.
Тем не менее, в соседях у Вериса оказался человек ничуть не образованный и не информированный тоже. Утром Верис застал его на веранде, где потенциальный аристократ полулежал в плетеном кресле и сонно взирал на морскую гладь.
Верис тоже повернулся к морю, стараясь понять, что разглядывает сосед, но там не обнаружилось ничего, достойного внимания. Сидящий ничего не разглядывал, никуда не смотрел, он взирал. Взор, ни на чем не задерживаясь, бездумно скользил по воде. И такое же бездумное довольство царило в мозгу аристократа. На Верисово приветствие он не ответил, кажется, вообще не заметив, что рядом кто-то стоит.
Форсировать общение Верис не стал, памятуя, что обещал главному не устраивать облома. Оставалось ждать. Ведь не может же сосед сидеть в кресле круглосуточно!
Ждать пришлось около получаса, так что Верис успел вконец измаяться (шатался по веранде как маятник - и измаялся) и осознать простую истину: даже в новейшую эпоху время не течет равномерно, а ускоряется и замедляется в зависимости от восприятия. Во всяком случае в жизни Вериса еще не бывало столь долгого получаса.
Наконец (когда полчаса доползли до конца) на веранде появились два человека, занятые чем-то осмысленным. Перед аристократом поставили стол, принесли тарелки, бокал и графин с прозрачной жидкостью, кажется, фруктовым соком. Сидящий оживился, придвинул графин, понюхал и довольно заурчал.
Еще через пару минут служители вернулись с большим блюдом, над которым курился ароматный пар. Это была настоящая еда, не чета той полусъедобной массе, что запихивал в себя раб!
Вынырнув из нирваны (нырваны?), сидящий приступил к трапезе. Он чавкал, чмокал и довольно всхрюкивал, уминая незнакомое Верису кушанье. Со стороны вид жующего представлялся отвратительным (хотелось отвернуться), но при этом едок излучал мощнейшую волну счастья и довольства.
"Ням-ням! Ух, ты! Вкуснотища!.. Чаф-чаф. Во, кайф!"
Сидящий за столом оказался могучим телепатическим индуктором. Верис разом ощутил, как по всей округе тысячи людей жуют сейчас вонючие дрожжи, захлебывая тухлой водой, но каждому чудится, что он вкушает изысканные яства: "Ням-ням, чаф-чаф. Вкуснотища!"
Перед Верисом сидел вовсе не перекормленный бездельник, а жрец, жрущий от имени всех людей, человек, благодаря которому народ счастлив. "Чаф-чаф, во, кайф!" - а без жреца случится общий облом. Счастье - это когда можно чавкать совместно, - счавстье.
Верис подошел к служителю, ожидавшему возле дверей, и спросил:
- Где могу поесть я?
- Вы желаете кушать отдельно или вместе с остальными чистыми? - неожиданно разумно отозвался служитель.
- Вместе со всеми.
Вместе - там же, где и остальные, но вовсе необязательно то же самое или, например, из одной миски.
Завтрак у чистых уже заканчивался. Никто из собравшихся мужчин и женщин не обратил внимания на Вериса, да и друг на друга они не смотрели. Каждый был поглощен едой и поглощал еду, прислушиваясь лишь к ощущениям гурмана, чавкавшего на веранде. Очевидно, так было вкуснее.
Верис не стал подключаться к общему экстазу, ел, как придется, и исподтишка разглядывал семь пар чистых, к которым он отныне причтен. Властители рабских дум, каждый из них, несомненно, обладал талантом, умел гениально наслаждаться жизнью и во всей полноте передавать свои ощущения тем, кто был лишен возможности вкусно есть, мягко спать, радостно трудиться и удобно отдыхать в реальной жизни. Но сейчас за всех старался жрец, и в общей столовой сидели ничем не примечательные люди.
После завтрака приступили к работе и другие чистые. Упитанный здоровяк, с редкостно простодушным выражением широкой физиономии, засучил рукава, подошел к куче камней, наваленной перед жилищем, с удовольствие оглядел ее и начал перетаскивать камни под соседнее дерево. Судя по вытоптанному следу, завтра камни будет возвращены обратно. Казалось бы, тупая, бессмысленная деятельность. Хочешь, чтобы человек сошел с ума, заставь его впустую перетаскивать камни: сегодня - туда, завтра - обратно. Но здесь воплощенный Сизифов труд обретал глубокий смысл. Возня с камнями доставляла здоровяку наслаждение, он любовался своей силой и радовался ей.
"Ого! Ого-го! Во, как! Ух, ты!" - в такт немудрящему ликованию могучего дурачка приступили к труду сонмы рабов и работников. Сгребали водоросли, копали землю, укладывали кирпичи, добывали в древних развалинах металл, перековывая обломки таинственных машин на простые инструменты. Каждый делал то, чему обучен, но всех подгонял и вдохновлял дурачок, бесцельно таскавший камни. "Ого! Ого-го! Ух, ты!" - ритм радостного труда не позволял снизить темп, остановиться, устроить перекур. "Ого! Ого-го!" - лучше предо́хнуть, чем передохну́ть! А перекур - потом, когда будет перетаскана строго отмеренная доза камней.
Перекур - слово не такое простое, как может показаться. Слитный предлог "пере" имеет немало значений. "Образование предложных слов с предлогом пере так обширно, - сообщает Владимир Даль, - что полноты их нельзя требовать даже от словаря, но они большей частию понятны по себе". Значит, изволь понимать по себе. Вот слово "перекус" - небольшая еда, закуска, перехватка. Аналогично и перекур - краткий отдых для восстановления сил, но отдых не простой, а в особом помещении, где в курильницах тлеют благовония, позволяющие усталому человеку быстрее прийти в норму. Своеобразная форма ароматерапии. Обычай этот ушел в прошлое, но прежде он существовал, и язык об этом помнит.
"Ого! Ого-го!"
Двое качков отправились на специальную площадку и приступили к тренировке.
- Оп-оп! Ха! - доносилось оттуда.
Без этих условных бойцов солдаты-попрыгунчики утратили бы половину своей бодрости, а на одной свирепости, как известно, далеко не упрыгаешь.