Но сокровище, составлявшее для Антуана Маскарона наибольшую ценность, находилось не в этом зале. Да и сама комната не подходила девушке.
– пробормотал Талейран. – У нашего хозяина безупречный вкус.
– Вы давно знакомы с Маскароном? – спросил Кэм скорее из вежливости, нежели действительно желая услышать ответ. Ему прекрасно было известно, что Талейран и Маскарон познакомились очень давно, еще в начале революции.
– Когда-то давно мы были знакомы, – ответил Талейран. – Но наши пути разошлись. Теперь, к счастью, мы вновь идем одной дорогой. Вы видели полотно Тициана? – Талейран, прихрамывая, пошел вперед и сделал Кэму знак следовать за ним. Колбурн подстроился под мелкие шажки министра иностранных дел Франции. Герцог восхитился девушкой, изображенной на картине Тициана. Это не составило труда – полотно было великолепно.
– Это дочь Людовика Пятнадцатого, – объяснил Талейран.
– Значит эта картина действительно из Версальского дворца? – Вопрос Кэма прозвучал скорее как утверждение.
– Абсолютно верно, – сказал Талейран. – К сожалению, во время революции сокровища Версальского дворца были распроданы. Ненависть ко всему, что имело хоть какое-то отношение к королевской власти, стала анафемой наших дней. К несчастью, Версальский дворец принял на себя большую часть народного гнева.
– Так же как и члены королевской семьи, – сухо произнес Кэм.
Талейран внимательнее посмотрел на молодого человека. На полных губах министра появилась едва заметная улыбка.
– Можно сказать, ваша светлость, что Людовик Четырнадцатый построил Версаль, Людовик Пятнадцатый счастливо в нем прожил, а Людовик Шестнадцатый поплатился за него. Этот урок истории нам стоит хорошенько запомнить.
– Французской истории, – уточнил Кэм, продолжая рассматривать портрет.
– А вы считаете, что подобное никогда не может произойти в Англии?
Взгляд холодных голубых глаз переместился на Талейрана.
– Это весьма маловероятно, – сказал Кэм.
Нахмурившись, Талейран заметил:
– Вы, несомненно, убеждены, что англичане консервативнее французов?
– Я думаю, – ответил Кэм, – что в Англии люди не так идеалистичны. Мы разочаруем вас, месье Талейран: мы довольно скучный, неинтересный народ.
Талейран усмехнулся. Было очевидно, что он принял слова Кэма за комплимент, что и подтвердила следующая реплика француза: