- Обедал на такие деньги, сам. Ефрем сплюнул.
- Тьфу! Все у них поганое.
- А нам-то что? Лишь бы брали. Э-э-э… дырочки, между прочим, означают достоинство монет.
- Начхать мне, что дырочки означают. Сам будешь рассчитываться.
- Ладно, ладно. Успокойся. Ты, Ефрем Иванович… э-э-э… безбородый хуже, чем с бородой.
- Не трожь мою бороду! - окончательно вышел из себя Ефрем. Он один готов был сражаться с целым городом, так осточертело ему здесь находиться.
- Ты вот чего, директор, - сказал он после паузы. - Придут наши, этого самого Рыцаря не отпускай. Понял? Поговорить надо.
- Догадываюсь, Ефрем Иванович. Давай, действуй. Что ж… Семи бедам не бывать. Удерем!
12
У Ефрема сердце облилось кровью, когда он увидел измученные лица своих друзей. Он и Утяев помогли детям умыться и сразу уложили их спать. Ася уснула моментально, Маратик немного хорохорился, бормотал про каких-то пришельцев, потом уснул и он.
Людмила Петровна плакала. Поцеловала Ефрема, Утяева и опять заплакала.
- Ох, ох! Всю ночь рыли этот проклятый асфальт.
Утяеву наконец удалось уговорить ее пойти лечь соснуть.
Рыцарь, тоже с осунувшимся лицом, сидел на диване и ждал, когда начнут его расспрашивать.
Но Ефрем и без того обо всем догадывался. Его душила злость, он вышел на балкон.
Утяев подсел на диван к Рыцарю и сам принялся за расспросы. Вдруг Ефрем, появившись в комнате, бросился к шкафчику, где были деньги, вытащил оттуда распечатанный Утяевым мешочек с монетами и быстро проковылял обратно на балкон.
Через минуту он пригоршней черпал из мешочка деньги и швырял их вниз на запруженную людьми улицу, будто семена из лукошка разбрасывал.
- Жулье длинноволосое! Бандюги! Бесплодные ублюдки! Крохоборы! Давитесь своими кузиками, пауки поганые, желтая нечисть!
Когда на балконе появились перепуганные Утяев и Рыцарь, мешочек у Ефрема был пуст. Утяев глянул вниз на проезжую часть, тротуары и ахнул: улица походила на развороченный муравейник. Снизу, должно быть, не могли понять, откуда сыплются деньги, - балкон сорокового этажа разве разглядишь, - но монеты летели, как град, и каждый старался поймать или поднять хоть одну - дармовую, случайную. На перекрестке нарастал гул застрявших шаробилей.
Утяев и Рыцарь утащили наконец разбушевавшегося Ефрема в комнату и плотно закрыли балкон.
- Ни-ни! - шептал Рыцарь, хотя не было посторонних. - Ни-ни! Пжалуста… Зайдут - не знаем! Не знаем! Ничего! Ни-ни! Такой деньги!
Утяев усадил Ефрема в кресло.
- Бунтарь! Воистину Бунтарь! Сиди тихо!
Ефрем отвел душу. Теперь черт с ними, пусть приходят. Плевал он на все. С минуту помолчав, выпив воды, которую ему подал Утяев, он наконец заговорил:
- Бороду я им должен отращивать! Барана нашли. - И вдруг набросился на Рыцаря: - Вези меня к этим подонкам! Слышь ты!
- Я? Вы мне? Пжалуста…
- Вези, говорю! Я им покажу, как детей эксплуатировать.
- Ни-ни! Пжалуста! Нельзя. Смерть.
И Утяев испугался.
- Да ты что, Ефремушка! Это же банда… э-э-э… клан!
- Ну и что? Возьмем охранников.
- Нельзя! Послушай меня… э-э-э… ты же ничего не знаешь! Послушай…
Тут опять Рыцарь испуганно зашептал:
- Тише! Пжалуста! Стены слышат! Уши… Уши! - Рыцарь побежал к двери, приоткрыв ее, выглянул в коридор, потом плотно закрыл дверь, вернулся. - Пжалуста! Тише!
Утяев перешел тоже на шепот:
- Послушай… Мне Рыцарь объяснил. В Желтом Дьяволе орудуют три мощные банды. Они себя называют почему-то Тобби… Значит… э-э-э… воздушный Тоб-би… э-э-э… Понял? С каждым из этих Тобби можно бороться с помощью другого Тобби. Даже… э-э-э… личная мэровская охрана прибегает к помощи Тобби.
- Пжалуста, - перебил Рыцарь, перейдя на абсолютный шепот. - Наша философия гласит: большее зло уничтожается меньшим. Пжалуста… Добродетель - в искусстве, а в жизни - зло на зло.
- Скажи на милость! - вскрикнул Ефрем. - У них философия есть. - Видя умоляющий жест Рыцаря, перешел на шепот: - А народ-то что думает?
- Какой народ? Нет народ! Есть люди. Пжалуста. Человек… Человек живет принцип: плох там, где ты сам плох.
- Ого! - опять воскликнул Ефрем. Хотел и на это отреагировать, но сам оборвал разговор: - Ладно… Вот что мне скажи, Сом Рыцарь…
- Сом Же Рыцарь, - поправил Утяев.
- Да, Же… Же… Же… Вот что скажи. Как же вся эта петрушка произошла с Асей? А?
- О, пжалуста… Ваш мальчик и ваша Людмила сначала попали в руки один Тобби. Потом ваших друзей выкрал - другой Тобби… Когда я это узнал, я попросил помочь мне - еще один Тобби. Пжалуста…
- Сам-то ты какой Тобби? Рыцарь вскочил.
- Пжалуста, я честный!.. Честный! Утяев дернул Ефрема за рукав.
- Извини, - сказал Ефрем. - Извини, я в шутку. Дурной у меня характер… Садись.
- Пжалуста.
- Садись… Садись… - Рыцарь сел. - Вот что, Сом Рыцарь… Же… Же.?: Дело к тебе важное.
- Пжалуста, я уже знаю. Мой друг, - Рыцарь показал на Утяева, - мне рассказал.
- Это насчет… - Рыцарь предупредительно остановил Ефрема, и Ефрем чуть слышно прошептал: - Насчет побега?
Рыцарь кивнул головой.
- Ну и как ты? - спросил Ефрем.
- О, это большой трудный вопрос. Пжалуста.
- Я понимаю. - Ефрем затряс пустым мешочком, который он после балкона не выпускал из рук. - Видишь это? Пять таких полных получишь! Пять, понял?
- Понял.
- Ну и как ты? Рыцарь помолчал.
- Мало? - спросил Ефрем. - Шесть.
Рыцарь вздохнул:
- У меня есть предложений, - оказал он. - Надо много думай, говори. Пжалуста… Здесь опасно.
- Ну а где говорить?
- Пжалуста… Ресторан.
Ефрем взглянул на Утяева. Тот молчал.
- Ресторан, отдельный столик, музыка, еда. Неопасно, - добавил Рыцарь.
Ефрем подумал и возразил:
- Понимаешь, мы не любим пьянства. Да и не спал наш директор.
- Я бы пригласил Утяева, - сказал Рыцарь.
- Ладно, пошли, - согласился Утяев. Но Ефрем не уступил.
- Нет, брат. Одних детей с измученной женщиной тут не оставлю! Хватит мне историй. - И, видя, что Рыцарь вздыхает, добавил: - Пошли потолкуем. И чего бы нам не поговорить на трезвую голову!
Рыцарь вздохнул и встал.
- Пжалуста.
13
В лифте Рыцарь нашептывал Ефрему:
- Я хочу объяснить… пжалуста… что значит ресторан… в жизни фаэтовцев.
- Выпил да закусил - вот и все, - отмахнулся Ефрем.
- Пжалуста - не согласен… Другая философия.
- Ерунда!
- Другая, другая. Понимаете, у нас много машин… Умных машин. А какой человек нужен умной машин?
- Умный человек.
- Пжалуста - не согласен… Нужен точный человек. Точный! Машина работает - человек дежурит. Машина спит - человек спит… Придаток машина человек.
- Ишь ты, пакость какая.
- Да, пжалуста - придаток. Никакой своеволий. Целый рабочий день… Вот и тянет его вечером… ресторан.
- Гульнуть?
- Не понимай вы меня. Человек хочет быть, каким он есть… Понимай? Хочет - не машина думала за него. - Рыцарь перешел на полный шепот: - И не мэр, а он сам. Человек сам родился думать. Вот какая философия. Пжалуста.
Ефрем похлопал Рыцаря по плечу:
- В ресторане, милый, деньги надо платить. А думать лучше на трезвую голову.
- Пжалуста - вы правы. Но бедный некогда думать. Богатый может думать.
- Ну ты и даешь, Рыцарь! Рассуждаешь как капиталист. Ты капиталист?
- Я служащий.
- Тебе некогда, значит, думать?
Рыцарь, хитро сощурившись, глянул на Ефрема.
- Сейчас за ваш счет и подумай. Пжалуста.
Ефрем спохватился:
- А денег-то я не взял с собой! Рыцарь успокоил:
- Ничего, пжалуста. Пришлют завтра счет.
Ресторан по размерам был огромен. В молодости, когда Ефрем ехал на фронт, он видел железнодорожные вокзалы. Видел большие рестораны в Германии… Но не такие. Здесь потолок ресторана завораживал. Он походил на крыло огромной радуги, волшебный свет которой пропитал весь зал-аквариум, как хотелось Ефрему назвать это заведение.
Сом Рыцарь, уверенно лавируя между столиками, поплыл в дальний конец зала. Ефрем - за ним. Замешкался, отстал. Залюбовался посетителями. Народ большей частью тучный. Без бакенбард не попадались. Одеты как герои заграничных фильмов, по-американски, будто все побывали в неведомой им Америке. "Да, - думал Ефрем, - богачи. Толстосумы. А о чем думают?
О том, как еще больше разбогатеть? Дурак Рыцарь не понимает, - продолжал размышлять Ефрем, - что думают-то как раз бедные, а не богатые. Зачем думать этим сомам, когда все у них есть?"
Ему понравилось это слово - сомы. Точно: сомы едят и танцуют - плавают в этом огромном аквариуме. Под звуки джаза. Только нет музыкантов на оркестровой площадке. Одни инструменты с проводами - должно быть, электрические. "Мура, - вздохнул Ефрем. - Нешто так развлекаются? Сплясать им, что ли, "Яблочко"?"
Спокойного вечера душа его не предчувствовала. Он попал в чужой мир, а в чужом мире ему всегда мерещилась драка…
Усадив Ефрема за свободный столик, Сом Рыцарь на момент, как он выразился, отошел. И через "момент" в самом деле вернулся. Уже не один. Не поздоровавшись, на свободный стул опустился грузный великан с бычьей шеей. "Диво какое!" - ухмыльнулся Ефрем.
- Ефрем Иванович, позвольте представляй: Бур-старший.
- Бур-старший? А кто он такой? - Ефрем вызывающе смотрел на великана. Злые кошачьи глаза сверлили Ефрема.
- Это… это… самый главный, - испуганным шепотком произнес Рыцарь.
- Почему он не здоровается?